Владимир Корчагин - Выбор ваш. Подборка стихов

Так и поэт любитель
Сорняк, плевелы сорта,
Мешает цвесть элите,
Пьет соки у когорты.
Глупцы и графоманы,
Невежды, самоучки
Мешают неустанно
Известной светской кучке.
Залить бы это поле, —
Поэтов из народа, —
Асфальтом черным, что ли,
Чтоб не слыхать их сроду.

Так говорит в Столице
Цвет общества особых,
Саморекламы лица
Самовлюбленной злобы.
Друг друга сладко хвалят
Бесстыдно льстивым тоном.

Цветы теплиц!.. Как жаль их,
Отнятые от корня, завянут по салонам…

«Сынок, приехал!.. Ну-ну, входи, входи.
Ты не один? И что, так и входите оба» —
Меня слегка обняв, уходит стол рядить,
Щи, чуть хлебнув, не скисли ли? на пробу.

Бросаю сумки враз, и в комнату: скучаю!..
Всё так же здесь, назад, как год оставил,
Картинка на стене: над морем хлопья чаек,
Василий Теркин в гипсе и вишенка в оправе.

«Поди сюда, сынок, знакомиться с невестой,
Чего оставил девку со мною для смущенья,
Садитесь под окошко, твоё здесь было место,
А я пока поставлю на стол вам угощенье»

«Володя, мне с дороги в другое бы одеться» —
И в комнате исчезла, задернув плотно шторы.
Душа поёт отрадно, с волненьем бьётся сердце,
Ищу в глазах у мамы поддержки, приговора.

Галина в мини-юбке, в помаде яркой губы,
На стул к столу садится и ноги в перекрест,
Закуривает сразу, не вызов ли? Как грубо!..
И огонек у мамы в глазах любви исчез…

Улыбка через силу: «За встречу выпьем, дети,
Вам счастья пожелаю, детей и долгих лет!..» —
Три года как минуло, слова я помню эти,
А на душе глубокий не зарастает след…

А счастье, может, было, и сын родился: Саша.
Мог быть пролог получше, но хуже эпилог:
Бог души свел, похоже, разрушить судьбы наши,
Старт дал любви, надежде, а позже не помог…

Смотрю на собственную жизнь,
Как ручеек рожден вначале,
Мне память скажет, оглянись,
Ручей рекой умчался в дали.

Из лона матери родник
Пробил наверх себе дорогу,
Пока он слаб, к камням приник,
И креп и рос там понемногу.

Его питали дождь и снег,
А солнце летом иссушала,
Но всё же он продолжил бег,
Мечта о море побуждала.

Встречались малые заторы —
Сухие ветки, листьев горсть,
Сквозь них просачивался споро;
Стоять в низинах довелось.

Ручей разросся скоро в речку,
Что в гальке голос подает,
И в затишках камыш как свечки,
Всё шире русло, больше вод.

Однажды встретилась другая
Река, так близко за горой,
Успел он крикнуть: Дорогая!
Сливайся водами со мной.

Она шумнула водопадом,
И убежала прочь одна:
С тобою встречей очень рада —
В порогах крикнула она.

А речка сделалась рекою,
Легко катает валуны,
Всё рвется к морю, беспокоясь,
И воды будто бы пьяны.

Река сама и не припомнит,
Как влилась девица-река,
И глубже, шире стало в доме,
И ниже берегом бока.

От русла общего в равнине
Отлился маленький ручей,
И сам себе бежит отныне,
Как будто он совсем ничей.

Путь загораживают горы,
С налета бьет река в скалу,
Два рукава находит скоро,
Нарвались воды на пилу.

И горы скалами разбили
Реку единую на две,
Одну в долину пропустили,
В ущелье течь другой, на дне.

Судьба не речка, но похожа,
На карте если прочертить,
Понять ли жизнь она поможет,
Судьбы увидеть в целом нить.

Я прошу тебя, если ты сразу
Скажешь мне: Я люблю, дорогая!
Мне признание такое важно,
Буду знать, на уме не другая.

Только я. Не молчи, я обижусь.
Три словечка всего-то, о боже!..
Не могу принуждение выжать,
В горле ком, как колючий ежик.

Не сумел, чепуху предлагая,
Мол, жена, провожу до постели,
Ты пьяна чересчур, дорогая,
Мой язык несуразное мелет…

Ночь запомнилась, эти кошмары
Будут сниться укором немым,
Кто не ведал ревнивую ярость,
Ни на миг не поверил бы им!..

Так любить могут женщины!..
Так любить и мужчины могли.
Ночь из прошлого – наша трещина,
Боже правый, любви помоги!..

Юрка Юрченко мне одногодок,
Может старше всего на полгода,
Из семьи белорусов, из местных,
Как попал в этот край, не известно,

Переехали сами ли предки
Новострой возводить пятилетки,
Или сосланы, кто его знает,
Жили разные нации в крае:

Немцы, чехи, конечно евреи.
Ничего против них не имею.
С Юркой мы до того не дружили,
Хоть и рядом по улице жили,

Но в тот год почему-то сошлось:
С ним «хорька» загонять зашибись,
Он уверенный, смелый и дерзкий;
Знал и речку, и степь, перелески.

Как-то лодку нашли на протоке,
Вся в песке и корягах, в осоке,
После паводка, видно, прибило,
Течь в борту, ну а в целом не сгнила.

Лето плавали в тайне рыбачить,
Изменила под осень удача:
Лодку кто-то у нас умыкнул.
Был улус ли хакасский, аул

В двух верстах по течению выше,
Мы не раз с лодки видели крыши
Примитивных хакасских строений,
Молодежной вражды настроенья

Каждый раз без причин возникали.
Мы нашли, а хакасы украли
Лодку нашу, не нашу конечно,
Ну и ладно, решили беспечно.

В огородах подсолнухи зреют,
Нужно срезать в ночи поскорее,
До того, как хозяева срежут.
С Юркой ходим на речку всё реже,

А под вечер в чужой огород,
Перепрыгнув с разбега заплот.
Ни собаки, ни страх, ни крапива
Не удержат шального порыва.

Дружба наша сошла к сентябрю,
С Юркой Юрченко, я говорю,
Мы сошлись, может быть, и случайно,
Он мне нравился дерзкий, отчаянный,

Пусть жил рядом и мой одногодок,
А дружили мы с ним лишь полгода.
Вскоре жизнь развела навсегда,
Харьковать, помню, Вовка, айда!

Юрка Юрченко, где ты теперь?..
Сколько будет подобных потерь.

Бомбу сделать легче простого:
Карбиду в бутылку насыпать горсть,
Воды из лужи, затычку – готово!
Все в рассыпную – гранату брось!

Стройка рядом, карбиду навалом,
Бутылку пустую, найдешь всегда.
Была у нас в детстве такая забава,
Да, много она приносила вреда.

Храбрится пацан, не бросает сразу,
Бомба в руках – бах!.. и осколки
Вонзятся в живот, по рукам и по глазу…
Ругай не ругай пацанов, всё без толку.