Николай Грицай - 105 Дней

По пути Дмитрий приобрел как и обещал фен и еще пару нужных каждой женщине штучек. Сама же Виктория, которой и предназначались покупки, смотрела на них с удивлением. Дмитрий же подумал что так даже лучше – будет чем заняться, изучая их, чтобы не скучать одной пока он на работе.

– О! А куда это помчались эти люди? – спросила она, следя за метущимися фигурами, и у Дмитрия возникло ощущение, что она хотела бы присоединиться к ним. На всякий случай, он взял ее под руку, и отведя в сторонку, ответил:

– Тут рядом кинотеатр, и сейчас начинается последний 10-ти часовой сеанс… Как-нибудь сходим… Не все же в один день успеть! Вроде все, что нужно было сделали? Ну что, давай посидим в кафе, тут есть хорошее местечко, отдохнем от бега?

– Давай… – как-то без энтузиазма сказала Виктория. Дмитрий взял ее за руку и повел на первый этаж в свое любимое место. Пока они спускались, стало заметно, что уже ночь, людей стало намного меньше, – половину были в кинотеатрах, остальные в кафе или на свежем воздухе, на улице.

– Только я ничего есть не буду! – уже подходя к входу в кафе заявила уверенно Виктория. Дмитрий покачала головой, соглашаясь.

– Мы только посидим, пообщаемся… А то все как-то не удается просто поговорить… Узнать друг друга лучше! Вот и пришли. Давай вот за этот столик? Присаживайся.

– Спасибо, – сказала Виктория, усевшись, – ты заказывай, а я просто… посмотрю на тебя.

Само кафе было небольшое, на девять столиков, в темных тонах, отделанное деревом. Столики почти со всех сторон были окружены сплошными высокими мягкими сидениями, отчего оставался лишь один проход, создавая обстановку приватности. В этой полутемноте, подсвеченной желтыми абажурами фонарей, стоящих на столиках, тихо и мелодично, словно дым от кальяна, растекалась легкая музыка. Лично Дмитрий не любил ни джаз, ни американскую классику, но здесь в этом месте, она звучала отлично – всегда в тему и к месту.

Шелковая ткань скатерти нежно ласкала ноги, легко скользя по ним, будучи потревоженной любым движением. Дмитрий заказал ужин на двоих, чтобы не привлекать внимание.

– Странно, как это ты есть не хочешь? Я например, очень проголодался, – сказал Дмитрий, закладывая салфетку. Принюхался к принесенному официантом блюду – оно пахло восхитительно, возбуждая аппетит. Но его волновал не только голод. Пережевывая кусочки, он украдкой поглядывал на Викторию, обдумывая как начать назревший разговор. Женщина сидела молча, перемешивая соломинкой сок в стакане, так же изредка, скрыто поглядывая на своего спутника. Она загадочно улыбалась. В полутьме Виктория со своей фирменной грустью смотрелась просто божественно. Когда она подымала глаза на Дмитрия, желтые огоньки лампы заигрывали неземной пляской в ее взгляде. Неизвестно, знала ли она это, но немое восхищение в глазах Дмитрия, скорее всего, становилось видимым и для нее. Земные женщины чувствуют, когда они восхищают мужчину, знала ли это Виктория, неизвестно, но в пользу этого говорила странная, загадочная улыбка на ее лице. Определенно, многого еще не осознав и не поняв в человеческих отношениях, она все-таки что-то уже могла чувствовать.

