Михаил Каюрин - В лабиринтах судьбы

– Да.

– Тогда иди за мной.

Друзья вышли на крыльцо. На улице – ни зги. Постояли с минуту, присмотрелись. Когда глаза привыкли к темноте – стали вырисовываться контуры речки и ближайших домов.

– Смотри сюда. Видишь – дом, напротив, по ту сторону речки.

– Ну?

– Гну. Этот дом сегодня в твоём распоряжении. Печь протоплена, дверь не заперта. Понял?

– Ничего не понял.

– Ты что, как тюфяк из баталерки? Катя нравится?

– Ну, – Сергей слегка захмелел и медленно соображал.

– Бери своё сокровище под руку – и вперёд! Отдыхать. Гостиницы в нашей деревне Гадюкино нет. Теперь понял?

– Теперь понял.

Они вернулись в дом. Веселье продолжалось. Никто не хотел уходить. Тамада вновь пригласил гостей за стол и предложил выпить на посошок. Налили по полной. Сергей и Катя оказались рядом. Они посмотрели в глаза друг другу и чокнулись.

– Катя, – наклонившись к уху девушки, шёпотом произнёс Сергей.

– М-м…

– Ты знаешь, где тебе предстоит сегодня ночевать?

– Пока не знаю. Сейчас пристроят к кому-нибудь, – смеясь, также шёпотом, ответила Катя.

– Уже пристроили.

– С чего ты взял?

– Саша сказал.

– И к кому же?

– Ко мне. – Сергей пристально посмотрел в лицо девушке.

Хотя Катерина была под хмельком, её немного осоловевшие глаза мгновенно пришли в нормальное состояние, на щеках появился румянец.

– Как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Сейчас встаём и незаметно исчезаем. Жду тебя на улице.

Катя не успела произнести что-либо в ответ, как Сергей быстро встал и направился к выходу. Минут через пять на улицу вышла Катя. От выпитой браги её слегка покачивало.

– Пошли, – в голосе Сергея чувствовалось волнение.

– Пошли, – также взволнованно ответила Катя.

Впереди была речка. Хотя стоял декабрь, она по какой-то причине не перемерзала. Через протоку были брошены две длинные жерди. По всей вероятности, они служили временным мостком, по которому люди приноровились совершать переход, не огибая полдеревни. Сергей взял девушку за руку, и они вступили на мосток. До половины пути шли уверенно. Казалось, ещё несколько шагов – и они окажутся на противоположном берегу. Вдруг одна из жердей дрогнула и повернулась. Взмахнув руками, оба очутились в ледяной воде. Речка, к счастью, оказалась неглубокой. Ломая лёд телом, Сергей вытащил Катю на берег. В избе Сергей приказал девушке снять мокрую одежду. Она воспротивилась. Деревенский напиток сделал своё дело. Катя никогда раньше не употребляла спиртного, её развезло. Она обмякла, оттолкнула Сергея и, как была в мокрой одежде, плюхнулась на кровать. Сергею ничего не оставалось, как раздеть Катю силой.

Утром они проснулись в одной постели. Открыв глаза, Катя с удивлением уставилась на Сергея.

– Ты… со мной… что-то сделал? – Она была напугана, голос её дрожал.

– А ты разве ничего не помнишь?

– Не-ет, – девушка готова была расплакаться.

– Не бойся, ничего у нас с тобой не было.

– Да? Ты сказал правду?

– Не сомневайся, – проговорил Сергей убедительным голосом и рассмеялся:

– Я трупы не целую.

Глаза Катерины заблестели от радости, и она, не осознавая, что делает, обняла Сергея и поцеловала. От неожиданности он замер, напрягся, сердце забилось учащённо. По телу прокатилась волна нежности. Сергей ответил взаимностью и привлёк Катю к себе.

– Ты… что делаешь? – пытаясь освободиться от сильных объятий, пробормотала Катя.

– Я… я… ничего, – Сергей жадно целовал девушку в губы, в щёки, в глаза.

Катя почувствовала его сильное горячее тело, её сознание затуманилось. В избытке чувств она бессвязно шептала:

– Не надо… раздавишь… слышишь, постой… Я так давно… ждала тебя…. Не надеялась уже… Да, видно… Бог смилостивился. Серёжа, милый… мне хорошо с тобой. Такого не может быть… сказка моя… отрава моя…

Через несколько часов, благополучно миновав злосчастный мосток, они вновь были на свадьбе. Опять веселились, пели песни, танцевали. А к полуночи опять вернулись в отведённую для них избу.

На третий день гости разъехались. Катя и Сергей, добравшись до Перми, расстались, договорившись созвониться. Но звонков не поступило ни от того, ни от другого. Сергей как будто растворился в миллионном городе. Позвонить первой Катя не решалась. Время тянулось бесконечно. Казалось, не будет конца томительным ожиданиям. Душу разъедала пустота окружающей жизни. Лишь на работе становилось немного легче. Вечером вновь охватывала мучительная тоска.

Каждый день Катерина засыпала глубоко за полночь. Не спалось. Могла ли она подумать год назад, что наступят такие горестные вечера. До встречи с Сергеем время, казалось, летело на удивление быстро. Так быстро, что у неё не было ощущения вечера, дня или ночи. Проносились дни, недели, месяцы. Катерина жила одним чувством – ожиданием завтрашнего дня. Нового дня радостей, счастья, желаний. Всё куда-то вдруг ушло, исчезло. И не воротить уже тех незабываемых ночей.

Подруги к ней не заглядывали. В посёлке их не было, а те, которых Катерина обрела за время учёбы, находились слишком далеко. Единственным занятием по вечерам было вязание. Она включала телевизор, садилась в кресло и принималась вязать. Вязала всё, что смогла отыскать в журналах мод. На душе становилось легче, скорее короталось время.

И все-таки в доме существовала какая-то непонятная напряжённость. Вначале Катерина недоумевала: отчего? Потом поняла: отец. Он присутствовал незримо во всех мелочах. Будто и не умер вовсе, а стал лишь невидимым. Смотрел с фотографии пристально, оценивающе. «Ничего, дочка, запоёшь Лазаря без меня ещё не так. Это всего лишь цветочки, ягодки ждут тебя впереди. Вот увидишь», – как бы говорил он. Катерина старалась не смотреть на портрет. Однако, наводя порядок в комнате, всякий раз забывалась и сталкивалась с пронзительным взглядом отца. Пугалась, отводила глаза. Наконец, не выдержала и сняла портрет со стены. Подержала в руках, уложила на дно сундука. Сразу почувствовала облегчение.

Наступила зима. По ночам термометр опускался до минус десяти градусов. Пошёл первый снег. Кудрявая рябина под окном в одну ночь надела на себя пушистую белую шапку. Грозди крупных ягод ярко-красными брошами выделялись на иссиня – белом фоне. Неунывающие воробьи и синицы шумными стайками подлетали к рябине, стремглав падали на ветки, осыпая снег, и сходу, восторженно чирикая, принимались долбить мёрзлые ягоды.

На душе Катерины становилось светло и радостно. Она брала вёдра, коромысло и шла за водой. В посёлке – три колодца. Ближайший из них находился через пять домов, напротив поселковой сплетницы по прозвищу Кутеиха. Всё про всех знала эта женщина. Удивительная способность была у неё: любую новость она узнавала первой. Односельчане ломали головы, гадая: как же ей удаётся это делать? Поговаривали, будто в ранней молодости Кутеиха была тихой и неприметной.