Евгений Захаров - Доктор Хаос

– А как максимум?

– Как я уже говорил, изучение вашего разума, ваших инстинктов, побуждающих вас к столь разрушительным действиям, поможет нам избавить общество от таких, как вы, выявляя их, что называется, в зародыше. Но для начала давайте попробуем вспомнить все ваши жертвы. Начиная с первой. Говорите, а я буду записывать.

– Доктор, вы же умный человек, – прищурился Жорик. – Давайте поторгуемся.

– Давайте, – неожиданно охотно согласился Силовайский. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы на мне не ставили никаких опытов!

– Хорошо, а что вы подразумеваете под опытами? Вы ждете, что мы будем вырезать у вас кусочки мозга, вскроем черепушку, начнем тыкать туда иголками, наблюдая за вашими затейливыми и разнообразными реакциями вроде пускания слюны и непроизвольных взрывов хохота?

– Ну, – Жорик замялся, глядя, как ехидно щурится профессор, – что-то вроде того.

– Милейший, – профессор потер руки, – это прошлый век. Я бы даже сказал, позапрошлый. Мы с вами живем в эпоху высоких технологий. Любые исследования внутри вас мы можем провести, абсолютно не прибегая к хирургическим операциям. Не считать же за таковые несколько проглоченных пилюлек с микросхемами?

– Погодите, а как же слухи о ваших нечеловеческих экспериментах? Я читал…

– Разумеется, вы читали. Желтую прессу, разнообразные блоги, басни вроде бы очевидцев и прочую чепуху? Неужели вы, достаточно образованный человек, хотя и совершающий жуткие вещи, верите во все эти бредни? Не скрою, у меня в клинике есть подвальные помещения, но они предназначены для хранения ценного оборудования и весьма дорогих лекарств. А вы уж было решили, что я держу там мутантов, помесь бобика со свиньей или еще что-то в этом роде?

Жорик был в замешательстве. Он действительно читал различные статьи, поначалу заинтересовавшись исследованиями доктора, который вроде бы подходил к той же проблеме, которую пытался решать он, Жорик. Только с другой стороны. Он пытался очистить общество с помощью медицинских препаратов и научных открытий. Но Жорик знал, что пока дойдет до конкретных результатов, пройдут годы, а то, и десятилетия. Мир же требовал очищения уже сегодня, сейчас.

– Дорогой мой, – профессор подошел к Жорику и успокаивающе положил руку ему на плечо, – поверьте, никто не собирается вас кроить и кромсать. Да, мы будем изучать вас и пытаться что-то склеить в вашем треснувшем сознании, но все это будет исключительно научно и никак не по-мясницки. А пока давайте вспоминать. Итак, первый раз вы убили…

– Семь лет назад.

– Это была ваша девушка, о которой вы упоминали?

– Как вы узнали? – прищурился Жорик. – Я о ней говорил только тем двум придуркам.

– У меня было время сделать несколько звонков, кое-что уточнить и, как говорится, свести факты воедино, – сказал профессор. – Да, этим двум, как вы их опрометчиво назвали, придуркам я тоже звонил.

– Почему же опрометчиво? Придурки и есть.

– Но им же удалось арестовать вас. Вас, неуловимого Доктора Хаоса!

– Это была случайность, вы же понимаете. Если бы в машине были бы другие патрульные, повезло бы другим.

– Вся наша жизнь – цепочка случайностей, – склонил голову Силовайский.

– Коллега, давайте без шаблонов, – Жорик поморщился. – От вас-то я этого никак не ожидал.

– Итак, – не обратив внимание на «коллегу», профессор потер руки. – Кому же не повезло стать вашей первой жертвой?

– Собаке, – коротко ответил Жорик.

Видимо, в глазах Силовайского отразилось разочарование, и убийца добавил:

– Наверное, после ее убийства я, что называется, поверил в себя. В свою силу, если быть точным. В свою избранность я поверил позже. А пока была собака. Дворовый пес сестры по кличке Бульдог. Хотя ничего от бульдога у него не было, обычный двортерьер. Но не любил меня жутко. Постоянно лаял, хотя знал меня больше пяти лет. Истерически так лаял, взахлеб. Набрасывался, путался укусить.

– Вы били его? Кричали?

– Никогда! Я даже кормил его. Но не с руки, так, бросал куски колбасы. Это были единственные минуты, когда он на меня не орал. Даже, наверное, секунды – проглатывал колбасу и опять принимался за свое. Мало-помалу меня это выводило из себя. Ну и однажды ночью я пробрался к сестре. Бульдог начал орать, но домашние привыкли к ночным руладам пса, и не реагировали…

Жорик как наяву увидел эту картинку. Бульдог уже сипит от злости, а не лает, когда видит, как в ночи к нему крадется объект его ненависти. Бросается к нему, цепь натягивается до предела, но отбрасывает пса назад. Он опять совершает бросок. У Жорика в руках черенок от лопаты. Короткий замах.. И палка медленно опускается. Жорик не в силах нанести удар. Он видит глаза собаки, так близко, практически в упор. В глазах он видит нечто, что не дает ему завершить месть. Что-то кроткое, может, даже умоляющее. Бульдог замирает.. И внезапно кидается на него. Когти царапают по куртке, а зубы едва не впиваются Жорику в руку, которой тот держит черенок. И все, минутная жалость проходит. Палка стукает пса по виску. Мощно, от души. Легкий хруст хрупкой кости, взвизг, и Бульдог воняющим псиной ковриком падает на землю. Жорик смотрит по сторонам, но тишину ничто не нарушает. Затем он обворачивает пса в здоровенную тряпку, приготовленную накануне, и тащит в уличный туалет, в который поздней осенней порой практически никто не ходит. На его счастье, дерьмо не успели откачать. Положив Бульдога на землю, Жорик тихо, стараясь не шуметь, снимает деревянный «насест» с дыркой-сидушкой. Вновь поднимает пса, и вдруг чувствует, что тот еще жив. Бульдог дергается, слабо пытается выбраться из обмотавшей его тряпки. Но Жорик без сожаления кидает вонючий сверток в еще более вонючую жижу метровой глубины (специально вчера измерил, погружая в дерьмо корявый дрын). Чвакает жижа, принимая в себя дар природы. На поверхности еще какое-то время появляются судорожно разгоняющие дерьмо собачьи лапы, со дня подымается несколько пузырей, которые лопаются, соприкоснувшись с воздухом. Жорик для верности тыкает в глубину дрыном, задевая мягкое и дергающееся. После, размахнувшись, запускает дрын, как копье, на соседский огород. И идет домой, мимоходом обрывая цепь, на которой раньше сидел безвременно утопший Бульдог. Собаку, конечно, искали, слез и соплей было немерено. Жорик принимал самое деятельное участие в поисках. Которые, естественно, ни к чему не привели.

– Любопытно, – была единственная реакция профессора на рассказ Жорика. – А человека когда первый раз лишить жизни изволили? Ваша девушка?

– Да что вы к ней прикопались?! – рассердился Жорик.

– Обычное дело для таких, как вы, срывать свой гнев на родных.

– Да нет, – покачал головой Жорик. – Первым был мужчина.