Николай Георгич - Оранжевые мечты

Но одна большая разница в этой проблеме была, та разница, что Илья с женой здесь прожил всего полгода. Когда родилась Инна, ее забрала к себе тетка Тамара и воспитывала ее у себя до шести лет. Вот и разница, Илья прожил в этой квартире дольше жены и дольше дочери, выходит, он привык к ней.

– Знаешь что? – сказал он, – тебе лучше сходить к своим девчонкам на улицу, это вон, совсем рядом от нашего дома. А то ты со школы и домой, никуда не выходишь темболее, что соседей сегодня нет дома.

Инна молчаливо дышала ему в ухо. Илья освободил ее из своих объятий и посмотрел ей в глаза.

– Ну, что?

– Я не хочу к девченкам. Может, пойдешь вместе со мной? – живо спросила она.

– А кто ужин приготовит, у нас повариха – это я?

– Придем с улици вместе приготовим, – утвердительно сказала она.

– Ты так думаешь?

– Угу, – закивала она головкой.

– Чтобы я без тебя делал? – Он двумя руками провел по ее волосам.

– Ну, так что пап, значит, ты идешь?

– Выходит, что иду.

Инна заметно повеселела.

– Только можно я не буду переодеваться?

– Как хочешь.

И они вдвоем пошли на улицу…

Отец Инны Илья, работал на «селикозной фабрике» девять лет простым электриком. «Селикозная фабрика» годами заработанное и заслуженное прозвище завода, полностью себя оправдывало. Завод, выпускавший щебень разных фракций, стоял в тумане пыли. Раньше были мойки для промывки щебня, пылеотводные системы, а сейчас не было ничего.

– Как меня достала эта «селикозная фабрика», кроме пыли ничего не заработаешь. – Так говорил Илья, когда приходил с работы уставший. Он заваливался на диван, закрывал глаза и минут пять лежал неподвижно, только слегка поднималась и опускалась его грудь.

– А там, что селикоз вырабатывают?

Илья засмеялся.

И еще какой…!

– Нет, малютка, это дражнилка такая или прозвище. Ведь все на что-нибудь придумывают всякие прозвища.

– Так значит, ты меня дразнишь?

– Нет, совсем нет, что ты. Понимаешь, есть хорошие прозвища и плохие, вот у тебя хорошее.

– Селикоз, это плохое прозвище?

– Еще какое!

– Значит, твой завод похож на селикоз?

Илья улыбнулся.

– Очень похож, – кивнул он.

Сплошной туман пыли.

– Почему папа так бывает, мы живем в плохом доме, ты работаешь на плохом заводе?

– Не знаю дочка, мне трудно об этом судить. – Но Илья догадывался, от чего зависят такие обстоятельства. Только ей, маленькой девочке, этого не понять.

Ей тогда было всего шесть лет. Стояло лето 1991 года и Илья, даже не знал и не подозревал, что Союз держался на волоске и его спокойная жизнь превратится в общую проблему, как и с большинством людей. Так и случилось, к одной его семейной проблеме, прибавилась еще и всеобщая. Могучей, большой страны не стало, в Украине, как и в других странах СНГ, поменялась валюта, на заводах стали задержки с зарплатой, инфляция, многие остались без работы.

Волей обстоятельств так вышло, что посельчане, которые работали на местных заводах, с работой не пролетели, не считая хронов. Камнедробильные заводы (здесь их было три) выпускали щебень, и хоть кое-как, но сбыт его шел на каждом из них. Зарплата начислялась, и с задержкой в один, два, а то и более месяцев выдавалась. Многие думали, что все еще вернется назад, и жили глупыми надеждами, веря в это. Те, кто сросся с тем принципом, что при Союзе на работу заставляли ходить и теперь они остались без нее, то все они просто впали в легкую панику, но все из этих людей нашли выход с положения. Одни ударились в бизнес, устроились на другую работу, или поехали на зароботки, а вторые, стали бомжами. Как оказалось, это тоже профессия…

Илье, который работал на одном из этих заводов, было хорошо еще и тем, что начальником цеха, в котором он работал, был его друг Сергей Ярохин, лучший его друг еще с детдома. Какие бы проблемы на работе в цеху не возникали, Ярохин приходил на помощь. Кроме того, он помогал ему и в личном плане и в семейном. Эта дружба была настолько крепкой, что в чем-нибудь ему отказать, Ярохин просто не мог.

Теперь, когда Украина стала независимой и на первых ее началах у большинства возникли финансовые проблемы, то Ярохин стал не таким дружелюбным, как раньше, но все же, был еще тем парнем. Например, дать Илье отпуск на тот период года, какой ему нужен был, было без проблем, темболее, что в цеху никто на этот счет не возмущался, все знали его семейное положение. И такого взаимоотношения, к примеру; мы же с тобой друзья!? Да друзья, но сейчас у нас с тобой деловые отношения, никогда не было.

Серега Ярохин был большой высокий парень с темными въющимися волосами, его от природы важная походка пассовала ему в его должности, и серъезное строгое лицо дополняло этот фактор. Внутри себя, он был, что называется, своим человеком в цеху.

Как-то, еще при Союзе, Ярохин помог Илье с путевкой на море. У жены уже была путевка, ей нужно было ехать. Она болела, но одну ее отпускать было нельзя. Что оставалось делать? Пришлось говорить с Ярохиным, и он помог. Но Илья знал, что две недели санатория возле моря мало чем помогут жене, врачи ей запретили рожать. Но она хотела иметь ребенка, своего кровного, родного, хотела родить для себя и для Ильи. Он тоже хотел, и она родила. Жить только для самих себя, это была не жизнь, она серьезно себя настроила на рождение ребенка и они оба надеялись на чудо, но его не случилось. Хотя, смотря как об этом судить. Жена оставила ему прекрасную девочку, а сама ушла в мир иной. Видно не угодно было Боженьке оставлять два ангела в одном доме. Илья за один тот день так осунулся, что на него было страшно смотреть, он так отчаялся, что чуть не бросил работу и не начал пить. Вытянула его из депрессии тетка Тамара. Она прочитала ему такую мораль и так высказала ему все, что Илья вмиг прозрел и постепенно отчапал от всего случившегося. Ему нужно было думать о своей маленькой девочке – о дочери. Но времанами на него накатывало отчаяние. Апатия к жизни.

Маленькую Инну пока забрала к себе Тамара, она не могла ее доверить Илье в таком возрасте, а темболее отдать в детдом. Илья этого не позволил бы. Каждые выходные он приезжал к ней, и часами носил ее на руках, а дома наедине не было и дня, чтобы он не думал о дочери. Когда, ей исполнилось пять лет, Илья решил, что пора ее забрать к себе. Он даже не подумал о том, будет ли он с ней справляться по-дому, ведь он днями на работе кроме выходных, а ей и постирать, и есть приготовить, это не то, что для себя одного любимого. Отправляя дочку в садик, она должна быть чистой, причесаной и аккуратно одетой, но прошел один день, за ним второй и Илья понял, что он ее никому не отдаст, она только его. Первые дни Тамара приезжала навестить их, посмотреть, как Илья справляется. Однажды, наблюдая за ними со стороны, поняла, – они одно целое. Улыбнулась и оставила их.