Макс Байкалов - Непристойные истории. Рассказы про секс

А вот растяжки – это действительно проблема. На смуглой (солярий, несомненно) коже светлые рубчики заметны, портят безупречный в остальном вид, которым любуется Доломанов.

Грудь, конечно, у Кати подвисает. Как и у всякой девушки после кормления. Поэтому и не стал Макс снимать с Кати лифчик. А вот животик после родов уже пришел в форму, подтянулся. Немного совсем подправить, позаниматься девушке собой – и фигура будет хоть на конкурс красоты. Только вот сиси без операции не исправить. Либо подтяжка, либо силикон.

Обо всем этом думает Доломанов, пытаясь обмануть свой член. Отвлечься от главного. Нравится ему эта девушка, возбуждает его безумно и сама она, и ситуация. Долго ли ему удастся еще продержаться?

Недолго. Макс еще успевает отметить, как самозабвенно отдается ему скромница Катя, с каким усердием насаживается на член, удивительным образом оставаясь при этом женственной и невульгарной. Это в туалете-то, попирая изящной ножкой край унитаза!

Она поворачивает лицо в профиль, и при виде этого раскрасневшегося личика с закрытыми глазами и раздувающимися ноздрями, тонкого, нервного и невыразимо прекрасного, в душе Доломанова поднимается мощная волна. А затем приходит и жар внизу живота. Разгорается, поднимается по позвоночнику, охватывает Макса Доломанова целиком. И вот уже мгновенье спустя он бьется в конвульсиях оргазма, сильно сжимая ладонями прекрасный округлый зад в шрамиках растяжек.

КАТЯ смотрит на Макса в упор, изучая. Смущение ее куда-то испарилось, она вся светится изнутри какой-то новой энергией. В глазах носятся чертики, она едва не подпрыгивает на мягком диване от переполняющих ее эмоций. Макс широко и открыто улыбается ей в ответ, берет свой бокал с финальными пятьюдесятью Glenn Grant, которые улыбчивая, похоже, все понявшая, официантка принесла минуту назад.

– Ну, за тебя, девушка. Я очень рад, что тебя встретил. Надеюсь, взаимно.

Они чокаются, пьют. Макс церемонно целует своей даме ручку.

– Я вызываю такси?

– Погоди! У нас еще есть минут десять-пятнадцать.

– Опоздаешь.

– Ничего, подождет.

– Ну, хорошо. Тебе видней. И как же мы потратим наши законные пятнадцать минут?

Алкоголь и секс в туалете сделали свое дело. Скромница куда-то исчезла. Вместо нее Макса разглядывает какая-то совсем другая Катя, хулиганистая и шкодная. Выпаливает:

– Я хочу минет. Прямо здесь, сейчас.

От улыбки у Доломанова, кажется, вот-вот лопнет физиономия. Не отводя взгляда от ее озорных чуть прищуренных глаз, он принимается расстегивать ширинку.

«Я ни за что не кончу. Алкоголь, секс. Соседи, гогочущие в кабинках. Стоит кому-нибудь встать – и мы будем как на ладони…»

Пока Макс пребывает в сомнениях, Катя с жадностью девочки-подростка, твердо решившей непременно перепробовать все сладкое, склоняется к члену. Сосет неумело, компенсируя, однако, неопытность пылом и старанием.

И вот уже Доломанов, постоянно прислушивающийся к каждому шороху за перегородками, чтобы подушкой успеть прикрыть хотя бы откровенное порно, вдруг понимает, что неудобство ситуации, страх быть застигнутым в разгар столь интимного процесса трансформировался в дикое возбуждение.

Он кончает еще до того, как девушка успевает устать. Она даже немного разочарована, хотела чувствовать доломановский член в себе еще – он видит это по лицу прекрасной скромницы, облизывающей губы. Видит, как исчезают с этих чуть припухших губ густые белые следы произошедшего только что небольшого сексуального инцидента.

Их совместный поход в туалет, похоже, не остался незамеченным. Официантка, администратор, кальянщик – весь персонал ресторана провожает парочку такими широкими улыбками, что даже пофигисту Максу на миг делается неловко.

Прямо перед фасадом своего дома – массивной девятиэтажки неопределенного мутно-бежевого цвета – Катя просит таксиста остановить машину. Выпархивает в ларек за сигаретами для мужа. Возвращается к Доломанову. Прощаясь, они целуются взасос. Потом Макс слегка отстраняет девушку.

– Солнце, я не хочу тебя расстраивать, но от тебя пахнет сексом.

Катя усмехается, фыркает. Но Доломанов не унимается.

– Девушка, я серьезно. Меньше получаса назад ты сделала минет чужому мужчине. От твоих губ пахнет спермой. Муж тебя точно спалит. Я бы на его месте обязательно спалил.

– Я тебя умоляю! – Катя произносит эту свою фирменную фразочку с выражением той веселой бесшабашности на лице, которое появляется лишь после трехсот вискаря и которое так нравится Максу. – Ничего этот олух не заметит. Не переживай – я ручаюсь!

Чмокнув Доломанова на прощание в щечку, растворяется в полуночной мгле.

ВЫКРАШЕННАЯ под бронзу тяжелая металлическая дверь Максовой съемной квартиры медленно открывается. На пороге – Катя. Сегодня она в сиреневом кардигане, изумрудном шарфике с причудливым орнаментом и высоких, почти по колено, осенних сапожках.

Она чуть отстраняет Макса, решительно проходит. Расстегивает кардиган, поворачивается к мужчине спиной, приглашая джентльмена поухаживать за дамой. Доломанов послушно принимает одежду, вешает на плечики в шкаф. Девушка разувается, проходит в комнату, опускается в кресло.

Какое-то время они с Максом молчат, смотрят, словно заново открывая друг друга. Они не виделись почти неделю.

«Как же все-таки она хороша», – в который раз думает Доломанов. И вдруг замечает… зажатость! Скованность! Пальцы девушки добела сжимают ручки сумочки, поза напряженная…

– Каа-атя… Я не понял: ты что, опять меня стесняешься?

Катя молчит секунду, на лице ее читается борьба. Потом упрямо встряхивает головой.

– Есть немного. Не обижайся. Мы не виделись неделю. Я успела от тебя отвыкнуть. Нужно привыкать снова. Поэтому, чтобы снять напряжение… В общем, я принесла.

Она достает из сумочки маленькую – ноль триста семьдесят пять – бутылочку виски.

– Наливай!

– Ну, ты даешь, девушка! После всего, что было, – только и может выдохнуть Доломанов, плетется на кухню за бокалами.

Секс на этот раз не такой фееричный, как на первом их сумасшедшем свидании. Может, потому, что нет прежнего адреналина, легкого экстрима, который так будоражит кровь. Все происходит на постели, на свежих хрустящих простынях с пальмами и тропическим закатом. В миссионерской позиции.

Катя разметала свои волосы по подушке. Катя прикусывает губку. Закатывает глазки. Комкает простыни. В голос стонет. Вагина девочкина хороша: несмотря на роды, узкая, тугая, обильно текущая сочной смазкой.

Доломанов много и качественно трахается в этот период, поэтому он держится довольно долго. Он двигается размеренно и мощно, постепенно увеличивает темп, усиливает напор. Катя еще больше раскрывается, принимает в себя всю его энергию. И еще столько же сверх того может принять – потенциал позволяет. Ненасытность своей прекрасной любовницы чувствует Макс.