Таня Сербиянова - Париж между ног

© Таня Сербиянова, 2018

ISBN 978-5-4493-9602-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По мотивам легенды создания одной из отечественных успешных международных компаний современной моды.

Тело затяжелело и непривычно вдавилось в самолетное кресло. Наконец-то почувствовала облегчение и только сейчас позволила себе наконец-то расслабиться.

Самолет все стремительней уходил ввысь, отлетая прочь от Парижа и аэропорта Шарля де Голля, вместе с километрами, стремительно уносящимися под крылом, меня отпускало напряжение последних часов и дней.

В ушах все тише звучал шум двигателей и я, сглотнув несколько раз слюну, вновь возвратилась в ощущения спокойного мира салона пассажирского самолета.

Осторожно, словно нехотя, приоткрыла глаза и увидела, что через проход в соседнем кресле молится зачем-то уже не молодой мужчина, молитвенно сложив руки на библии.

Смешно же ведь право! Ну, разве же это так неизбежно и опасно? Вот у меня это другое дело, вот это была неизбежность и опасность! Но это все было, было… А сейчас все это с каждой минутой все дальше и дальше словно уплывало из моего сознания…

А сознание еще несколько раз попыталось уцепиться и вернуть меня в реальность, но усталость, копившаяся во мне последние дни, и, самое главное, ощущение окончания напряжения сделали свое дело, и я провалилась вне бытья.

– Мадмуазель? Мадмуазель? – кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Зачем, не пойму, что и кто?

– А, что? – сердце испуганно трепещет, и я смутно сначала, а потом все отчетливее различаю склонившуюся надо мной бортпроводницу.

Потом она что-то о том, что готова помочь мне и даже дать успокоительное. Но я сразу же: нет, нет! Она же не знает, что мне нельзя ничего подобного.

А потом она, извиняясь, и также мило улыбаясь, но, уже наклонившись у самого моего лица, говорит по – французски о том что: мадмуазель кричала во сне и тем напугала пассажиров, и если я хочу, то она даст мне успокоительное, и я смогу спокойно заснуть.

Я ей нет, не надо. А потом переспросила ее, а что же я, кричала?

Да говорит, извиняясь, кричала и звала какую-то Мари.

– Ах, Мари, Мари! – и я расплакалась.

Немного спустя, попила воды, что мне тут же услужливо принесли и уже успокоившись, отослала ее от себя, потому что она как прилипла, эта назойливая бортпроводница Аэрофлота, и все время, пока я расстроенная, была, она все крутилась рядом. Сказала ей, что она свободна, и мне больше ничего не надо.

А мне и в самом-то деле больше нечего уже и не надо! Совсем не надо. Мне и Мари… Мне не надо уже или еще, а вот Мари? Мари, кроме любви, ей тоже уже ничего не надо…

Перед глазами всплыло ее сияющее личико, немного скуластое, со слегка впалыми румяными щечками милое личико молодой и пышущей здоровьем девушки, озорные глазки которой так искрились светом и радостью жизни…

– Прости меня, Мари, прости, любимая девочка… Прости, если сможешь… – прошептала, сглатывая обидный, сухой комок жалости к ней.

Я снова забылась, но теперь уже надолго и когда встрепенулась неожиданно и с трудом выскользнула из своих страшных видений, то сначала услышала монотонное гудение двигателей, а следом увидела, что в салоне самолета уже пригашено освещение. Салон самолета был погружен в сказочный полумрак… Пассажир, напротив, в соседнем ряду спал, склонившись набок, заботливо прикрытый пледом, также спали остальные пассажиры.

Я села, спать не могла, боялась снова вернуться к тем страшным и роковым видениям, поэтому встала и, разминая затекшие свои совершенные ноги, двинулась к туалетным комнатам.

Теплая вода и яркий свет туалетной комнаты освежили…

Я рассматривала себя в зеркале и видела, что вид мой был совершенно измученным.

Еще бы, подумала, ведь пережить такое и остаться в прекрасной форме, такое только может быть в Голливуде и в кино у суперменов. А я же не супер и даже – не мен, а вумен, я Бест, а это значит, что я, супер – вумен, лучшая из женщин, вот, кто я!

Пробую так себя приободрить, но что-то не очень-то у меня сейчас получается…

В отражении зеркала на меня уныло уставилась большими и затравленными серо-голубыми глазами молодая, но уже много пережившая, с потухшим взглядом усталая женщина. Но, хоть и усталая, а по-прежнему красивая – отметила для себя привычно подбадривая…

Для поднятия настроения, медленно повернула голову и, на секундочку наклонив ее набок, перехватила свою косу, уложила спереди на груди и снова уставилась в зеркало.

Ну и что? Что же теперь дальше, красавица?

Опять одна, опять куда-то мчусь прочь от всех невзгод и событий, но только в отличие оттого, что было раньше, я сейчас мчусь, нет, скорее я убегаю и прячусь.

И снова перед глазами быстро и как-то расплывчато мелькнули события прошедших дней и месяцев…

За несколько месяцев до этого…

Бленда уехала, у нее контракт, а я оставалась в ее квартире, куда приехала по ее вызову на кастинг в модельное агентство. Мама с Кузьмичом оставались дома и живут, душа в душу. Время шло, и я начала понимать, что моя мечта так и может остаться мечтою. Мне пора засучивать рукава и начинать действовать. А жить-то мне предстояло по-новому. Ведь что такое любовь женщины? Сущий пустяк! Инфлюэнция разума.

Сразу куча вопросов: где и на какие деньги жить? Где их заработать?

Поэтому, когда зазвонил телефон и мне в трубку пропел чей-то красивый и спокойный женский голос, я сразу же переключилась и сказала.

– Пожалуйста, приезжайте! Я все для вас сделаю. Простите, как вы сказали, зовут Вас? Хорошо Антонина Ивановна, я жду Вас!

Я пою ее чаем…

– Нет спасибо, но кофе не пьем, это вредно влияет на кожу лица», – поясняет мне Антонина.

Она с первых же минут просит так называть ее – Антониной. Мы сидим с ней, оживленно болтаем, и я вся выжимаю из себя цитаты знаний, только недавно прочитанных книг по искусству и культуре.

Разговор собеседнице нравится, чувствуется, что это ее конек.

– Ах! – искренне, но немного жеманно произношу я, заканчивая очередную заумную фразу.

– Вы хотите сказать, – вставляет она, – что вы увлекаетесь историей этикета? Нет? Простите! Вы ему обучаете?

У меня холодеет спина. Это же мой прокол! Ну и как мне ей ответить?