Екатерина Полухина - Ночь всегда заканчивается рассветом. Приключенческий роман

Но, вот поезд отправляется и, Егор Кузьмич долго машет рукой ему в след. Когда – то увидимся, – шепчет он и, не стыдясь окружающих, вытирает глаза. И, тут же расчёсывает маленькой, специальной для этого случая гребёночкой пышную бороду.

А, затем, молодо улыбается, обнажая крепкие, белые зубы, молодого парня. Да, что это я разнюнился, словно баба какая, – укоряет он себя. Что нам, по сто лет, что ли? Мы с Устиньюшкой ещё хоть куда! Дождёмся свою радость, должны дождаться. Не имеем права, леший её забери, не дождаться.

И, он, уже бодрым шагом направляется к кассам, чтобы взять билет обратно домой. И, никто не даст ему его шестьдесят пять лет. Он, ещё бодр и свеж, а, если ему ещё бороду сбрить, сорок пять, и никто бы не дал больше. Но, казаки любят носить усы и бороду. Это их гордость, это их знак отличия от других. Дед его носил бороду, отец бессменно не сбривал с молодых лет и он, Егор Кузьмич не уронит честь казака.

Отец встретил Любашу радостный и весёлый. Он, даже, как будто за робел и засмущался сиюминутно. Да, где уж, ведь отправили девчуху десяти лет, а теперь перед ним девушка – невеста. Дух прямо, даже у него захватывает, от её красоты. Да, и не без причины это; вон, как на неё бросают взгляды молодые парни. Уж, если бы не отец, они нашли непременно способ познакомиться с такой красавицей, какой стала их девочка. Но, отец видел по поведению дочки, что она не избалована была у деда с бабой.

Радостно обняла его, чего и не скрывала, и начала расспрашивать, с дрожью в голосе от волнения о маме, о Бари, о Храбреце. Молодёжь, видя, что она не обращает на них ни какого внимания, фыркнули и потеряли интерес к этой паре. Отец же с дочкой добирались до дома, ещё на автобусе, а потом на лошадке, что была в распоряжении лесничего.

Душа у девушки пела гимн возвращения домой. Наверное, человек, чтобы по настоящему любить свою малую родину должен время от времени уезжать куда – то, чтобы понять, как дорога она и мила ему, эта маленькая, тихая заводь. Где родился он и бегал босиком. Любаша со слезами на глазах любовалась высоченными кедрами, елями, дубами и бересклетами. Вдыхала, этот ни с чем несравнимый аромат воздуха, настоянный на таёжных травах и деревьях. Она смотрела в это высокое, синее небо, с проплывающими облаками и думала, что такого нет нигде больше. Это только здесь, всё самое высокое, голубое, духмяное и красивое. Нет, в станице у стариков тоже красота неописуемая, но здесь, всё самое- самое.

Она торопила отца, тревожила вожжи, чтобы Вороной прибавил шагу. Оставалось совсем чуть – чуть, а это самое трудное. Когда ты почти уже у цели и тебя с ней разделяет совсем чуть – чуть. Хочется вскочить и бежать, что есть мочи и не верится, что эти мгновения, может приблизить кто – то, кроме тебя самого. Оставалось, каких нибудь пятнадцать, двадцать километров до дома, но ей казалось, что пешком она доберётся быстрее, чем их довезёт Вороной. И, отцу с трудом удалось отговорить дочку от этой её затеи.

А, вот и их палисадник с буйством цветов, у весёлого пятистенка, с большими, сверкающими чистотой окнами. И, мама у ворот, прижавшая руки к груди и, с удивлением глядевшая, на девушку, сидящую на повозке. Ах, мама, мама! Как же мне не доставало тебя родная! Твоих мягких и тёплых рук, доброго голоса, красивого, милого лица, твоего душевного тепла.

