Александр Лышков - Быть в форме

Сидящие в зале проникаются ощущением собственной значимости. По лицам чувствуется, что осознание своей сопричастности к флотской элите преисполняет многих гордостью. Некоторые невольно приосаниваются. Умеет же ветеран подобрать нужные, проникновенные слова и вдохновить подчинённых на рвение и доблестный ратный труд, пусть даже пока за партой.

Но не всеми услышанное воспринимаются столь однозначно. Острый, а зачастую критично настроенный ум некоторых индивидов пытливо ищет в нём скрытый подтекст или неведомый даже автору смысл произнесённых слов. И находит же!

Олег слышит, как его соседи, будущие военные экономисты, перешёптываются между собой, обсуждая последнюю фразу главкома. Олег еще не знаком с ними, но по манере ведения их приватной беседы и по коротким репликам ему кажется, что с ними следует познакомится поближе.

– К тебе, Андрей Петрович, как лучше теперь обращаться – сливка или сливок? – спрашивает Валерий Эдуардович у своего приятеля.

В обществе называть друг друга по имени и отчеству у многих уже давно вошло в привычку, но иногда, в приватной беседе, хочется уйти от официального тона. И использовать для этого ёмкий, лаконично звучащий термин, только что предложенный главкомом, им представляется весьма соблазнительным.

Завязывается спор, сопровождаемый сдавленным смехом. Соседи начинают шикать на приятелей, призывая их к порядку. Через некоторое время вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь доносящегося из динамиков голосом адмирала. Его скатившаяся на монотонное повествование речь постепенно приводит Кондратьева в состояние, схожее с анабиотическим. Он ловит себя на крамольной мысли, что о знакомо ему рутинному прослушиванию политинформации или инструктажа по технике безопасности. Олег чувствует, что постепенно становится настоящим слушателем академии.

– Наша служба благородна, но необходима, —продолжает между тем главком неожиданно громким голосом. Видимо, он решает раскрасить свою речь проверенным методическим приемом, дабы пробудить ускользающее внимание аудитории. Соседи Олега, так и не пришедшие к единому мнению относительно сливок, недоумённо переглядываются. Их приглушённый смех – реакция на последний пассаж главкома – отвлекает его от плавно текущих мыслей. Он механически воспроизводит в памяти только что прозвучавшие слова, и до него доходит их довольно парадоксальный смысл.

Что характерно, живо реагируют на эту оговорку главкома только его соседи. Большинство же в аудитории воспринимает её, как должное. Хорошо бы потеснее пообщаться с этими господами, с ним вряд ли соскучишься, резюмирует Кондратьев, глядя на них. Время подтверждает его предположение.

– Мужуки, – обратился к коллегам Александр Ширшов, заходя в класс, – Ваша мама пришла, молочка принесла. Разбирайте новогодние подарки своим семьям.

«Мужуки» было одним из его любимых слов, с которым он обращался к своим сослуживцам. Другими яркими представителями его словесного арсенала были «чумадан» – так он называл служебный чемоданчик, в котором слушатели академии держал секретные тетради и учебники, и «куркулятор» – электронно-вычислительный прибор. Впрочем, у каждого из здесь сидящих были свои филологические находки и откровения. Из них самым безобидным были «транвай» и «кардонка» из репертуара шефа, старшего группы. Иногда товарищи в шутку стращали друг друга, используя другой его «перл»:

– Скоро нам всем наступит лямбда.

Так старший называл букву греческого алфавита «лямбду». При этом было трудно определить, искренне ли он заблуждался относительно корректности их произношения, или это было нарочитой формой проявления своей индивидуальности.

Ширшов поставил свой объёмистый портфель на стол и стал доставать оттуда свёртки с деликатесами – здесь были балыки лосося, палки твердокопчёной колбасы, банки с тресковой печенью и прочая аппетитная снедь. Товарищи с удивлением наблюдали, как на свет появляется это богатство, наполняя помещение дурманящим ароматом копчёностей и создавая атмосферу праздника.

В свободной продаже подобные продукты были большой редкостью. Олегу было хорошо известно по прежней работе, что в трудовых коллективах они распределялись по линии профсоюзов через широко распространённую систему заказов, характерную для времен развитого социализма. Список дефицитных продуктов неуклонно рос по мере его развития. Заказы обычно появлялись в канун государственных праздничных дней, и ввиду ограниченного их количества доставались счастливчикам в порядке жребия.

На слушателей академии подобная система распределения товаров повышенного спроса не распространялась. Профсоюза у них не было по определению – создавать организацию для защиты интересов служивых людей от государственного произвола было бы, по меньшей мере, странным. Впрочем, если попытаться поглубже вникнуть в суть вопроса, было бы нетрудно прийти к вполне логичному умозаключению, что само наличие профсоюзов в условиях самого гуманного в мире строя с его централизованным планированием и отсутствием класса эксплуататоров выглядело бредовой затеей.

Накануне, по пути домой, внимание Ширшова привлекла вывеска «Отдел заказов» на дверях одного из подвальных помещений дома, расположенного недалеко от нашей академии. Из любопытства он заглянул туда и разговорился с хозяйкой помещения. Чем он смог её очаровать – одному богу известно. Хотя надо заметить, что его открытая улыбка, бесхитростное выражение лица и ямочка на подбородке подкупали любого собеседника, особенно если этот собеседник был женского пола. Вероятно, в силу сказанного, а, может быть, в порыве внезапно проснувшейся щедрости, иногда помимо воли посещающей даже самого закоренелого скрягу, эта дама прониклась участием к этому симпатичному увальню и предложила порадовать его семью дефицитным продуктовым набором.

– И чем же ты, всё-таки, её обольстил, – донимали его одногруппники, глядя на это изобилие. Их терзало нескрываемое любопытство, и они состязались в выдвижении разнообразных, в том числе и не самых невинных, гипотез.

– Да ничем особенным, просто пообщались. Я поинтересовался, как бы мне купить для семьи эти вот штуки, которые у неё на прилавке. Она и согласилась. Ну, назвал эту тётеньку девушкой. А что тут такого? – он сконфуженно улыбнулся.

Далее, с его слов, события развивались примерно так. Увидев перед собой пакет с продуктами, Ширшов потеребил его в руках и замялся в нерешительности.

– Вы знаете, у меня семья большая. Семеро нас. Со мной вместе. – Он улыбнулся своей лучезарной улыбкой. Дама с уважением посмотрела на офицера и полезла за вторым набором.