Алёна Коновалова - Непростые истории 2. Дороги звёздных миров

Катер летел через стену ливня, лавируя между высоченными шпилями, посекундно подсвечиваемыми вспышками молний. Смотреть на хаос бури у Павло не было необходимости – на мониторе спокойно плыла изумрудно-зелёная сетка ландшафта и построек, но ярость стихии просто притягивала взгляд.

Исследовательский корабль «Антарес», больше всего напоминавший своими очертаниями присевшую отдохнуть лягушку, стоял на плоской вершине небольшого плато. Оно торчало лысой макушкой посреди буйства местной флоры. Сюда буря ещё не добралась, но, судя по скорости и направлению ветра, должна была вот-вот примчаться. Павло аккуратно посадил катер и принялся подгонять своих пассажиров, а им, непременно, хотелось выгрузить свои «сокровища» прямо сейчас. Пришлось помогать. Не мог же он, в самом деле, смотреть, как хрупкая Ивонна или тщедушный Пал Палыч волокут свои боксы к трапу «Антареса» в одиночку? Пневмотележек на всех не хватило. Пусть учёные и были повёрнуты на своей археологии, но в остальном группа подобралась отличная, так он считал. И ему, летавшему на «Антаресе» уже одиннадцать лет, было с чем сравнивать. Промокшие и продрогшие, они, таки успели затащить все боксы в корабль прежде, чем буря накинулась на плато по-настоящему.

***

Ивонна сжимала зубы, и, больше не пытаясь унять дрожь, волнами прокатывавшуюся по телу, поспешила в свою каюту. Все, чего она сейчас хотела – горячий душ и чашечку мятного чая. Но чай ей попить не удалось. Она вышла из душевого «стакана» и придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале – потемневшие от воды рыжие кудри, щедрая россыпь веснушек на носу и щеках, строгий взгляд фисташково-зелёных внимательных глаз, когда, впервые за все время их пребывания на Тесеи, заработала громкая связь корабля. Голос, взволнованный настолько, что Ивонна не смогла сообразить кому он принадлежит, сообщил:

– Внимание, команда! Экстренный старт! Нарастающая тектоническая активность! Повторяю, экстренный старт!

Девушка растерянно замерла на пороге санитарного блока. «Какой старт?! Группы Вайнштайна и Берегового все ещё не вернулись, пережидая бурю… Откуда здесь тектоническая активность? Глубокие подземные полости обнаружены только между городами. Там сдвиги вполне вероятны, но здесь? Катер, краулер – все осталось снаружи…», – мысли галопировали в её голове, наскакивая друг на друга. Мигнуло освещение. Ивонна очнулась и плюхнулась в кресло, пристёгиваясь. Она ещё успела подумать, как нелепо выглядит в распахнувшемся халатике, опоясанная ремнями, а потом махина корабля вздрогнула и накренилась. Взвыли и замолкли манёвровые двигатели, не успевшие «прогреться». Со страшным скрежетом и стоном «Антарес» затрясся, накренился ещё больше и завалился на правый бок.

***

Если она и отключилась, то лишь на несколько секунд. Аварийное освещение не сделало каюту такой неузнаваемой, какой её сделал внезапный переворот. Стена, превратившаяся в пол и усыпанная всем, что не было закреплено, тонула в багровой тени где-то внизу, а Ивонна, набок, свисала из кресла на вставшем дыбом полу, и удерживали её только ремни, больно впившиеся в тело, мешали дышать… Ивонна подавила приступ паники и, проявив чудеса эквилибристики, сумела отстегнуться и повиснуть на ручке кресла, немного не доставая ногами до наваленных внизу вещей. Дверь каюты превратилась в люк, ведущий в слабо освещённый зев коридора. Она раскачалась на руках и прыгнула, стараясь не приземлиться на дверь каюты Пал Палыча – профессора Шевчука. Ей это удалось, но руки загудели от непривычной нагрузки, а ладони саднило. Ивонна запахнула дурацкий халатик, потуже завязав поясок, и попыталась открыть дверь, отчаянно надеясь, что профессор не изменил своей привычке держать дверь не запертой. Полотно двери ухнуло внутрь каюты. Там царил ещё больший беспорядок, чем в её собственной. Кресло, в котором полагалось находиться во время манёвров, было пустым. Пряжки ремней тускло поблёскивали в оранжевом свете.

