Евгений Захаров - Доктор Хаос

– А теперь и такое есть?

– Есть.

– Но пока вина не доказана…

– Как же не доказана? Именно доказана. Господа, вы же сами сказали – он во всем признался. Вы же признались? – профессор внимательно посмотрел на Жорика, который пожал плечами.

– Поверьте, в ваших интересах подтвердить это сразу и при свидетелях, – мягко сказал Силовайский. – Да, мы потеряем время, но в конечном итоге Георгий Георгиевич все равно попадет ко мне. А я не люблю терять время. И каждую упущенную минуту, господа, я буду вынужден записать на ваш счет.

– Он мне угрожает, – наигранно сказал Жорик оперативникам. – Ай-я-яй, не отдавайте меня ему, и все такое.

– Никоим образом, – профессор искоса посмотрел на Костяна. – Я разве угрожал?

– Вы не угрожали, Василь Василич, – басом сказал один из подручных профессора.

– Холуям слова не давали! – заметил Жорик. – Да в чем проблема, я их всех убил, хоть письменно вам дам показания, хоть песню спою, хоть станцую. В каком виде вам показания нужны?

– Любезные мои, вот как мы поступим, – Силовайский скрестил пальцы. – Я оставляю вам эту бумагу, и в ближайшее время вы получите подробнейшим образом составленное признание Георгия Георгиевича со всеми необходимыми подписями и печатями, включая аудио- и видеозапись. Дальше мои проблемы.

– А ему разве не нужен адвокат? – спросил Степаныч.

– Адвокат будет присутствовать при признании, – ответил профессор. – И я вам обещаю, что если будет нарушена хотя бы одна формальность, или же будет присутствовать хотя бы намек на возможную ошибку в отношении подозреваемого, вы его тут же получите назад.

– А я специально ошибусь! – дерзко сказал Жорик. – Мне у вас в лечебнице сидеть нет резона. Я лучше в отдельной камере всю жизнь проведу. Не отдавайте меня ему, дяденьки милиционеры!

– Позвольте, а что вам может у нас не понравиться? – удивленно сказал Силовайский. – У нас все очень цивилизованно. Удобные палаты. Кормят лучше, чем в тюрьме. Все условия для проживания, даже пожизненного.

– Может, еще и кабельное с интернетом? – издевательски спросил Костян. – У вас прямо курорт, а не психушка.

– Позвольте, – снова удивился профессор, – а кто здесь говорит о психушке? У нас специальное лечебное учреждение, в котором мы изучаем поведение таких особей, как Георгий, чтобы понять, что ими движет, и как мы можем это изменить…

– Ага, и сделать из них полноценных членов общества?

– Нет, боюсь, из таких, как он, может не получиться. Но мы можем предотвратить появление новых Георгиев Георгиевичей, внедряя результаты наших исследований в институты образования и воспитания, равно как и в медицинские учреждения. Убедительно?

– Ну, раз так, – Степаныч развел руками и подал профессору ключ от наручников. – Костян, что думаешь?

– Пусть забирают, – вздохнул тот. – Доктор, вы поосторожнее с ним. От таких, с виду тихеньких, всего можно ожидать. Особенно если учесть, сколько народу он порешил. Хотя бы оставили нам его до утра. Мы бы с ним культурно пообщались, подготовили бы.

– Позвольте с вами не согласиться, – заметил Силовайский, наблюдая за тем, как с Жорика снимают наручники. – Знаю я, как вы общаетесь с задержанными, господа. Вон как голову ему рассадили.

– Это он сам, – ненатурально соврал Костян.

– Сам, сам, – кивнул Жорик. – Люблю, знаете ли, на досуге головой обо что-нибудь побиться. Мысли приходят самые разнообразные. Вы не против?

Он вынул из кармана плеер и нажал на кнопку. Из наушников раздалось хрипатое рычание.

– Владимир Семеныч, – прокомментировал Жорик, вооружаясь наушниками. – «Белое безмолвие», слышали? Хотя Летов, кстати, весьма неплохо перепел. Душевная тема.

– Ладно, милые мои, – вздохнул Силовайский, глядя, как его подопечные выводят прихрамывающего Жорика за дверь, – я ничего не видел. Исключительно потому, – неожиданно сказал он, – что сам бы врезал этому подонку пару раз. Но, – доктор патетически развел руками, – не навреди. Удачи вам. Завтра к вечеру все получите. Палычу привет.

И он вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

– Фигасе, – ошеломленно сказал Степаныч. – Это он так про нашего полкана? Его же даже генералы на «вы» называют да по имени-отчеству.

– Но привет-то передадим, – кивнул Костян. – Может, очков заработаем.

– Главное, чтобы в очко не заработать, – почесал в затылке Степаныч. – Вдруг люлей получим за то, что отдали Жорика. А шеф шутить не любит.

– Давай до завтра доживем, – Костян выключил ноут. – Три утра уже. Хоть бы пару часов давануть.

– Тогда пошли по домам, – Степаныч вынул из стола ключ, и оба оперативника вышли. Ключ глухо лязгнул в замке.

Они подошли к машине Степаныча, оперлись о нее спинами.

– Да, ночка нехреновая вышла, – усмехнулся Костян. – Щас в душ и спать скорее. Устал я что-то. Рядом с этим шизанутым дышалось трудно. Как будто весь воздух из кабинета вытянул.

– Твоя-то что, ждет? – спросил Степаныч, закуривая и вполголоса чертыхаясь – он чуть не опалил усы. Костян тоже вынул пачку.

– Какое там, – Костян щелкнул зажигалкой и непроизвольно чихнул, когда непрошеная струйка дыма залезла ему в нос. – Спит, наверное, без задних ног.

– А моя ждет, прикинь, – Степаныч улыбнулся. – Дочку уложит и вяжет. Дурочка, каждое ночное дежурство переживает. Хотя сколько мы с ней уже?

– Шесть лет, даже я помню. Мы ж на твоей свадьбе гуляли, когда я только перевелся из районного.

– Ох, время летит! И ведь каждый раз так, ночью вернешься – сидит в кресле, вяжет носок какой-нибудь, сериал смотрит, и часы рядом.. Иногда бесит, конечно, но в целом приятно. Хорошо, когда дома ждут.

– Эх, Николай ты Степаныч, – Костян затянулся посильнее и выдохнул дым, лукаво погладывая на напарника. – Вот тебе уже под полтинник, усищи отрастил, как веники, а все туда же – дома его ждут! А как же рыбалка, гараж, ну, какая-никакая мужская воля? Подкаблучник ты, вот что я скажу!

– Та-а, все мы подкаблучники, когда баба хорошая достается, – подмигнул ему Степаныч. – Сам рад таким быть. Все равно все ради них делаем. А вот подвернулась бы какая мозгоклюйка, сразу бы и в гараж, и на рыбалку – куда угодно, только чтоб такую не видеть.

– Согласен, братан, – и опера пожали друг другу руки.

Костян решил не говорить Степанычу, что последние две недели его жена тоже не спит по ночам. Говорит какую-то ерунду, что во сне уже несколько раз видела, как Костяна убивают. Причем каждый раз одинаково. Темная фигура подходит сзади и бьет в спину ножом с такой силой, что его кончик высовывается спереди между ребер. С него срывается капля крови и медленно падает на землю. Причем ее падение вызывает такой грохот, что Машка каждый раз просыпается. Когда Костян приезжал домой, она бросалась ему на шею, зареванная, и каждый раз просила звонить с ночного. И он каждый раз забывал.