Светлана Дьяченко - Волк, который любил читать

Но рядом была вторая спальня. В ней не было красивой мебели и шелковых занавесок, не было горы подушек и зеркала, статуэток – кроме тех, деревянных. Кроватка, односпальная и застеленная простым покрывалом, стояла в углу у окна. Матрас на этой кровати был плотнее, но здесь спать было уютнее, как на еловой подстилке в норе, в детстве, и зверю понравилось больше.

Впрочем, вся комната была ему по душе. Уютная и простенькая, она напоминала ему кухню. В ней стоял еще стройный шкаф с парой простых платьев, в которых не жалко и удобно побегать по лесу, стул с расшитой спинкой, много мелочей.

Здесь хранилось десятка два книг, любимых хозяйкой комнатки, в шкатулках на столе были лесные сокровища – шишки, странные камешки удивительной формы, веточки, сухие жучки с переливающимися панцирями, цветочки. Они хранились так бережно и аккуратно, как драгоценности в шкатулках большой комнаты, и, видно, ценились не меньше. Это было удивительно, насколько разные вещи были ценны для разных людей.

А на подоконнике, к своему огорчению, зверь обнаружил несколько горшков с засохшими цветами. Видимо, девушка, которая жила тут, была служанкой или помощницей, уделяла им много времени, когда была свободна от дел. Здесь были кактусы, пузатые и уже коричневые от настигшей их засухи. Маленькие длинные листы кустов, раньше торчавшие во все стороны, безжизненно свисали и обламывались от малейшего ветерка.

У каждого цветочка горшок был расписан красками. Они потускнели от времени, но Волк разглядел маленькие цветочки на зеленом фоне, неуклюже, но с душой нарисованное море и высокие ели на горшке с самым большим кактусом.

Наверное, девушка очень любила эти растения когда-то давно.

Обнюхав умершие цветы, Волк помчался во двор. Когда он нашел Дом, было позднее лето, и уже упоминаемая бочка была полна дождевой воды. Волк заглянул в небольшой сарайчик рядом с Домом, больше похожий на землянку. Он долго и упорно рылся в вещах, сваленных там вповалку, пока не нашел нечто, в чем можно было носить воду, схватившись за полукруглую ручку зубами.

Набрав воды в бочке, Волк потрусил на второй этаж. Признаться, это была нелегкая затея. Первую партию воды он опрокинул на себя, легким движением запрыгивая на крыльцо. Отряхнувшись, он снова взял ведро и вернулся обратно.

Второй раз ведро выскользнуло из его зубов на лестнице, прокатившись вниз. Зверь вздохнул, и, хотя он не чувствовал раздражения от неудач (разве можно злиться на гремящую штуку, которая, может быть, вовсе не предназначена для его затеи?), но подумал, что неплохо было бы обернуть тонкую ручку чем-нибудь, чтобы удобнее было держать ее. Тряпки, валявшиеся повсюду, подошли.

В третий раз он донес.

Поливать растения было еще сложнее – волк показал все чудеса гибкости и удержания равновесия, которые мог. Часть воды вылилась в маленькое море на подоконнике, быстро впитываясь в растрескавшееся дерево. Но ровно столько, сколько нужно было, попало на сухую землю в горшках.

С этого дня он регулярно поливал засохшие цветы.

Труд – это ожидание, наполненное надеждами. Волк носил и носил тяжелое плескающееся ведро, но каждое утро видел безжизненные стебли. Где-то в глубине души он одновременно не верил в свою затею и так же сильно надеялся, потому что земля – она в любом случае должна рождать жизнь.

Время шло, наступила осень, после – зима, в которой добывать воду было сложнее. Полив цветов сделался для Волка своеобразным ритуалом – даже не видя результата, он продолжал их поливать.

Однажды его разбудило совсем прохладное солнце. Оно заглянуло в окно, зимнее, спотыкающееся о редкие, летящие с неба снежинки. Волк привычно подошел осмотреть своих подопечных.

К его огромной радости, среди сухих скорчившихся листочков на него вдруг взглянул росток. Он некоторое время копил силы, поливаемый зверем, и распрямился, пружиня и гордо отталкивая умершие ветки предыдущего горшочного жителя. Волк почувствовал, как тепло нахлынуло на него, словно солнце стало светить сильнее.

Волк еще пуще стал виться вокруг своего нового друга, порой даже мысленно ведя с ним беседы.

Воду в холодное время года было добывать трудно. Волк догадался класть в ведро мягкий снег, притаскивая его в Дом. Перепад температуры был невелик, и снег таял медленно, пока зверь ворчал и мял его лапами, пытаясь ускорить процесс.

Раз на третий ему пришла в голову идея. Для ведра было вырыто углубление в тряпках, а сверху Волк накрывал его одеялом.

Совпало, что маленькая комнатушка (оттого, что была маленькой) была самой теплой в Доме – и эту зиму он зимовал с набиравшимся сил растением.

Уже через месяц окно комнатки загораживал пышный куст. А к весне Волк нашел на нем маленькие нежные бутоны.

Кто сказал, что волки не выращивают цветов?

* * *

Эта зима была теплее прочих и к тому же подходила к концу. Для Волка после удачной охоты снова потекли дни спокойствия в его теплом жилище. Еще неделю можно было спокойно обходиться съестными кореньями или поймать в лесу какого-нибудь зазевавшегося зайчишку или ободрать куропатку, да знай себе почитывать книги в библиотеке.

Надо сказать, с тех пор как зверь нашел Дом, охотиться стало сложнее. С каждым десятком проведенных в его стенах дней, с каждой страницей прочитанных книг – как каплями, переполняющими его душу, он начинал понимать мир немного иначе. Мог лежать, наблюдая за игрой зайцев (совсем, надо сказать, оборзевших) на полянке и, если желудок не был звеняще пуст, не видеть в них вовсе никакой добычи.

Загоняя жертву в слаженном беге с другими волками, Волк иногда отводил глаза в сторону, чувствуя, как страх бьет выбранного ими сегодня на ужин оленя по пяткам. Когда все заканчивалось, он пристраивался есть со стороны толстой оленьей ляжки. Видеть вывернутую в отчаянном рывке голову животного и невидящий глаз с застывшей слезой – превращало аппетит в муку. Зверь ел молча, терзая мясо, разрывая его на волокна и чувствуя легкую тошноту.

Волк объяснял это себе тем, что чем разумнее существо, тем меньше оно расположено к беспорядочной жестокости. А уж если ты достаточно умен, чтобы отличить съестные коренья от бесполезных, – к чему разевать пасть на все что ни попадя? Вскоре у него появилась маленькая, совсем не волчья мечта – перестать ради своего проживания прерывать чьи-то, пусть маленькие, но жизни.

Все живое хочет жить. До крика, до хрипа, до сбитых лап, до последнего вздоха – абсолютно единый порыв.

Лес, конечно, штука сложная – зверь знал, что баланс в нем настроен точнее, чем в человеческих часах. И уж если ты волк – добро пожаловать к столу.

Природа всегда щедра для нас на дары.

Разница только в том, что одни берут с благодарностью, проживая в гармонии, а другие – с видом завоевателей, разрушая и забирая больше, чем нужно.