– Профессор? Пал Палыч! – жалобно позвала Ивонна. Ей никто не ответил. Разглядеть что-либо в темноте, сгущавшейся внизу, она не могла. За спиной послышались торопливые шаги, и она оглянулась. Высокую, сутуловатую фигуру Нельсона зловеще обтекал свет аварийных ламп.

– Дин! – голос девушки сорвался, выдавая больший испуг, чем она была готова признать. – Профессор… Он не отзывается!

– Спокойно, Ив. Он был в кубрике, с нами. Пришёл прямо перед тем, как это случилось, – Дин протянул руку, помогая ей подняться.

– А что, что случилось? – Ивонна смотрела в лицо пожилого координатора так, словно он, и вправду, мог ей что-то объяснить.

– Не знаю, малыш. Мы пытаемся собрать всех вместе, тогда и будем думать. Павло и Тянь пробираются к рубке, а я пришёл за тобой и Брюсом. Крис здорово разбил лицо, он пока не помощник.

Ивонна прижала ладонь к губам, но не вскрикнула. Заставила себя сдержаться и быстро отвернулась, шагнув вперёд – каюта Брюса была в самом конце коридора. «Крис здорово разбил лицо, – эхом отдавалось у неё в мыслях, – если он не ринулся на выручку к остальным, то дело плохо!»

***

Через три часа все, кроме Капитана Оссона с Павло, которые оставались в рубке, собрались в кубрике. К этому времени они уже знали, что «Антарес» правым бортом завалился в образовавшуюся прямо под ним трещину, расколовшую плато надвое, и застрял. Манёвровые двигатели были целы, а вот основной…

Энергетик «Антареса», весёлый и добродушный толстяк Ронни, погиб на своём посту. Разбился насмерть бортмеханик Топольков, он пролетел через весь трюм вместе с незакреплённым грузом …У Кристофера был сломан нос, порваны щека и бровь, плюс сотрясение мозга. Ольга сломала предплечье правой руки. Пал Палыч хромал. Штурман Загоруйко лишился трёх зубов. Но не это служило причиной угнетённого молчания в кубрике. «Антарес», при условии, что его, каким-то чудом удалось бы вытащить из расщелины, мог взлететь с планеты. Но он не мог полететь домой. Само собой разумеется, что капитан уже отправил сообщение на ближайшую к Тесеи базу, но получат его нескоро. Корабль мог совершить три прыжка до базы за четырнадцать дней, а вот сигнал мог идти только со световой скоростью. Иная форма связи была пока недоступна.

Помощь придёт… Через четыре года. А зима начнётся через шесть недель. Зима, продолжительностью в двести лет по общему времени, пока Тесеи медленно совершает долгий оборот по вытянутой орбите вокруг Фагот, своего солнца, удаляясь от него на немыслимое расстояние.

У них оставалось два катера, спешащих сейчас к кораблю, был достаточный энергоресурс, но остро вставала проблема запаса пищи. Три. Если экономить, то – четыре месяца. А потом придёт голод. И это кроме того, что никто точно не знал, что происходит на Тесеи зимой. Насколько плотно её укрывают снега или льды? Что происходит с атмосферой? Какие бури ждут их впереди, если вчерашняя случилась в самом начале осени? На забытой целых двести лет планете они появились вторыми. И никто, никогда не был на Тесеи даже осенью Всех придавил груз потери товарищей и ворох неожиданных проблем.