Михаил Литвинский - Натали

– Живой! – громко объявил Абдул и поднял вверх два пальца правой руки в виде буквы V.

Глаза его сияли блеском победителя, а все вокруг смотрели на него восторженными взглядами.

– Куда дел золотую рыбку? – подмигнул он мне.

«Хорошо, что она вовремя ушла, – подумал я и ничего не ответил. – Наверняка он бы сейчас забрал ее с собой». А как бы повела себя Натали, для меня оставалось загадкой.

На турбазу, куда заехала Натали, я приехал много лет назад «чайником», как принято называть здесь начинающих горнолыжников.

В Киеве, где проходила моя служба, можно было купить недорогую путевку в отделе по туризму. За несколько лет я овладел горнолыжной техникой, полюбил зиму и прекрасный край – Приэльбрусье. Там же, на турбазе, окончил школу инструкторов и стал ежегодно приезжать туда зимой на работу. Моя армейская служба закончилась, и турбаза стала для меня родным домом. Никак не мог дождаться наступления зимы, когда меня вызовут.

По своему образованию я педагог. Мне нравилось обучать. Когда прекращали кататься на лыжах родители, рекомендовали меня своим детям. Так у меня появились ученики со всех уголков нашей огромной страны. Частенько мои группы состояли только из женщин, что сыграло свою роль, и в итоге я потерял семью.

Однажды, когда я уже жил и работал на турбазе постоянно, ко мне приехала подруга Галина. «Разве тут можно работать? – сказала она мне тогда. – Тут можно только отдыхать и влюбляться, петь песни под гитару и ходить в походы».

В действительности так оно и было. Но, несмотря на это, несколько попыток создать семью оказались безуспешными. И когда пришло время, я занялся сыновьями.

Сначала старший приехал помогать мне строить жилье. К тому времени с турбазы пришлось уйти: не сложились отношения с руководством, и я перебрался на чердак, который мне разрешили застроить. Сын тогда вернулся из армии. Он был рукастый, взялся за рубанок… Но тут, как всегда, вмешалась женщина. «Повремени, – говорил я ему, – давай закончим стройку». – «Она хорошая, она будет готовить нам еду, помогать с уборкой», – уверял он меня.

В итоге я оказался прав. Какая уж там работа? Молодые загуляли, и она увезла его в Киев, а мне пришлось зимовать на недостроенном чердаке без отопления. Спал в двух спальных мешках. Стоящее рядом ведро с водой промерзало насквозь. Часто приглашал за бутылку водки солдат, и они потихоньку ночами достраивали.

Как-то сошла большая лавина и повалила много леса. Купив его задешево, отвез на лесопилку, распилил и разложил на чердаке для просушки. А мой друг Наум Штульман, начальник лавинной службы Приэльбрусья, в ведении которого находились пушки для обстрела лавин, располагавшиеся вдоль ущелья, привез мне с полсотни ящиков из-под боеприпасов. Аккуратно разобрав их на доски, я выстелил ими пол.

Вскоре Саша, мой старший сын, вопреки моей воле женился на Свете. Невзлюбил я ее почему-то. Видать, чувствовал, что что-то нехорошее исходило от нее. Но она родила мне внука, и пришлось смириться. Талантливым оказался ребенок. Но все же что-то в этой семье складывалось не так. Вначале они жили у меня и работали в Приэльбрусье. Я подарил сыну свою киевскую квартиру, а он переписал ее на жену, передарив своему малолетнему сынишке – Антону.

Жить семейной жизнью в Приэльбрусье оказалось нелегко – слишком много соблазнов для мужчины. И Света с маленьким ребенком сбежала в Киев, а Саша остался работать фотографом.

Через некоторое время у Светланы появился любовник, который позже стал ее официальным мужем, а моему внуку отчимом, а моя квартира, находящаяся в престижном районе, в центре Киева, превратилась в предмет размена.

Светлана с новым мужем что-то не поделили, стали изменять друг другу, и во время одной из ссор он ударил ее по голове молотком.

«Что тут происходит?..» – вскрикнул Антон, входя в дом, и получил такой же удар по голове. На тот момент ему было всего четырнадцать…

«Я сделал это механически, я не хотел! Мы были с Антоном друзьями!» – оправдывался потом на суде этот негодяй.

Он получил пожизненный срок.

Вокруг расцветала перестройка, начало развиваться частное предпринимательство. Уйдя из армии, ко мне приехал и младший сын, Эдуард, и тоже успел немного поработать фотографом. Но тогда уже стала появляться электронная фототехника, каждый турист имел с собой камеру, и работа для фотографа постепенно иссякала.

«Езжайте! Займитесь делом!» – настаивал я, и дети уехали. Себя же я посчитал уже старым и остался один в Приэльбрусье. Стою на фоне Главного Кавказского хребта и думаю, как мне жить дальше. Туристы все еще приезжали, но как бы по инерции. С появлением цифровой фотографии время фотографов потихоньку уходило в прошлое. Девчонки тоже ушли в прошлое, а мои одногодки меня не интересовали.

Последней, до встречи с Натали, у меня была Татьяна. Мы даже расписались с ней в какой-то горной деревушке. Инициатором этого брака была она. Ей очень хотелось создать семью, поэтому она так торопилась и была так настойчива. Но мне не удалось разменять жилье для нашей совместной жизни, а жить постоянно на Кавказе она не могла. В конце лета, когда туристов было уже мало, я решил поехать отдохнуть и позвонил Татьяне, но найти ее не смог. Выяснилось, что она уехала на юг. Моя злость была настолько велика, что я разорвал свой паспорт со штампом и выбросил в реку.

Сегодня воскресенье, а по воскресеньям особенно много работы. Я рано поднялся на гору и, помимо фотографий, получил отпечаток молодого женского тела во весь рост. Трудно передать, на фоне какой красоты вокруг все это происходит. Прямо напротив меня, на северном склоне горы Донгуз-Орун, – ледник, напоминающий цифру семь. С северной и южной сторон – целая гряда исполинов-пятитысячников. Во втором эшелоне, на территории Грузии, – Ушба – «вертеп ведьм». За спиной – двуглавый Эльбрус. И каждые десять минут сюда поднимается вагончик с туристами. Девушки – одна прекраснее другой. И вдруг эта вульгарная одесситка с сигаретой! Что я нашел в ней хорошего?..

Вечером я раскочегарил свой камин. За последние две недели нанесли столько спиртного!..

Кто-то звонит в дверь, и я тороплюсь открыть. Коридор очень длинный: живу над одним подъездом, а захожу в дверь из другого. На чердаке у меня фотолаборатория, забитая рулонами фотобумаги. Сыновья помогали мне печатать огромные панорамы – до десяти метров длиной, и мы оформляли ими гостиницы.

На пороге группа крепких молодых парней.

– Добра дэнь! – хором поприветствовали меня болгары.

– Проходите, гости дорогие.

Последний гость еще находился в коридоре, а первый уже снимал со стены ледоруб, когда-то принадлежавший самому Месснеру.

– Честно говоря, – сказал Володя Команчи, – ребята за этим и пришли, чтобы подержать его в руках и послушать твои рассказы об этом легендарном альпинисте. Хотят все услышать из первых уст.