Таня Сербиянова - Париж между ног

– Вот, так-то! Понятно? – Это она, наверное, у себя в голове все свои имена прокрутила и на том ей спасибо.

– Ну и ты, не ленись, придумай что-то оригинальное для меня. Только не надо это такое банальное и избитое, что я Котик, Мурка, Нюнок или еще как-то так… Нет, я во всем люблю оригинальность! Кстати, как вы, молодой человек? Как вы нашу многоуважаемую… – еле ведь выговорила, отмечаю, – Антонину Ивановну, между собой величаете? Небось она у вас Мымра или Хозяйка, сто пудов даю, что вы ее между собой обязательно прозвали! А ну-ка, скажите молодой человек?

– Леди, не отвлекайте водителя своими светскими разговорами! – встреваю ревниво.

– Во как?! А ну, как ты меня назвала, повтори? Ты во мне Леди признала? Вот это точно, вот удружила! А что? Очень даже, похоже, как вы считаете, мистер кэбмэн?

Она еще минут десять так все и отвлекала Генку от маршрута, но тут мы свернули и куда-то по лесной дороге, вглубь леса, минут пять. Раз и приехали. И тишина, даже в ушах стоит звон.

– Вот и приехали, леди! Выходите. Вот там за кустами ключ и бассейн небольшой, но глубокий, там вы и располагайтесь.

– А ты?

– А я,..я, вообще, мне дело найдется. Соображу что-то насчет горячего чая.

Мы с ней выбрались, а я вперед и сразу же за кустиком присела. Пока сам процесс идет, вижу, как Генка глянул на меня и сразу же отвернулся, дурашка! Так его, по-моему, профессорша наша обозвала? А что? Не дурашка ли, разве же? Да я бы на его месте, да с двумя пьяными бабами да еще в одиночестве, черт знает где?

Эх, ну почему мужики такие скромные? Что им все не так в нас? Не подходят, потому что мы трезвые, не берут нас, когда мы пьяные… Что им и как подавать? А вот если я вот так?

И я, срывая с себя все и разбрасывая по сторонам, бегу вперед туда, где вижу прозрачный и довольно уютный, глубокий бассейн, аккуратно уложенный по краям крупными камнями, и я в него раз – и с головой. Бац! Вода глухо хлопнулась, и в ушах рокот, все…, больше ничего не помню!

– Очнулась? Ну, как ты? Ты ничего себе, как, голова не болит? А сердце? – это надо мной лицо его и Профессорши. Оба склонились, а я лежу почему-то у их ног, но не голая, какой я была, а закутанная в какие-то тряпки.

– Что? – даже удивилась своему слабому и глухому, тихому голосу. – Что со мной было? Что произошло? Ничего не помню!

– А то, что ты дуреха от ледяной воды чуть не умерла от шока. Хорошо, что Генка наш, с тебя глаз не сводил, и когда ты не вынырнула, то он за тобой и бегом. Так, Геночка? Ну, что ты молчишь, герой! Так, говорю, было дело?

Я смотрю на него, моего спасителя. Волосы его, такие темные и копной, сейчас висят прямо над глазами, до сих пор мокрые. Я еле руку подняла и, с усилием, тронула лицо и ему тихо.

– Спасибо! Я никогда не забуду…

Потом мы еще часа два на месте. И мне так приятно было почти как дома в детстве…

Над головой шумят деревья зелеными кронами, трава, тишина и только рядом глухие голоса ее и его. Они разговаривают, но я даже не задумываюсь, мне приятно и хорошо, сплю я.

Удивительнее всего то, что когда я проснулась, то сразу не сообразила даже где это я. Но воздух уже прохладный и влажный, а в нос ударили запахи костра, все, я открываю глаза. Голову повернула и вижу, как Генка возится с костром, а над огнем что-то такое аппетитное, потому поняла, что голодная. Ну, кто, кто же он мне?