– Может ты все-таки уже расскажешь, так, по секрету, кто же ты такая? – полушепотом, заговорщицки улыбаясь, решил начать сложный разговор Дмитрий. Внезапно искорка в нежных глазах погасла, забрав с собой в небытие и улыбку, словно Виктория вспомнила то, чего не хотела бы вспоминать. Соломинка, наконец, была оставлена в покое. Женщина откинулась на спинку дивана. Дмитрий, смутившись из-за такой реакции, понимал, что недосказанность не может продолжаться вечно, и как бы ни было неудобно и противно говорить о наболевшем, это все же придется сделать. Сделав серьезное лицо, он глотнул сока, и продолжил:

– Эта… неопределенность, мягко говоря, не может длиться вечно… Понимаешь, все так сложно… Я попытаюсь сколько смогу сохранить наш тесный мирок, нашу маленькую тайну. Но так не может быть вечно. У меня есть жизнь, коллеги, друзья. Рано или поздно они узнают о тебе или же заметят изменения в моем поведении. Люди чувствуют такое… Или, не дай Бог, о тебе узнает государство ! Ты знаешь, что тогда будет? Я – не знаю! И, честно говоря, не хочу… Ты не ешь и не пьешь, но в тоже время, твое тело также живет как мое или чье либо еще… и это сводит меня с ума – так кто же ты, человек или нет?

Пока Дмитрий выговаривал все это, Виктория сидела поникнув головой, и кто знает, что происходило под этой чертовски привлекательной оболочкой.

– Я не знаю… наверно человек… Но не такой как ты или кто еще… – медленно, меланхолично, с болью протянула она. – Я не могу объяснить. Чувствую, но не могу объяснить, – нет слов! Мне надо еще почитать, пожить, подумать и может быть тогда я обязательно узнаю….и расскажу тебе. Обещаю!

Немного помолчали, у Дмитрия пропал аппетит. В этой светлой головке явно что-то пряталось, и он не знал, хочет ли чтобы оно показалось, прояснив ситуацию, или нет. Но что-то надо было делать, это и толкало на обострение разговора.

– Извини, конечно, но все же если ты захочешь поговорить, или что-нибудь вдруг станет яснее, но ты не сможешь это выразить, всегда можешь попросить моей помощи… Я найду нужные слова! Раз уж так судьбе было угодно, чтобы ты попала ко мне… то я сделаю все от меня зависящее чтобы ты не пожалела об этом!

Виктория несколько раз кивнула головой, все так же опущенной, в знак согласия. Очевидно, несмотря на смех и улыбки, она также часто, если не постоянно, задумывалась над своим будущим и настоящим, тщетно пытаясь вспомнить свой путь сюда, на Землю в этот пыльный мир людей. Посидели, помолчали. Хорошо начинавшийся вечер, закончился не очень приятно. Так бывает, особенно если имеешь дело с неизвестностью, или с чем-то, что сидит у тебя в голове и не отпускает.

Еще немного подождав, Дмитрий предложил, наконец, поехать домой, поскольку уже было поздно. Виктория согласилась как обычно без видимой радости или печали, лишь кивнув головой.

Когда они вышил на улицу, была уже ночь, паркинг почти совсем опустел. Машина Дмитрия одиноко стояла поодаль, освещаемая желтыми фонарями уличного освещения. Было прохладно и тихо, не было гомона голосов и какофонии музыки. Лишь поодиноко стоявшие машины наполняли паркинг свидетельством, что здесь еще были люди.

Вдруг где-то издалека раздался приглушенный групповой хохот, и затем вскрик, утонувший в невыносимо громком свисте колес, стираемых об асфальт. Виктория, вздрогнув, повернулась посмотреть на происходящее вдали.

В ста ярдах от Дмитрия и Виктории была группа молодых людей и несколько машин. Две из них стояли, освещая фарами площадку, люди же, стоявшие полукругом, были в возбужденном состоянии, махали руками и видимо что-то кричали. Но их крик тонул в визге шин желтого автомобиля, крутившегося на месте, сжигая резину, выпуская ее дух сизым дымом из-под авто. И вот человек в автомобиле отпустил тормоз и рванул с места несясь по пустому паркингу, проехав некоторое расстояние, водитель лихач с таким же шумом и свистом развернулся и помчался обратно к толпе беснующихся молодых людей.