Нет, у деда с бабой всё было просто отлично. Они такие добрые, ласковые, внимательные, но без тебя этого всего было мало. Очень, очень плохо было без тебя, моя мамулечка. Я, готова была, иногда пешком идти из станицы домой, моя дорогая, моя единственная, моя самая – самая мамочка. И, они побежали на встречу друг другу, мать и дочь. Одна кровь, одно целое.

А, отец, с улыбкой смотрел на своих девочек, и гордость распирала ему грудь. Да, у всех ли такие красавицы, как у него – то? Умницы! Рукодельницы! Он самый счастливый муж и отец на всей земле. Ему, даже захотелось закричать от этого на всю Потеху, чтобы все видели, знали, слышали об этом. Но, посмотрев по сторонам, он понял, что никого вокруг нет и, сняв поклажу с телеги, он, весело напевая, пошёл во двор.

Ульяна с Любашей шли, обнявшись следом за ним и счастливые обе, перебивая друг друга, делились новостями. Ах, сколько же нового было у обеих сторон! Они спешили, перебивали друг друга, захлёбываясь быстрым говором. Тут же смеялись и плакали от радости, и снова говорили, говорили. Мать, войдя в дом, ещё и успевала накрывать на стол, а дочь хвалилась гостинцами. Сушёная рыба, прошлогодний виноград, так хорошо, сохранившийся стараниями бабушки. Курага, яблоки, тоже урожая прошлого года. Бабуля была мастерица на все руки. Да, много чего было в, казалось бездонных, дорожных сумах, любовно собранных: бабушкой, мамой и тёщей, всё в одном лице. Ну, надо же так, прямо чудеса, да и только; один человек выступал сразу в трёх ипостасях.

Они сели за празднично накрытый, белой скатертью стол. Чего же здесь только не было: и мяса, и рыба по-всякому приготовленные; и морошка с брусникой мочёные, и грибочки солёные, блинчики с творогом и изюмом, картошечка с укропчиком, да с коровьим маслом. Да, уж. Много чего было наготовлено мамой для угощения любимого дитяти. Ведь это не шутка, не видели свою кровиночку они целых семь лет. Это срок немалый. Да, это срочище.

Родители наперебой угощали свою девочку, любовались ею, засыпали её вопросами. А, она, млея от их близости и внимания, успевала, и радоваться, и отвечать на их расспросы.

Жилось ей необыкновенно хорошо у стариков, но по родителям тосковала она, прямо сил не было. Семь этих долгих, казалось бесконечных лет, дались ей очень трудно. Да, оно и не удивительно, ведь девочка ни куда и ни когда не отлучалась от своих папки с мамкой. А, тут, сразу такое испытание временем. Да, и мала ещё была, что такое десять лет? Совсем ребёнок – несмышлёныш.

Поглядим, как теперь у свистит куда – нибудь учиться, только её и видели родители. А, там и замуж подоспеет, недолго сидя в девках и будут они ждать весточки, да гостей в годы ряды. Небось, и скучать не подумает, рядом с каким нибудь голубем сизокрылым. Ну, это закон жизни. Сами то, не так ли поступили со своими родителями, с отцом, матерью Ульяны.

Да, всё к этому идёт, вон какая красавица на рисовалась у них. Голубка, лебёдушка белая. Только бы человек хороший нашёлся по жизни ей, чтобы любил, да не обижал их девочку. А то, не дай бог, втюрится в какого прохвоста, да и будет век маяться – горевать. Ну, да, что об этом загадывать, да притягивать плохое, жизнь сама покажет, что к чему.

Не может быть, чтобы у такой девушки сложилась жизнь абы как. Должно быть всё хорошо, ведь мать молится за неё всем святым, чтобы охранили, защитили они их девочку от всяких неприятностей. Чтобы ни какой дурной глаз не глянул и не навредил ей, злое слово не обидело, чёрное сердце не погубило. Да, какая мать не молит бога о благополучии детей, если только кукушка, или забулдыга какая.