Виктор Яхнес - Отрада.Заметки жизнелюба

«Вам, засранцам, надо череп с костями на крышу пришпандорить, а не букву «У»! – понимающе бухтели земляки…

«Отошла курица на 10 м от дома – всё! Ничья! Дикая тоись!» – доблестно заслонял нас Михал Михалыч. Народу нечего было возразить хотя и бывшему, но милиционеру в авторитете…

Само собой, не давал я проходу и отцу, водителю молоковоза в ту пору. Направления вместо дорог, связывающие нашу Медынь с деревенскими фермами, без дураков, послужили мне отменной школой… Это теперь остромодны дорогущие школы экстремального вождения, тогда это была суровая реальность без альтернативы и вариантов…

Зимой эти дороги чистил трактор с волокушей в виде клина из брёвен с пригрузкой камнями. Это значит, что от проезда волокуши по пересекающей дороге на твоей оставались два сугроба…

Батя уже мог расслабиться и дремануть на пассажирском месте…

Когда же впереди на дороге однажды вдруг замаячили эти самые сугробы от волокуши метра в полтора высотой, я будить батьку не стал…

Решил так: машина тонны три весит, да две тонны молока – и что мне эти сугробы пушистого снега? Я поддал газу…

После первого удара батя спросонья ничего не понял, удар о второй сугроб накрыл молоковоз «с головой» и таки привёл батьку в чувство…

Я бы и не останавливался, но уж очень красноречиво и эмоционально родитель изъяснял свои эмоции по этому поводу…

Конечно, он был прав: и бревно могла волокуша оставить на дороге, и большой камень. Но ведь проскочили же удачно… Родитель остыл метров через 300, после того как выгнал меня из-за руля… Ругался он такими словами крайне редко, потому и не сомневался, что я вник… Панегирик родителю и другим наставникам опускаю…

Теперь, истоптавши за 50 лет немало машин и дорог, с улыбкой снисхождения смотрю на не в меру расслабленных водителей цивилизованной средиземноморской страны с прекрасной дорожной сетью, когда их напрягает обыкновенный дождь…

Говорят, «наибольшую опасность на дорогах представляет машина, которая едет быстрее, чем способен думать ее водитель». И тут панегирик неуместен…

Рос я пытливым, но стеснительным, поэтому некоторые вопросы по жизни долгое время оставались неразрешимыми, превращаясь в зудящие.

«Какой же это дедушка Ленин самый честный человек, если он жандармов обманывал, даже парик одевал?!» И далее в том же духе…

«Человек произошёл от обезьяны?! Да, сходство человека и обезьяны не только на лице. Почему же сейчас обезьяна не превращается в человека?!» Пришло время дознаться, наконец, и до этой шарады. Опираясь на новые данные и памятуя старый опыт…

Ушлые американцы в 2005–2007 годах поставили научный эксперимент по введению «трудовых отношений» в вольере с обезьянами. Приняв за истину, что человек произошёл от обезьяны, работу им придумали, денежный её эквивалент опять же, всё как положено. И тут обезьяны прокололись начисто.

Дивным образом было доказано сходство человека и обезьяны. В считанные дни голожопое сообщество расслоилось так, как будто все читали Маркса! Появились трудоголики, бандиты, бездельники, банкиры, проститутки. И, главное, знакомые нам до боли нравы-плоды эволюции: жадность, злость, подозрительность, воровство.

Не в пример людям, обезьяны в момент усвоили номинал «денег» и смысл распродаж! Но дальше этого дело как-то подозрительно не пошло. Опять засвербели было сомнения: в самом ли деле человек произошёл от обезьяны?! Вот ведь в эксперименте не превратилась, знаете ли, обезьяна в человека. Хотя процесс вроде бы и пошёл.

Ну и почему же обезьяна не превратилась в человека?! Ответ один: да она не хочет! Вот так вот просто, знает последствия и не хочет. Что она видит и как рассуждает?

«Голый и неуклюжий человек загнал сам себя в жуткие резервации, где дышит смрадом и ест чёрти что! Терпеть равенство и скрывать инстинкты?! Метаться по нужде в отведенные места?! Без нужды покидать обжитой ареал?!

А альфа-самцы?! Вы только посмотрите на их альфа-самцов! Ни шерсти, ни клыков! С одной самкой не справляются! Рыкнуть, как надо, не могут!

Сбиваются в стаи, сообразуясь с навязанными кем-то когда-то неестественными надобностями! Зачем-то хапают территорию, которую и пометить-то как следует не могут! Ресурсов не хватает!

А чего они так кривляются и вопят по-страшному без необходимости?! Ну, пошуметь мы тоже можем, но не так же дико!

Кроме силы и ловкости, почему-то почитают прямые и длинные ноги, цвет волос и крупные молочные железы у самок!

А как они пахнут?! Чем они эти запахи выделяют?! У нас так ну, никак не получается!

Они обожают ходить строем! Обезьяна всю голову отломала: зачем?! Это же страшно неудобно!

У них слюна выделяется в то время, когда выделяться должна только моча!

Они едят всё подряд! Им что, нравится всё время пукать?!

Они всё время суетятся! Греются они так, что ли?!

Они вешают на себя всякие пёрышки, блестящие жестянки и яркие тряпицы! Как наши детёныши!

Придумали себе забаву: кататься в вонючих и гремящих коробках! Потому что они разноцветные, что ли?! Не-не, братья-приматы! Мы как-нибудь без этих ваших благ! Мы и на лианах покатаемся!»

Да, сходство человека и обезьяны на лице налицо, но утверждать, что человек произошёл от обезьяны берутся уже не все заинтересованные лица.

А сколько ты можешь пройти», – вдруг спросил сосудистый хирург, поизучав пару минут результаты обследований.

«Много…», – честно ответил я..

«Вот и иди…»

В смысле, поражения сосудов ног меньше, мол, 50 % и, стало быть, никакого кардинального вмешательства до поры не требуется. Только ходить…

Вот я каждый день и хожу. И смотрю…Получается, случайное наблюдение тоже доктор прописал…

На углу Бальфур и Герцль одиноко стоял грустного вида восьмидесятиплюслетний человек и…свистел…

От того, что он периодически складывал губы в трубочку, вид его делался ещё печальнее, и было заметно, что они у него уже устали, потому как он больше дул, чем свистел…

Понятно было, что он звал собаку. В нашем городе много одиноких пожилых людей, для которых собака – единственный член семьи…

«Прибежит, – подумал я, – аналогичного, небось, возраста, не впервой…»

Случайное наблюдение на этом могло и закончиться…

На следующий день картина не изменилась… И на третий день тоже…

Человек я эмоциональный, а другой доктор настойчиво призывал беречь нервы. И я стал ходить к морю другой дорогой.

Случайное наблюдение стало из памяти стираться, уступая место новым…

Как-то, задумавшись, я вернулся на прежний маршрут…

Тот самый человек сидел на скамейке, уже не свистел, а только грустно, тревожно, с остатками надежды смотрел по сторонам…