Евгений Захаров - Доктор Хаос

– Типа того, – кивнул Степаныч. – У нас же так маньяков любят – чуть что, он не виноват, это все воспитание, гены, общество и плохие условия проживания!

– Неплохо так то, – побагровел от злости Костян. – Сидит такой урод в уютной палате, попивает молочко с булочкой и прекрасно себя чувствует!

Он вскочил, схватил гада за плечо, тряхнул как следует. Глаза того открылись, не обнаружив ни малейшего признака замутненности, присущей дремлюшим людям. Небесно-голубые были глаза, до прозрачности. Внимательные. Считывающие информацию. Как две камеры.

– Секунду, – вежливо сказал убийца и вытащил наушники, из которых лилось философское «Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть, най-на-на» группы «Крематорий». – Вы, господа, не переживайте. Я все признаю. Каждую жертву. Свою награду вы получите, сто процентов. Дырочки уже провертели в погонах-то? А, Костян?

И он подмигнул. В следующее мгновение его голова мотнулась назад, он ударился затылком об стену и зажмурился, слегка улыбнувшись при этом.

– Стой, придурок жизни! – Степаныч, выскочив из-за стола, вцепился в товарища, который уже замахивался для следующего удара. – Щас этот психопат приедет, тебе проблемы нужны?

– Не психопат, а психиатр, – пыхтел Костян, вырываясь. – Психопат – это вот этот вот мудила.

– Не мудила, – в тон ему ответил задержанный, – а Георгий Георгиевич Краснов. Для вас просто Жорик. Меня все так зовут. Приятно познакомиться.

– Георгий Георгиевич, – постепенно успокаиваясь, выдохнул Костян. – Ты девчонкам так же представлялся, перед тем, как их…

– Ну что вы, – склонил голову Жорик. – Это только в глупых боевиках убийца выбалтывает жертвам все подробности своей личной жизни и ближайших планов перед тем, как их прикончить. Чтобы потом, когда жертва освободится, она бы смогла сдать его со всеми потрохами. На самом деле так не бывает. Никому их них я не говорил, как меня зовут. А если бы и сказал, впрочем, – он почесал щеку, – это бы мне особо не повредило. Свидетелей я не оставлял.

– Знаешь, Жорик, что меня интересует больше всего? – задумчиво сказал Степаныч, оттеснив Костяна в угол. – Че ж ты такой спокойный-то? Не отпираешься, не просишь адвоката, не тянешь время? Сразу все признал. Облегчаешь нам работу?

– Не люблю неопределенности, – пожал плечами Жорик. – Взяли так взяли. Мне стыдиться нечего. Скрывать тоже. Я считаю себя абсолютно правым. Я наказывал зло.

– Ты же сам – зло! – заорал Костян, предусмотрительно удерживаемый прозорливым Степанычем. – Неприкрытое! Убивать людей – это правильно?

– Ну, вы же тоже убиваете людей, считая, что наказываете зло? – уточнил Жорик. – Говоря «вы», я имею в виду всю судебную систему, неотъемлемой частью которой вы, без сомнения, считаетесь.

– Это закон определяет, кто виноват! – заметил Степаныч.

– А у меня свой закон, – попытался развести скованными руками Жорик. – Чем он хуже вашего? Я такой же случайный человек, как и любой судья, со своими правдами и неправдами. Ну да, я не учился на юриста, не получал соответствующего образования, не овладевал нужными предметами, которые преподают, заметьте, такие же случайные люди. Следовательно, то обстоятельство, что у меня нет бумажки, подтверждающей мое право вершить правосудие, не дает мне его совершать?

– Они – представители закона! – отрезал Костян. – А у тебя свой закон.

– Да, – деланно понурился Жорик. – У меня свой закон. Закон правды.

– Хорошо, вот возьмем эту девушку, которую ты сегодня пытался…

– Покарать, – вставил Жорик.

– Ладно, покарать. За что?

– Она была проституткой.

– И? Она кого-то убила? Обокрала? Какое преступление она совершила, чтобы ее следовало убить? Или у тебя никогда не хватало денег на таких красоток? Слушай, а может, у тебя просто-напросто не стоит? Вот и девушки-то, небось, никогда не было?

– Была, – равнодушно сказал Жорик. – Я ее убил. Без сожаления. Каждый должен нести ответ за свои действия. Если бы все осознавали, что за душевные раны могут легко получить раны физические, думаю, жизнь стала бы чище.

– Так а эта, сегодняшняя? Она же была не замужем, кому она в этом случаем изменила?

– Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию? – процитировал Жорик профессора Преображенского. – У меня нога болит. Я устал. Можно у вас тут прилечь?

– Я вот тебе прилягу, – погрозил кулаком Костян. – Степаныч, ты же видишь, что ему нечего сказать! Он просто убивал всех подряд. Обычный маньяк.

– Вот вколет тебе Силовайский какую-нибудь хрень, будешь до конца жизни сидеть и слюни пускать, – поддакнул Степаныч.

– Профессор Силовайский? – встрепенулся Жорик. – Да ладно? Мной будет заниматься этот доктор Моро?

– Кто? – озадаченно спросил Костян.

– Товарищи, я не согласен! – Жорик загремел наручниками. – Этот экспериментатор проводит опыты над людьми! Я читал обо всех его псевдонаучных играх. Можно мне просто пожизненное? Я все признаю, на все места отведу, только не отдавайте меня Силовайскому!

– Опа, – подмигнул Костян. – Степаныч, понял, да? Может, проф не такой уж безнадежный, если его даже маньяки боятся?

– Да щас, – фыркнул Степаныч. – Это типа терновый куст.

– Чего?

– Мы с дочкой читаем сейчас сказки дядюшки Римуса. Там братец Кролик, которого поймал братец Лис, долго просил не бросать его в терновый куст. Типа, лучше ешь меня, делай, что хочешь, только не бросай. А как только Лис повелся и бросил, Кролик и свалил. Тут та же хрень.

– Начитанный, – усмехнулся Жорик. – Куст так куст. Да ладно вам. Дурка интереснее. Сбежать опять же проще. Судя по тому, что наш Моро так во мне заинтересован, у меня есть неплохой шанс. Давайте дождемся..

Чего хотел дождаться убийца, стало ясным через мгновение. Дверь кабинета открылась, и вошел невысокий пожилой мужчина в отменно сидящем и, наверняка, страшно дорогом костюме. За ним ввалились два типа, которые, переступив порог, замерли – точь-в-точь два волкодава, ожидающих команды.

– Константин, Алексей, я вас приветствую, – сказал мужчина мягким бархатистым голосом и снял шляпу, обнажив совершенно седую, без единого темного волоска, голову. – Профессор Силовайский, к вашим услугам. Это, как я понимаю, задержанный?

– Он же обвиняемый, – хмуро сказал Костян. – Он же уже фактически признавшийся в убийствах. Георгий Краснов, прошу любить и жаловать.

– Господа, я забираю его, – в ответ на протестующе раскрывшего рот Степаныча, из портфеля мужчины на свет появилась некая бумага. – У меня есть ордер. Ваш начальник, Николай Павлович, уже дал мне добро. Проверьте электронную почту, письмо с соответствующим распоряжением уже должно быть у вас в ящике. Мы перевозим досточтимого Георгия Георгиевича в наше отделение психологической экспертизы.