Александр Бородин - Беня. Сборник рассказов

Торонто – не Москва, здесь дурных денег не огребешь. Стас, как заведенный, кидал по ночам тесто в пекарне, а днем стриг газоны. Все, естественно за наличные. Плюс велфер. Плюс привезенная из Москвы тысяча американских. У него появились черные мешки под глазами, но зато уже к лету он накопил на вожделенную "Хонду".

– Правда, красавица? – сказал он Хане, лихо выруливая с гаражной стоянки.

Девушка положила руку ему на шею. Рука была мягкая, слегка влажная и дрожала.

– Дай я! – хрипло прошептала она и сунула ему под нос белую пластиковую карточку со своей фотографией и непонятными ивритскими закорючками.

Они завозились, на ходу меняясь местами. Платье у Ханы было такое тонкое…

– Ко мне быстрее по 401-му хайвею, – сказала Хана и, не спрашивая разрешения, помчалась под указатель с королевской короной. Въезд на скоростную автомагистраль представлял собой крутой крендель. Чересчур быстро мчавшуюся «Хонду» выбросило на оградительный барьер, она громко проскрежетала днищем по бетону и, кувыркаясь, полетела на изрытый сурковыми норами пустырь.

…Когда пожарники осторожно перевернули наполовину сплющенную машину, их глазам предстала странная картина: два обнявшихся окровавленных человека внутри хохотали, как сумасшедшие.

Вадим Анатольевич всю жизнь был жутким бабником. Возня с бабами требовала отдачи всего себя, поэтому карьеры он не сделал и, несмотря на природную даровитость, оставался простым техником по установке телевизионных антенн. Разъездным, разумеется… Его супруга Ирина Васильевна, напротив, работала с утра до вечера и дослужилась до заместителя главного редактора городской газеты. Жили они дружно. Большое сердце Вадима Анатольевича вмещало в том числе и трепетную любовь к жене. Та никаким злобным слухам о похождениях мужа не верила, потому что была слишком занята, а кроме того, слухов этих витало неправдоподобно много. Впрочем и они полностью увлечений Вадима Анатольевича не отражали. Вернее всего было бы сказать, что он перелюбил весь город. Только внебрачных детей у него развелось больше двух десятков. Правда, называть их внебрачными не совсем правильно. Почти все они были рождены молодыми замужними женщинами, мужья которых искренне считали детей своими.

Был у них и свой ребенок – дочка Елена, породистая в отца и серьезная в мать. Она вняла уверениям Вадима Анатольевича о том, что "за электроникой – будущее", уехала в Москву, поступила на факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ, блистательно его окончила, стала программисткой и вышла замуж за коллегу – тоже программиста. Вскоре они перебрались в Канаду, где стали очень неплохо зарабатывать и уже через три года купили дом на севере Торонто.

Между тем дела в их родном уральском городе шли все хуже и хуже. Огромный механический завод, бывший на самом деле оружейным, который кормил полгорода в советские времена, остановился и заржавел. Зачахли и другие оборонные предприятия. В городской газете начались перебои с зарплатой. Антенное хозяйство тоже претерпело изменения и раздробилось на мелкие кабельные фирмы. Лена, конечно, помогала денежными переводами, но жизнь подталкивала к естественному в сложившейся ситуации решению. Короче, Вадим Анатольевич и Ирина Васильевна со слезами на глазах стали оформляться в Канаду под спонсорство дочери. Тянули до последнего, но в мае, продав за бесценок квартиру, все-таки улетели.

О, Канада! Девушки с голыми животами и стриптиз-бары! Нудистский пляж на берегу озера Онтарио! Видеосалоны для взрослых! Но при всем при этом, к удивлению Вадима Анатольевича, оказалось, что здесь не очень-то и покобелируешь. Уральские приемчики не работали. Стерильные канадки их не понимали, и, как он догадался, не только из-за его чудовищного английского. А все новые русскоговорящие знакомые были уже немолоды и являли собой нерушимые супружеские монолиты.

Могучий ядерный реактор любвеобилия, которым природа наградила Вадима Анатольевича, начал перегреваться без привычной нагрузки и достиг бы взрывоопасной кондиции, если бы не Ирина Васильевна…

Сначала, однако, несколько бытовых деталей. Несмотря на чудовищные с точки зрения вновь прибывших размеры дочкиного дома, она сняла для родителей небольшую, но очень чистенькую и уютную квартиру неподалеку. Супруги все время были вместе – и дома, и в школе для иммигрантов, и во время исследовательских прогулок по окрестностям. Новый сверкающий мир, новые впечатления, отсутствие гнетущей заботы о хлебе насущном – все это способствовало непреходящему хорошему настроению. Плюс уже упомянутый ядерный реактор…

Ирина Васильевна буквально купалась в любви. Она расцвела, похорошела и все время улыбалась.

Наступила осень. Начало октября выдалось просто сказочное. В России это время называют "бабьим летом", а в Канаде – тоже «летом», но уже "индейским".

Тренировочные полеты бесчисленных гусиных косяков, буйство огненных красок опадающей листвы, неправдоподобно голубое небо.

Это была самая лучшая осень за все тридцать шесть лет их совместной супружеской жизни. Мощно и ровно гудел ядерный реактор. Вадим Анатольевич даже начал писать стихи, и одно из них было напечатано в русской газете с набранным курсивом кратким посвящением: "Моей Ирине". Там были такие строки:

Простодушная Ирина Васильевна ничего не поняла и подумала, что это литературная гипербола, введенная в текст для придания ему большей художественной выразительности.

И все-таки годы взяли свое. Лихая безостановочная работа реактора привела к аварии. У Вадима Анатольевича случился инфаркт. Ирина Васильевна ни днем, не ночью не отходила от постели больного. Вскоре опасность миновала.

…Немолодая женщина-врач заглянула в палату русского иммигранта. У изголовья сидела жена, держала больного за руку и что-то с нежной улыбкой тихо ему рассказывала. Тот тоже улыбался и смотрел на жену влюбленными глазами. "Здесь, похоже, все в порядке", – подумала врач и почему-то вспомнила своего вечно озабоченного курсами акций и никогда не улыбающегося мужа.

Уверен, каждый не прочь цапнуть за хвост жар-птицу удачи. Небось, лотереями балуетесь. Только что вы знаете об истинном везении?!.

Инна познакомилась с Игорем на свадьбе своей подруги. Высокий красавец с внешностью итальянского актера будто шагнул на ресторанный паркет из ее девичьих снов. Она сразу положила на него глаз и ждала только одного: когда кончится застолье и начнутся танцы. "А теперь – белый танец!" – объявил в микрофон тамада, и оркестр заиграл танго. С бокалом в руке, слегка пошатываясь, Инна направилась к своему избраннику. Он беседовал сразу с двумя девушками. "Извините!" – сказала Инна и сделала реверанс. Горячие пальцы юноши коснулась ее локтя. Они танцевали, отхлебывая по очереди из бокала.