Александр Гринь - КВЕСТ@6К

– У меня есть время подумать? – спросил я.

– К сожалению, время «на подумать» не предоставляется, ты решаешь сейчас.

– Но ведь если у меня нет дней, чтобы подумать, то наверняка есть какие-нибудь минуты?

– Это пока мне не надоест полоскать тебе мозги, – засмеялась Анжела, – однако, думай, максимум – минут пятнадцать.

Я начал думать. Мозги мне, конечно, «прополоскали» капитально. Ситуация точного ответа не предоставляет, но заставляет принять решение.

Мысли мои отказывались ходить стройными рядами. Поэтому только минут пять мне пришлось потратить на то, чтобы мой организм слегка успокоился от таких сведений. Затем только появилась некоторая возможность рассуждать так, как я привык.

Значит, это – система с неизвестным количеством членов и обладающая какими-то надсистемными свойствами, обеспечивающими её бесперебойное функционирование. Если это так, то отдельные члены должны точно действовать согласно некоторым правилам, если не хотят получить что-нибудь неприятное в качестве наказания. Само собой разумеется, должны существовать и механизмы, поддерживающие какие-то санкции за нарушения системных правил. Кажется, эта хакерская сеть слишком солидная штука, чтобы просто «обижаться» на своих членов. Но это не стопроцентно, а так – из общего понимания ситуации.

Что мне тогда делать? Главное – не стать каким-нибудь системным заложником или агнцем на заклание. Подчиниться, видимо, придётся, но как? Я думал, исчерпав весь лимит положенных мне минут.

– Решаю так, – заявил я по истечении отпущенного времени, – обещаю сделать всё, чтобы меня не сожрали, даже если то будет не угодно системе.

Анжела засмеялась и посмотрела на меня теперь как-то расслабленно, уже с бабьим интересом. Я этот взгляд ни с чем не перепутаю. Может, это и рассчитанное актёрство было, тогда – «зачёт» Анжеле. В любом случае именно эта её реакция зрелой самки меня почти успокоила, заинтриговала и обнадёжила. Если бы она желала мне неприятностей, то вряд ли стала бы себя так вести. Это, как бы сказать точнее, неэкономно для психики обычного гуманоида женского пола. В смысле – зачем даже слегка влюбляться в того, кто скоро сдохнет по твоей вине?

Конечно, сейчас мне очень потребовалась любая информация об этой хакерской системе. Но где её взять? Вполне резонно, решил я, узнать что-то у самой Анжелы. Тут мне пришлось включить весь свой арсенал мужского обаяния, чтобы «раскрутить» её на откровения. В общении она оказалась довольно примитивной скучающей одинокой бабёнкой, весьма невысокого рейтинга в моей личной «научной» классификации. Анжела была из тех, которые были всегда готовы к примитивным развлечениям в стиле чесания гениталий с тем, у кого хоть что-нибудь и когда-нибудь стоит, и с которым «можно о чём-нибудь поговорить».

Мне пришлось часа полтора выслушивать и поддерживать её охи и придыхания по-поводу театральных премьер и картинных галерей, в которых она, ни черта по сути не понимая, фактически видела только атрибут собственного социального статуса.

Такие бабёнки совсем не чувствуют того обстоятельства, что и современные театры и всякий поп-арт заточены на то, чтобы «снять деньги» вот с таких зажиточных «светских львиц», а также их мужей и любовников, продавая им иллюзию собственной исключительности и принадлежности к культуре богемного толка. В древние времена эту сладкую денежную пошлятину в русский театр протащил хитрый Мейерхольд. Её потом пытались высмеять И. Ильф и Е. Петров в образе театра «Колумб». Но находка оказалась очень живучей и, как раковая опухоль, до настоящего времени разъедает почти все наши театры, на которые время тратить, на мой взгляд, в таком количестве по крайней мере – нерационально. Тут процветает мелкотемье, пересыпанное демонстрацией сценической истерии на основе широко известной системы Станиславского. Исключительная демонстрация на сцене сильных эмоций и находок современных технологий в виде лазерного шоу для протухающего от скуки обывателя – это разновидность лёгкого наркотического опьянения. Но все эти бабские вздохи и восторги мне пришлось вытерпеть. Так Анжела заводила себя на секс и заодно сильно облегчала мне задачу поиска тем для словесных прелюдий. Господи! У хомяков, наверное, любовные игры сложнее теперь оказались, чем у продвинутых современных гуманоидов.

В том же отеле ближе к вечеру после нескольких бутылок дорогого шампанского мы сняли апартаменты для любовных утех. Когда мы оба устали, я задал ей как бы между делом всего один вопрос:

– Анжела, а кто такой Квест?

По тому, как напряглось её тело под одеялом, я понял, что этот персонаж вызывает у неё панический ужас. Однако она сначала молча курила, потом долго убеждала меня лучше не лезть в подобные тонкости. Я заупрямился так, чтобы отсутствие ответа выглядело как личное мне оскорбление с её стороны. Она, пребывая ещё под впечатлением от нашей недавней близости, долго вздыхала, а потом всё-таки кое-что рассказала. По её словам, вся эта хакерская система разделена на автономные системы и некоторые касты. Такие, как она, «полоскуны», это достаточно невысокий, хотя и не последний уровень. А вот такие, как Квест, – это некая элита, так называемые «инициаторы», которые только имеют связи и информацию об автономных сегментах конструкции. Хотя секретность тут, как представляла Анжела, была настолько сложной и запутанной, что часто одно крыло организации не ведало, что делает другое. Квест, рассказывала она, часто действует в сети под разными именами.

– Это страшный человек, – призналась Анжела, – стоит ему захотеть, от нас с тобой и пепла не останется. При том даже полиция долго искать не будет. Не знаю, как это всё удаётся, но факт есть факт.

Потом она долго умоляла меня точно выполнить всю работу и не делать никаких лишних движений. При этом я видел, как дрожали реснички на её голубеньких глазках. Она показала мне бумажку с напечатанным адресом.

– Адрес надо запомнить наизусть и нигде не записывать. – Она подождала, пока я прочитаю и запомню адрес, смяла бумажку и добавила: – Чемоданчик ровно через неделю в девять часов вечера надо будет вернуть тому, кто его спросит в этом месте.

– А что будет, если я этому Квесту чем-то не понравлюсь?

– Беги! – коротко выдохнула она. – Это будет, скорее всего, бесполезно, но даст иллюзию и надежду на некоторое время.

На трагической ноте мы расстались, как я понял, навсегда.

Никакой радости от возможности внезапно разбогатеть я не испытывал. Увы, не жажда наживы далее управляла моими дальнейшими поступками, а простой и липкий страх. Я пошёл на это дело только потому, что понимал, что теперь в случае отказа от сотрудничества с этой «сетью» шансы выпутаться из той истории живым и здоровым у меня вряд ли появятся. В принципе моего понимания этого дела хватало на то, чтобы понять главное правило всей технологии: завербованные клиенты должны быть абсолютно надёжными и покладистыми или никакими, – то есть мёртвыми. Любой сбой здесь и утечка информации в течение некоторого времени могут болезненно «откусить» часть этой хитрой денежной кормушки. Постоянно переживая и не переставая проклинать себя за дурость, я решил всё-таки действовать в русле навязанных мне правил, чтобы хотя бы выиграть сколько-нибудь времени для какого-нибудь манёвра.