Максим Топов - Домой

И вот он подходит к автомобилю и становится рядом с мужчиной с портфелем в руках. Оператор ловит “картинку”: в кадре я, капот автомобиля с содержимым моих карманов и эти двое, спешащие до сей поры по своим делам, прохожие. Один из сотрудников достаёт из своей сумки портативную лампу с ультрафиолетовым излучением, другой раскладывает купюры по номиналу: 500р – две ассигнации, 100р – четыре, 50р – две. Моё нервное напряжение, хотя я пытаюсь этого внешне не показывать, доходит до предела, потому что я понимаю, что сейчас на купюрах что-то засветится. “СБЫТ”…Эти четыре буквы, как расстрел без суда и следствия: гражданин такой-то сбыт с лица земли за ненадобностью и в связи с рядом других существенных нарушений…

Тем временем на капоте раскладывают листок с ксерокопиями всех ассигнаций. Опер тщательно перечисляет серию и номер каждой купюры, сверяя их с помеченными. Формальность, чёрт бы её побрал, прекрасно же знают, что несовпадений быть не может, но надо всё сделать согласно букве закона.

А в голове безумным калейдоскопом мелькают фрагменты беспорядочных мыслей: меченые деньги…, …работа…, …Иван…, …семья…, …Лёня-наркоман… Так, стоп. Лёня-наркоман позвонил сегодня днём и сказал, что имеет возможность окончательно погасить свой долг – последние полторы тысячи из пяти, три с половиной он отдал несколько дней назад. И тут он приходит с мечеными купюрами. Так вот почему он так настойчиво предлагал встретиться именно сегодня! Видать его серьёзно с чем-то прихватили, если он решился пойти на такое. Вот сука, он ведь меня “запустил”. Ну, ничего, выкарабкаюсь – расквитаюсь. Сейчас главное спокойно разобраться с этими приключениями, а то, по-моему, шутить здесь никто не собирается. Ваня волком на меня смотрит, тоже понять ничего не может, с каких-таких делов он попал в этот замес. Его друзья, один из которых в Чечне воевал, не могут угомониться, пытаются объяснить, что первый раз меня видят. Представляю, каково им сейчас, съездили на море; непонятно из-за кого и из-за чего приходится вытирать пузом асфальт и доказывать, что ты здесь случайный пассажир.

Машина правосудия с трудом может сбавить обороты, когда начинает свою “бескомпромиссную” гонку по виражам правонарушений и преступлений. И тут уже не стоит удивляться тому, что она может ненароком зацепить даже спокойно стоящего на обочине пешехода. Такими пешеходами в большей или меньшей степени оказались все мы, но в наихудшем положении оказался, конечно же, я. Меня обвиняют в сбыте наркотиков, и я чувствую, что даже если ущипну себя – это не окажется сном. С беспомощным, но, насколько это возможно, уверенным видом я оглядывал всё происходящее вокруг. С пацанов уже тоже сняли наручники. Видимо стражи порядка начали понимать, что они здесь ни при чём, но отпускать их никто не спешил. Обыскали их машину, обыскали мою.

–От чего эти ключи?– спросил низкорослый, плотного телосложения опер, видимо, являвшийся главным у них.

Только этого ещё не хватало. Это были ключи от дверей колледжа, в котором я время от времени находился даже по ночам. Директором колледжа является моя родная тётя Елена Петровна. И именно этой ночью я должен был остаться там. Ужасно не хочется компрометировать тётку появлением в её храме науки всей этой компании в составе оперов, свидетелей, понятых, оператора. Слишком многим я её обязан.

Она в очередной раз дала мне возможность доказать себе и окружающим, что мир не ограничивается земельным наделом и выращенными на нём фруктами-овощами. Специалистом по внутренней отделке помещений я никогда не являлся, но мне с моим старшим братом Евгением было предложено произвести комплексный ремонт в её двухэтажном частном доме. Да, мы старались и, глядя на плоды своих трудов, испытывали гордость в большинстве случаев: ванная, кухня, зал, веранда были отделаны в соответствии с общепринятыми евростандартами. Но были моменты, где “косяки” выползали наружу и нависали над нами неровностями потолка спальни, покрытого флизелиновыми обоями, или били по глазам волнообразностью швов на наружной стене веранды. Елена Петровна же, видя всё наше усердие и старание, никогда критически не указывала нам на наши недочёты, а наоборот, стимулировала нашу работу дополнительными премиальными выплатами.

То, чего достигла эта женщина, оставшаяся почти в сорок лет без мужа, с сыном и пожилой мамой, заслуживает отдельных биографических эпосов. Работая в начале своей карьеры в деканате одного из ВУЗов Краснодара, она впоследствии открыла колледж, ныне процветающий и весьма высоко зарекомендовавший себя в сфере средне-специального образования. Мои три курса института (третий я заканчивал, уже находясь в армии) позволили мне быть зачисленным сразу же на третий курс тёткиного колледжа, где я заочно получил образование по специальности “Менеджмент”. Внешне очень привлекательная, стройная, всегда элегантная – она была из того класса бизнес-вумен, которые никогда не находят времени на свою личную жизнь, очень мало отдыхают, всегда озабоченны детищем своего труда, в данном случае – колледжем. Её мама, моя бабушка, всегда очень переживала за её слишком перегруженный график жизни и стремилась всем ей помочь, вплоть до того, что “садилась" на телефон в период набора нового курса и давала исчерпывающую информацию относительно специальностей, сроков обучения, оплаты и всего остального. На работе её тоже очень ценили и уважали. И вот теперь я ставил под удар её репутацию и репутацию всего колледжа.

–Ключи от колледжа,– мрачно ответил я на вопрос главного опера.

–Какого колледжа?– оперативник начинал проявлять нетерпение.

–Вот этого,– кивнул я в сторону здания, от которого мы находились на расстоянии метров пятидесяти. В это время в нём уже никого не было, и ключи оставались только у меня.

–Надо осмотреть там всё, вдруг у него там что-то есть. Собирайтесь, идём туда.

Не знаю, что дальше произошло с Ваней и его друзьями, возможно, их оставили ждать нас около машин, но после этого я их больше не видел.

Через несколько минут мы были внутри колледжа, всё так же сопровождаемые понятыми и оператором.

–Открой эту дверь,– опер указал своему помощнику на дверь комнаты отдыха охранника,– заходите. Камеру пока можешь выключить. Если вдруг что-то найдём – снимешь.

Видеозапись приостановили. “Странно,– подумал я, – это плохой признак, могут что-нибудь и подбросить”. Но вслух ничего не сказал.

Сотрудники рыскали по маленькому помещению комнаты охранника: письменный стол, шкаф-тумба под телевизором, холодильник, в который я не задолго до этого положил купленную в супермаркете на вечер провизию, небольшой раскладной диван. Осмотрев мою спортивную сумку, молодой сотрудник в белой футболке, джинсах, кроссовках и “сумочке-кенгуру”, которую он почему-то носил не на поясе, а через плечо на груди, подошёл к правому быльцу дивана. Моя наблюдательность, и так не особо развитая, на тот момент и вовсе покинула меня. Но для того, чтобы понять, что же произошло в следующие мгновения, совершенно не нужно быть сверхпроницательным.