Павел Алешин - Неизвестный Лорка. «Впечатления и пейзажи» и другие произведения

***

Поднимается занавес. Душа книги выходит на суд. Глаза читателя – это два маленьких гения, которые ищут духовные цветы, чтобы подарить их размышлениям. Каждая книга – это сад. Счастлив тот, кто умеет сажать цветы, и блажен тот, кто срезает розы для луга своей души!.. Огни воображения загораются, наполняясь благоухающим бальзамом чувства.

Поднимается занавес.

Есть что-то беспокойное и связанное со смертью в этих молчаливых и забытых городах. Я не знаю, что за звон глубокого колокола обволакивает их печали… Расстояния небольшие, но как они утомляют сердце. В некоторых из них, в Авиле, Саморе, Паленсии, воздух кажется железным, и солнце опускает бесконечную грусть на их тайны и тени. Рука любви закрыла собой их дома, чтобы их не коснулось волнение юности, но юность явилась и будет являться вновь, и мы увидим, как над красноватыми крестами поднимется торжествующий аэроплан.

Бывают души, которые грустят по прошлому… и, находясь среди древних земель, покрытых ржавчиной и древним покоем, они забывают, что созерцают то, что никогда не вернется, а если, в свою очередь, они подумают о будущем, то заплачут от печального, горького разочарования… Люди, что пересекают пустынные улицы, делают это с огромной усталостью из-за того, что окружены красным, гнетущим ритмом… Полями!

Эти поля, огромная симфония высохшей крови, без деревьев, без оттенков свежести, без какого-либо успокоения для разума, наполнены суеверьями, разбитыми кандалами, загадочными селениями, вялыми, печальными людьми, порожденными невероятным народом и жестокими, царственными тенями… Везде тоска, уныние, бедность и жестокость… и вновь поля и поля, совершенно красные, целиком перемешанные с кровью Каина и Авеля… Среди этих полей красные города едва заметны. Города, полные меланхоличного очарования, воспоминаний о трагической любви, о жизни королев, вечно ожидавших супругов, которые воевали с крестом на груди; воспоминаний о похоронных шествиях, когда в испуге факелов показывалось разложившееся лицо святого мученика, которого закапывали в землю, пряча его от осквернения маврами; стука копыт могучих коней и мрачных теней виселиц; монашеских чудес; мучающихся от молитв белых призраков, что, едва пробило полночь, выходят из колокольни, разгоняя сов, чтобы просить у живых сострадания к своей душе; голосов жестоких королей и тоскливого заупокойного плача Инквизиции при тлении тела какого-нибудь астролога-еретика. Всю прошлую Испанию и почти всю настоящую можно вдохнуть в этих царственных и торжественных городах Кастилии… Весь средневековый ужас со всем его невежеством и со всеми его преступлениями… «Здесь» – говорят нам при входе, – «была Инквизиция; там дворец епископа, который председательствовал на аутодафе. И, добавляя, восклицают: «Здесь родилась Тереза. Здесь Хуан де ла Крус»… Города Кастилии полны святости, ужаса и суеверия! Города, разрушенные прогрессом и изуродованные современной цивилизацией… О, как вы величественны в своей старости, можно сказать, существует какая-то огромная душа, Сид из сновидения, поддерживающий ваши камни и помогающий вам противостоять свирепым драконам разрушения… Расплывчатые века прошли по вашим мистическим площадям. Выдающиеся люди дали вам веру, легенды и необыкновенную поэзию; вы стоите, несмотря на препоны времени… Что вам скажут грядущие поколения? Как вас поприветствует величественный рассвет будущего? Вечная смерть укутает вас в мягкое и нежное звучание ваших рек, и цвет старого золота будет всегда целовать вас могучей лаской вашего огненного солнца… Вы нежно утешаете романтические души, подобно вам отвергнутые веком, такие же романтичные и такие же уставшие, и они обретают покой и лазурное утешение под вашими рукотворными крышами… и они бродят по вашим переулкам, и вы, города-христиане, указываете им, где молиться… у сломанных крестов в укромных уголках, или около древних византийских статуй святых, холодных и застывших, странно одетых, с голубями в руках, с золотыми ключами, или у почерневших стражей, помещенных в скорбных портиках романских церквей или среди разломанных колоннад… Мертвые города Кастилии, где на всем ощущается дыхание тоски и безмерной печали!

Странствующая душа, что пройдет по вашим стенам, не вглядываясь в них, не знает бесконечного философского величия, которые вы заключаете в себе, и те, кто живут под вашим покровом, почти никогда не понимают гениальных сокровищ утешения и смирения, которые есть у вас. Уставшее сердце, даже наполненное отвращением к старикам и к любви, обретает в вас горькое спокойствие, в котором нуждается, и ваши несравненные, безмятежные ночи смиряют кричащий дух того, кто ищет вас ради отдохновения и раздумья…

Города Кастилии, вы полны такой таинственности и такой искренности, что заставляете душу содрогаться! Города Кастилии, когда созерцаешь вас, таких суровых, хочется напевать что-то из Генделя!

Во время этих сентиментальных прогулок, исполненных благоговения к Испании воинов, душа и чувства наслаждаются всем и кружатся в новых ощущениях, возможных только здесь, чтобы, закончившись, оставить чудесную гамму воспоминаний… Потому что воспоминания о путешествии – это возвращение в путешествие, но уже с большей печалью, с более сильным вниманием к очарованию вещей. Вспоминая, мы обволакиваем себя нежным и грустным светом и поднимаемся в мыслях надо всем. Мы вспоминаем улицы, пропитанные печалью, людей, с которыми говорили, каждое захватившее нас чувство и вздыхаем обо всем: об улицах, о домах, в которых жили… чтобы, вернувшись, прожить то же самое по одному только слову. Но если бы по воле Природы мы могли вернуться, чтобы вновь прожить то же самое, мы не обрели бы того духовного наслаждения, какое обретаем в нашем воображении. Ведь столь сладко воспоминание о золотых сумерках с коралловыми тополями и пастухами со стадами овец, прижавшихся друг к другу на холме, пока птицы разрывали непокорную глубину воздуха. Эти воспоминания, всегда приправленные мятежными и фантастическими образами, оставляют приятную сладость; и если кто-нибудь в пути обидел нас, мы простим его, а к себе отнесемся с состраданием из-за за того, что тому удалось поселить злость в нашей груди, потому что мы понимаем, – это было лишь мгновение; и, смотря на мир с великодушным сердцем, нельзя не плакать… и мы вспоминаем… Красное поле, солнце, словно обрывок земли… на дорогах – батраков, съежившихся на своих мулах… одинокие золотые деревья, глядящие в медовую воду оросительного канала… возглас… далекий звук молитвы… Кастилию!.. И при мысли обо всем этом душа наполняется свинцовой печалью.