Сергей Круглов - Записи-1. Избранное из ФБ, 2014–2018

Это, вроде бы, и так; про это множество раз говорено теми и семи…

Думаю о том, что сама вот эта потеря традиций сама уже достаточно давно успела стать – традицией.

(Всё, что отсюда вытекает, етс).

Болящий дух врачует песнопенье…

У метро «Чистые Пруды» есть такая щель под названием «У дяди Бори».

Там музыка всякая продаётся. Рок в основном.

Ну и некое количество того, что эти рокеры называют «классика».

Вот я там ХТК нашёл весь, «Фабиана», «Страсти» Шютца на СД…

И вчера вот – Моцарта, фортепьянные концерты №13,15,16,17,18,19, исполняют музыканты из Зальцбурга.

Сущая лечоба (по революцьонному выражению).

К портрету современника (по мотивам прочитанного там и сям в ленте):

– идти пешком девять км до райцентра под дождём по просёлочной непролазной дороге, чтобы в почтовом отделении обрести связь и настрочить со смартфона в фейсбук: «Наконец я на даче! ни убивающего душу и мозги интернета, ни мобильной связи, единение с природой, какая благодать!…»

(ну и ещё девять км обратно, разумеется)

2 октября Шукшин умер.

Вот думаю…

Христианами – их никак нельзя назвать. Это ясно.

(разве что в сопливо-розовом пиетическом смысле сегодняшнего времечка: «христианин – тот, кто хороший!…»)

Но они все… как бы сказать… настоящие.

Слава Тебе, Боже! я жизнь свою провёл среди них. Большую часть.

Я их видел, немногих, но – «таких».

Когда они уходят – как-то особо тошно. Остаёшься как и обычно один, но… как бы наутро с похмелья, посередь лесопилки или чего-то такого («на работе»), в загаженном балке, на дощатом столе – пустая банка из-под кильки, засохший наломанный хлеб, мухи, пустая залапанная пальцами стеклотара…

Но над тайгой – рассвет.

Все обратили внимание на песню Высоцкого, спетую на смерть Шукшина: после слов «но в слёзы мужиков вгоняя» – пауза такая… и бренчат струны.

Бренчать; делать; не подать виду.

Преподобне отче Сергие, наставниче монахов и собеседниче ангелов…

«Наставниче монахов»:

Всем известно, что преп. Сергий и его радонежские собратия стали родоначальниками огромного количества монастырей, внесли вклад в культуру и государственность Руси, и пр.

Но я не про это.

А про самую душу русской святости – как на картинах Нестерова («Сияние серого цвета», по Честертону) – про анонимность.

Если бы преподобному Андрею Рублёву кто-то сказал про авторские права, копирайт и про всё такое – он бы просто не понял, о чём речь… И преподобный Сергий – трудов не писал.

Ни книги, ни иконы – не надписывались; утверждение себя родного и неповторимого, «автора», в «табели о рангах» – было немыслимо…

Кому-то тут видится неразвитость русской религиозной культуры («Взяли не глядя греческое, сунули в гугл-переводчик, и пользуются!…») – а я (вслед, например, за Карташовым) вижу и некую особенность русской святости: сирость.

(Что такое, к слову рещи, наши имена!… они ведь – и не наши; они – знаки, чтобы различить каждого из нас в толпе…

Настоящие имена свои мы обретём и познаем только – в Царстве, когда даст Господь каждому белый камень, и на камне – написано НАСТОЯЩЕЕ имя, которого никто не знает, только тот, кто получает…).

Есть таки русская святость. И это прекрасно. И рядом с ней есть святость – грузинская, еврейская, европейская, и так далее.

Люди в Церкви ведь и не должны быть одинаковыми, как солдатики – дети одной оловянной ложки.

Кто думает, что должны – либерально ли, консервативно ли думает, неважно – тот дитя комсомола и КПСС, не Церкви…

«И жизнь поёт на всех щебетах мира».

«Собеседниче ангелов»:

Подумалось: ангелы – слуги Божьи, активное подразделение, ими держится и управляется вся Вселенная, от механизмов вращения галактик до хода водомерки по глади пруда, от вулкана до сердца человеческого… Ребёнок подрос, стал большой, ему теперь доверено многое, он тоже включился в активный труд в хозяйстве Отца – вот что примерно значит «собеседниче ангелов».

Что такое наша жизнь, подлинная жизнь…

Антоновка.

Кислая, пряная, ароматная, никем не ценимая… падалица.

Даже искусницы печения шарлоток, «мастерицы виноватых взоров», устают и отчаиваются, – так она обильна.

Точки сбоку. Червь поядаяй.

Падение, глухое, на доски крыльца, стук в тишине, – и так всю долгую предосеннюю ночь…

Пока не взойдёт день.

Приложимо ко всей нашей постмодернистской обстановке:

«это всё придумал Миядзаки в восемнадцатом году» (Наша жизнь похожа на жизнь, как колдунья Юбаба – на сестру её Дзенибу…)

Типичная реакция закоренелого фб-пользователя на любое проявление мирового зла:

«Но откуда у меня с ним 108 общих друзей?!»

Петербург вот не застал татаро-монгольского ига.

А Москва до сих пор пахнет нравами ордынской ханской ставки…

Карта московского метро – как трещины на бараньей лопатке.

Думаю: если бы Христос пришёл в мир современного кинематографа, как бы мы Его опознали?…

Правильно: Он бы якшался с самыми отверженными, сиречь с зомбеями.

(это я включил «Землю мёртвых» Ромеро.

Не знаю, как там дальше, но в первых кадрах – замечательный диалог.

Там истребители зомбеев, люди из мира живых, смотрят на оных из укрытия.

– Между нами и ими – большая разница…

– Да?…

– Они притворяются живыми.

– А мы?… разве не притворяемся живыми?…)

Алкоголизм, махровый цветок на грядке самости, гордыни – в процессе его преодоления есть начаток того, что мы в Церкви именуем соборностью.

Осознать, признать себя погибающим, и призвать на помощь Бога – раз и людей – два.

Смириться с тем, что – не бэтмен.

Вопросить «как спастись?!» – и воззвать «помогите!»

Собственно, ответом на это – и есть Церковь, койнония, семья.

Присоединение к Триединому Богу.

при всей неприютности Москвы, при всех её тротуарных плитках и неверии слезам… Москва – огромный миниатюрный (иначе не скажешь; был у моего Саввы такой «гигантский карлик») образ России.

Про Валаама:

Хорошая мысля

Приходит от осля.

По поводу пятого и предыдущих сезонов «ИГРЫ ПРЕСТОЛОВ»:

Вот думаю: насколько жизнь вечная, настоящая, подлинная, – проще и ярче, чем наша запутанная, временная, доооооолгая падшая смертная…