Максим Топов - Домой

–Алёна,– ответила она на мой вопрос.– А тебя?

–А меня – Макс,– ответил я в свою очередь.– А какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

Последующие наши встречи стали происходить всё чаще и чаще. Вечерами после работы мы встречались, гуляли по станице, по парку или ехали ко мне на "фазенду" – так местные жители окрестили наше хозяйство. Там мы с братом поочерёдно оставались дежурить по ночам, потому что лишаться нажитого непосильным трудом очень не хотелось. Мои дежурства с её присутствием стали пролетать незаметно и с наслаждением. О такой чуткой, понимающей собеседнице и великолепной любовнице нельзя было и мечтать.

Через какое-то время я стал оставаться на ночь у неё дома. Её родители уже привыкли ко мне и стали относиться как к сыну. Алёна была старшей сестрой в семье. Её мама работала санитаркой в сельской больнице. Отец был отличным плотником, но почти все заработанные деньги пропивал, а потом начинал всё тянуть из дома. После окончания школы она хотела поступить в "Школу Модельного Искусства" в Краснодаре. Но за обучение надо было платить, а денег в семье не было. Мама получала копейки, а обе младших сестры ещё учились в школе. Пришлось идти зарабатывать своими руками. Но, к сожалению, слишком маленькая зарплата не позволила скопить ей достаточной для обучения суммы: почти все деньги шли на поддержание семейного бюджета, работа затянула настолько, что о карьере модели пришлось забыть.

Как всегда в начале отношений, во время конфетно-букетного периода люди пытаются максимально понравиться друг другу. Никаких обещаний, никаких обязательств, никто никому ничего не должен, радуются жизнью, наслаждаются чувствами. Пелена страсти затмевает сознание, каждый старается угодить другому, пропуская мимо внимания мелкие разногласия. В наших с ней взаимоотношениях было всё: и взаимопонимание с полуслова, с полувзгляда, и спокойные, пропитанные пресыщенной обыденностью дни, и разъярённые ссоры с взаимными упрёками. Но когда пар был выпущен и отношения выяснены, не радужная перспектива остаться в одиночестве уже с новыми чувствами толкала нас в объятия друг друга. Взаимное "прости, я был не прав", "нет, я была не права", "мне без тебя свет не мил", "давай не будем больше ссорится" – и новый виток отношений появлялся в спирали нашей совместной жизни.

Алёна оказалась хорошей хозяйкой, сильной, характерной, справедливой личностью, и в то же время нежной, ласковой, ручной кошечкой. И как подобает всем мудрым женщинам мира сего, она никогда не заводила разговор о свадьбе. Но вот однажды настал день и я услышал:

–Милый, мне надо поговорить с тобой,– её ласковый, но слегка взволнованный голос заставил меня повернуться к ней.

"Ах, как же она, чёрт возьми, хороша",– подумал я. Её обнажённое тело с поджатой слегка коленкой и подложенной под голову рукой в тусклом свете ночника отливало бронзой и вожделением. Давно уже утратившая чувство какого-либо стыда, она, к моему огромному наслаждению, обожала разгуливать по дому и спать абсолютно голой.

–Давай поговорим. О чём будем разговаривать?– игриво отозвался я, хотя уже осознавал, что разговор будет на серьёзную тему.

Обычно фраза, с которой она начала, по всем законам жанра предполагает три основных развития: я беременна, давай поженимся или нам лучше расстаться. В принципе, существует и масса других вариантов, но на тот момент, эти три живо пронеслись в моём мозгу.

–Мне кажется, я "залетела",– наконец ответила она.

"Вот так примитивно и даже немного пошло я узнаю о своей перспективе стать отцом", -подумал я, а вслух спросил:

–Почему ты так думаешь?

"Вот болван, – подумали мы оба,– ничего нелепее не мог ляпнуть".

–Ну, значит есть причина,– завуалировала Алёна.

–И что мы будем делать?– желая сначала узнать её мнение, спросил я.

–Аборта я боюсь, потом могут быть проблемы с беременностью, всё-таки уже 21 год,– её тихий голос и большие глаза, опущенные вниз, взывали к моему пониманию.

Уже из сказанного ею было прекрасно понятно, что она всё решила без меня. Но, всё-таки, контрольный вопрос, чтобы окончательно убедиться:

–Ты хочешь рожать?

–Да.

–Понятно,– протянул я.

Нелепая, затянувшаяся пауза. Она уже стала своеобразным атрибутом многих занимательных фильмов о любви, о жизни. Что можно сказать, когда совсем нет слов, зачем говорить, когда в словах нет смысла. Нескончаемый, стрекочущий, зачастую необдуманный поток фраз свойственен лишь тем, кто использует слово как ширму. А давно доказанная материальность слова, так же как и мысли, заставляет человека здравого тщательно взвешивать и сортировать каждое из них. Как иногда больно ранит и сколько непоправимых последствий несёт необдуманно брошенное слово. Так же как одно из них может сподвигнуть на революцию массы, так другие могут в мгновение растоптать душу и раздавить самые чистые намерения. "Кто знает – не говорит, кто говорит – не знает",– гласит старая восточная мудрость.

–Почему ты молчишь?– произнесла Алёна через некоторое время.

–Просто. Думаю,– неопределённо ответил я, мысленно представляя плюсы и минусы отцовства. А о чём ещё думать, когда не знаешь, что это такое, пока не прочувствовал на себе всю неописуемость ощущений, связанных с появлением ребёнка.

–Я тебя ни к чему не обязываю. Поступай, как хочешь. Я могу и сама справиться, мама поможет, так что…

–Да подожди ты. Я же ничего ещё не сказал,– я нежно поглаживал её по бархатному плечику, чувствуя, как её начинает понемножку трясти. Глупенькая, неужели она всерьёз думает, что я могу перечеркнуть всё то, что между нами было и позволить ей воспитывать нашего ребёнка… А точно ли?.. Да, не-е-ет. Как я могу в ней сомневаться? Вот неприятное ощущение. Стереотипность мужской подозрительности в отношении женской верности оказалась не чуждой и мне. Но всё же желание верить, отсутствие внешних поводов и, главное, внутреннее чутьё подсказывали мне, что оснований для тревожных, не подкреплённых ничем подозрений не должно быть. И кто нас вечно тянет за язык?

–А это точно… ну.., мой?– не удержался я.

–Не поняла,– она присела на кровати.

Её красивая обнажённая грудь плавно задвигалась в такт её участившемуся дыханию. Локоны светлых волос небрежно струились по узким плечам. И без того большие глаза округлились в негодовании, и, казалось, сейчас из них либо блеснут молнии, либо польют дожди. Бедняжка, она не на шутку разволновалась. И почему нам иногда бывает так приятно помучить тех, кого мы любим?

–Ты что, сомневаешься? Хочешь уйти – так и скажи, я неволить не буду, но оскорблять себя не позволю,– выпалила моя тигрица.

Умничка, вот он достойный и мудрый ответ! Ну, как её можно не уважать и не ценить после этого. Любая другая дурочка стала бы оправдываться, убеждать в том, что это, конечно же, твой ребёнок, и не факт, что смогла бы уничтожить сомнения. Но такой способ действий, который использовала она, не оставлял повода для подозрений или, по крайней мере, заставлял по-другому взглянуть на ситуацию.