Евгений Кубасов - Беззаботные люди. Нескучные истории

– А что ты хотел? Опубликовать статью про твоего Петрова и сообщить между делом, что он чистит оружие старослужащим, значит признать, что у нас в армии процветают неуставные отношения. Причем повсеместно! Никому не будет дела, что произошедшее имело место быть в отдельно взятой части. А напиши, что фамилия того рядового не Петров, а какой-нибудь Ахмед-Оглы – налицо дискриминация по национальной принадлежности, и еще вкупе с «дедовщиной». Катастрофа! Печатное слово имеет великую силу, особенно в нашей стране, где строчке с газетной полосы верят безоговорочно. Журналистика, как и политика – узкий коридор. Редакторы на то и приставлены, чтобы публикации находились в рамках этого коридора. Шаг в сторону чреват самыми страшными, а главное непредсказуемыми последствиями…

– Коридор… – задумчиво произнес Илья. – Выходит писать у нас можно только о том, о чем можно, а не о чем нужно…

– О-о! – загородился руками Возняк. – Долгий у нас с тобой разговор получится… И потом «нужно» кому? И «нужно» для чего?.. Подумай над этими вопросами…

– Что же тут думать: кому – нам с вами, всем, а для чего – чтобы улучшить то, что сейчас плохо, изжить недостатки… – пожал плечами Илья.

Возняк покачал головой.

– Не все так просто. Стоит ли улучшать то, что уже устоялось, прижилось, и по совести сказать, не так уж плохо. Опыт показывает: очень часто попытки изменить что-то к лучшему в человеческом обществе оборачивалось большими трагедиями. «Благими намерениями устлана дорога в ад», так, кажется, гласит библейская мудрость. Тем более в нашем обществе, где революционные традиции укрепились на генном уровне. Теперешняя экономическая и политическая стабильность нам дорого досталась, о ее цене мы еще не скоро узнаем, а может быть не узнаем никогда…

– А почему мы не имеем права знать всю правду? Как же «свобода слова», – осторожно спросил Илья. – Ведь на Западе пишут обо всем: критикуют правительства, президентов, пишут о преступлениях, о скандальных разоблачениях…

– А ты знаешь, под какими лозунгами Гитлер пришел к власти?.. – вновь хитро улыбнулся Возняк. – Поинтересуйся… А что касается про государственное устройство «там», не стоит обольщаться. Действительно там пишут и о том, и о другом, и о третьем, но избавилось ли их «свободное общество», как они любят себя называть, от недостатков, пороков, стали они лучше?..

Илья вновь обратил внимание на корешки книг на столе. «Эммануил Кант», прочитал он и невольно посмотрел на Возняка. Образ седоволосого старца ежеминутно изрекающего мудрые истины никак не вязался с внешностью старшего лейтенанта – молодого, полного сил здоровяка.

Он поймал этот взгляд и положил руку на книги.

– Вот никогда не думал, что придет время, и я буду читать запоем Канта, Гегеля, Оффенбаха, а попробовал – увлекло. Философия – наука древнейшая, из нее все другие науки выросли. Жил Кант двести лет назад, а думал про то же, про что думаем и мы, мучительно решал те же вопросы. Только по лености своего ума мы не додумали, а он дошел до самой сути. Во всем разобрался. Все объяснил. Для нас!.. В сущности, за двести лет ничего не изменилось в человеческих отношениях. Не изменилось и за две тысячи лет. И античные философы решали схожие с нашими проблемы. И успешно, надо сказать, решали – оставили богатейшее наследие. Казалось бы, бери – пользуйся. Ан нет, каждое поколение норовит переиначить их мудрости на свой лад, подстроить под себя. Вот если бы миром правили философы то, возможно, человечеству удалось бы избежать многих бед, и сам мир мог быть более гармоничным и справедливым… Впрочем, как знать… – Возняк бросил в пепельницу давно потухшую сигарету и взглянул на часы. – Заговорились мы с тобой. Как будем людей поднимать?..

– Ах, да! – спохватился Илья. – Я к вам то с этим и шел. Выговорили что-то дневальным…

– Тебе голосовать раньше приходилось или сегодня в первый раз? – неожиданно спросил Возняк.

Илья кивнул.

– Пришлось, за месяц до армии. В городскую власть выборы были. Конфуз, правда, тогда вышел, – улыбнулся он. – Мне тогда только восемнадцать исполнилось. И выборы… Отец со мной беседу провел. Объяснил, что к чему, и кем я стал. Мать костюм с галстуком заставила надеть. Встали пораньше и вместе пошли на избирательный участок. На улице музыка. Отец по дороге цветы купил, говорит: администратору подаришь. Всё празднично! Пришли, а там!.. Активистка у нас в подъезде есть, везде свой нос суёт. Пришла с утра и для отчета за всех сразу проголосовала. За весь подъезд. А мы с цветами… Отец распетушился, пошел куда-то разбираться, а мама даже заплакала. Они меня так готовили.

Возняк погладил усы и посмотрел в окно.

– «Голь на выдумки хитра», – проговорил он немного погодя. – Ну, что же, будем считать, что ты, как и многие наши бойцы, сегодня в первый раз пойдешь голосовать. Давай сделаем так, чтобы этот день запомнился ребятам. Как-никак, а выборы в высший орган власти! Мы не будем сегодня командовать подъем, просто включим хорошую музыку. Пусть каждый сам для себя решит: спать ему или идти и исполнять свой гражданский долг. Найдется у нас магнитофон или проигрыватель с пластинками?

– Конечно, найдем! – от возбуждения Илья даже вскочил со своего места. – Будет музыка! Это вы здорово придумали…

Встал из-за стола и Возняк.

– Это не я придумал. Такое практиковалось еще в царской армии в начале века, во время выборов в Государственную Думу, утром в день выборов под окнами казарм играл полковой оркестр, что бы солдаты почувствовали свою причастность к начавшимся тогда реформам. Пусть и наши солдаты ощутят себя гражданами своей страны. Давай включай музыку. Только… – он взял за рукав Илью. – Что вы сейчас любите слушать?

– Назарет! Есть такая ирландская группа.

– Хорошая музыка?

– Очень!

– Ну вот, свой Назарет послушаете потом, а сейчас включи что-нибудь отечественное. В конце концов, мы не премьер-министра Великобритании выбираем, – улыбнулся Возняк своей улыбкой.

Гремела «По волне моей памяти « Давида Тухманова, казарма оживала, солдаты потянулись к умывальникам. Илья вошел в ленинскую комнату.

«… положений и выводов, сделанных в предвыборной речи перед избирателями Бауманского района столицы, кандидата в депутаты Верховного Совета СССР, Генерального Секретаря ЦК КПСС, Маршала Советского Союза, товарища Леонида Ильича Брежнева, дадут новый импульс в работу министерств и ведомств, в дело созидательного труда всего советского народа…»

В этом привычном, многократно перечисляемом списке брежневских должностей, Илья вдруг обнаружил подмену: вместо Председателя Президиума Верховного Совета на этот раз назвали воинское звание. Из чего следовало, что верховной власти в стране нет. Он улыбнулся, вспомнились слова Квакуши: «одных вже нэмаэ, а других ще выбрати треба».