Голову приподняла и тут же встретилась с ним взглядом. И хоть уже сумерки и от костра отблески света, но я все равно вижу в его глазах столько нежного и доверчивого взгляда.

А что? Может махнуть на все это рукой и с ним! А ведь ты представляешь, как с ним хорошо! Даже не с ним, а за ним, за его спиной, за его добротой и таким отношением ко мне.

И что? – тут же во мне противный такой голос. Ну и? Что? Что же дальше с ним?

А что? Как у всех!

Ага! Еще скажи, что ты готова все бросить и с ним укатить. Кстати, куда – это ты с ним собралась? Где это он живет? Небось, и мать его в какой-то древне и вот ты туда и что?

Что, что? Как все!

Ну а ты, ты, такая как все? Ты так считаешь? А как же твоя стать и коса? Тело твое такое, от которого все без ума и даже Профессорша к тебе лезет, и она за твои телеса… И ты хочешь, чтобы только он с тобой и в тебе?

Не знаю. Но ведь с ним мне так хорошо и спокойно и потом, он за меня и в воду, а надо так и в огонь пойдет, и я это чувствую, знаю!

Конечно! Еще бы! Он же ведь уже немолод и ему лет тридцать пять, а, может, и сорок, а тебе? Неужели тебе в такие-то годы не хочется еще и еще, и взять да попробовать от всего по кусочку!

Хочется, это точно! И потом, я ведь себя знаю, мне простых радостей наверное уже мало, мне подавай изыски!

Да, это точно! Особенно когда разговор и все что связано с сексом. Ты что же думаешь, что у него этот, ну его, этот его мальчик, что он так может шалить в тебе, как какой-то умелый и смелый, тем более чужой и наглый столичный мальчик? Или что, ты так и будешь, в классической позе лежать под ним много лет и до самого того момента, пока у него не получится уже с тобой ничего? Или ты сама ему что-то такое, что уже знаешь, предложишь? Ага! Посмотри на него. Он что же, похож на того, кто в тебе способен вызвать бурю? Тебе же, я знаю твой темперамент, именно ее, бурю сексуальную и надо! Ну, что же, смотри, смотри на него! Ну а с другой стороны, что без толку смотреть, надо действовать, давай, вставай и смелей!

Потом поднимаюсь и вижу, что пока профессорша спит я Генку за собой поманила. Отошли недалеко, за кустами не видно ничего, ни машины, ни костра. Я повернулась и к нему…

Присели на поваренное дерево и он меня целует и ему всего мало и мало.

– Нет дорогой! Ты и так получил от меня целых пятнадцать, ну ладно, а ты, что же уже посчитал, ну ладно пусть будет одиннадцать поцелуев. И если так дальше пойдет, то твоя королева, прежде чем сесть на трон, проколется, и ты сам понимаешь на чем. На чем, на чем? Ты еще спрашиваешь меня, Геракл? А кто мне в ногу упирается уже который раз? —говорю ему, пытаясь разглядеть глаза.

– Нет, дорогой, ты и так получил с меня уже пятнадцать поцелуев.

– Что, что? Ой, не могу! Вот насмешил! Скипетр, ой не могу, что, что, какой такой, как ты сказал, посох? А он что у тебя именно такой? Какой, какой? Ну, как посох! – спрашиваю его, обмирая от своего неожиданного откровения и ощущаю при этом как у меня между ног…

– Ну и дурачина же ты Генка! Сам ты дрын! Между прочим, девушкам надо не дрын, как ты говоришь, а юркий и ловкий. Что, что? – отвернулась, пытаясь освободиться из его объятий… Но он надежно удерживает и не отпускает…

– Нет, милый мой! Ты меня точно провалишь! Ты этого добиваешься? Ты этого хочешь? —спросила и снова ищу в темноте его завораживающие глаза. Но вижу только и то, расплывчато, овал лица и темноту на месте его прекрасных манящих глаз. Хотя…