Лайм о'Некк - Протухшие сумерки. Сборник мужских рассказов

– А когда ты это почувствовал? – поинтересовался друг.

– Сегодня ночью. А что?

– Да просто третьего дня между нами две искорки пробежали, а послезавтра я с ней дежурю, снова хотел запустить свою искорку побегать.

Я обиделся, раскричался, но он быстро меня успокоил, пообещав не пускать свои искорки в ту сторону.

Я еще раз встретился с Леной у нее дома, мы провели чудесную ночь, которая сильно укрепила зарождающиеся отношения. К сожалению, это была наша последняя встреча. Через два дня я заболел гонореей, а Лене пришлось выйти замуж за старого ухажера, чтоб покрыть долги отца.

Отношения с другой медсестрой – Мариной Иголкиной, зашли настолько далеко, что однажды она предложила куда-нибудь вместе сходить.

– В театр? – предложил я.

– Только чтоб с Райкиным.

Константин Райкин тогда играл в модном московском театре Сатирикон. Театрал из меня никакой, и я поручил своему другу купить нам билеты в театр. Друг купил два билета в ДК «Меридиан» на спектакль Виктюка «Служанки».

– А Райкин? – спросил я.

– Будет. Виктюк режиссер его театра.

Я надел костюм, купил цветы. Как заправский театрал приобрел зловещего вида черную программку. Спектакль нам не понравился. Райкина, разумеется, не было. Актеры провоцировали мою гомофобию, двигались вяло, и говорили в основном по-французски. Марина откровенно и громко зевала, я сильно потел, постоянно вытирая пот с лица. Наконец спектакль окончился, и я повез Иголкину домой. По дороге она развеселилась и поглядывала на меня очень игриво.

Проводив ее, я сел в троллейбус. Напротив меня располагалась пара. Она – молодая симпатичная принцесса, он – перекаченный бандит в тренировочном костюме с золотой цепью, толщиной в годовой бюджет Ирландии. Он вяло дремал, она с явным интересом разглядывала меня и прятала улыбку, встречаясь с моим глазом. Моя самооценка никогда не была низкой, но сегодня она взлетела до небес. Такой успех у женщин!

– Ну что ты теперь смотришь? – думал я. – Связалась с бандюком, а нравятся тебе явно другие. А ведь у нас могло что-нибудь получиться, – я продолжал ласкать свое самолюбие.

В таких приятных мыслях я доехал до дома. Сразу пошел в ванную принять душ. Разделся перед зеркалом.

– СУКА!!! Иголкина, какая ты СУКА!!! – крик рвался из моей груди, пытаясь дотянуться до ее ушей.

Из зеркала на меня смотрел чумазый придурок, все лицо которого было исчерчено толстыми жирными черными линиями. Вся краска с программки переместилась на мое лицо. И хоть бы слово эта сука сказала. А я размечтался: МАЧО! ЧМО ты, а не мачо.

Вскоре Иголкину перехватил у меня доктор Блесков. Я особенно не сопротивлялся, она тоже. Хотя Блесков был очень своеобразный человек. Работая реаниматологом, он открыл кооператив «Помоги Себе Сам», где убеждал пациентов не обращаться к врачам, а развивать собственные скрытые резервы организма. Кроме того, открыто употреблял ГОМК 7 7 Гамма-оксимасляная кислота (ГОМК, 4-гидроксибутановая кислота) – природная оксикислота, являющаяся медиатором центральной нервной системы человека. Применяется как седативное средство, находится в списке наркотических веществ . Как он говорил: «Для улучшения работы нервной системы». Реально он лишь заработал лекарственную гиперсомнию 8 8 Гиперсомния – наличие избыточной продолжительности сна. Характеризуется повторяющимися эпизодами внезапной дневной сонливости или чрезмерным ночным сном . Выглядело это очень забавно. Например, он мог заснуть, засунув голову и руку в холодильник, или сидя за столом и расшифровывая электрокардиограмму. Венцом стал утренний обход заведующего отделением. Войдя в реанимационный зал, шеф увидел следующую картину. На кровати лежит толстая женщина с огромным животом, капельницами, трубками. Перед ней на коленях стоит Блесков, голова его лежит у нее на животе, из угла рта капает слюнка. Доктор спит. Женщина гладит его по голове, приговаривая: «Поспи, милок, отдыхай, всю ночь работал, жизни наши спасал». Наши добрые медсестры издевались над ним как могли. Любимым развлечением было раздеть спящего доктора снизу, привязать бинтом пустое ведро к гениталиям и закричать в ухо: «РЕАНИМАЦИЯ!!!». Рефлексы у наших врачей были безусловные, Блесков вскакивал и без трусов, грохоча пустым ведром, привязанным к члену, влетал с непонимающим взглядом в реанимационный зал. Всем было очень весело.

Конечно, за ним тянулась молодежь. Светлый облик наркомана, бабника и алкоголика не мог не привлекать неокрепшие души наших санитаров. Один из них, Миша Солнцев, решил пойти по стопам Блескова. Выпил в обед четыре ампулы амитриптилина 9 9 Амитриптилин – антидепрессивное средство (трициклический антидепрессант) . Пошатавшись тридцать минут, он упал на пол и заснул. Мы оттащили его в клизменную и оставили отдыхать. В шесть вечера он проснулся. Что с ним произошло, он не помнил. Чувство времени у него было потеряно. Ему казалось, что уже утро. Мы не стали его разубеждать и отправили к пациентам делать утренний туалет с подмываниями. Наши больные были в восторге от повторного умывания. Мы, кстати, тоже. Но веселье быстро кончилось, когда Миша, покормив наших бабушек, оделся и засобирался домой. Нам пришлось потратить больше часа времени, чтоб убедить его в том, что сейчас вечер. Поверил он, только увидев заход солнца.

Но как бы мы ни веселились, как бы мы ни развлекались, тысячи спасенных жизней стали искуплением наших непотребств. За эти жизни нам прощали все.

N училась в институте на иммунолога или на биохимика. Я и сейчас, после двадцати лет знакомства с ней, точно не знаю, чем она занимается. Хотя, конечно, знаю. Всю свою жизнь она занимается заботой, спасением, благополучием и обустройством разных земных тварей. N не была вегетарианкой. Но, не желая множить зло и страдания на земле, ела только то, что другим уже было не нужно. Упавшие плоды, сгнившие коренья, молоко, сыр, творог, неоплодотворенные куриные яйца. Икру не ела (хотя она и не оплодотворенная) в знак протеста против варварских способов ее добычи. У нее постоянно были проблемы с пищеварением, и однажды она даже обратилась ко мне как к врачу. Это был единственный случай в моей практике, когда я смог вызвать гнев моего пациента. Диагностировав недостаточность работы поджелудочной железы, я назначил ей Панзинорм. На следующий день N позвонила мне и, плюясь в трубку, кричала о жестокости и бездуховности некоторых патологических личностей. Сыпала замысловатыми оскорблениями, смысл которых понятен только студентам медико-биологического факультета (пероксидаза хрена, забить плашку и пр.). Бросила трубку, оставив меня в недоумении, которое продолжалось, пока я не освежил в памяти инструкцию к препарату. Читаю: «Препарат Панзинорм приготовлен из высушенной ткани поджелудочной железы поросят, лиофилизата тонкой кишки ягнят и сублимированной желчи телят». То есть для приготовления только одной таблетки нужно было зверски убить трех невинных агнцев.