Ольга Алейникова - Лилии для Эйвери

– Ты уходишь? – спросила я тихо. Мне больше не хотелось помощи.

– Тебе какое дело? – спросила мама, застёгивая серёжку. – У меня есть дела. А твоя задача – делать уроки.

– Мне нужна помощь с сочинением, – попросила я. Мама недовольно вздохнула, но промолчала. – «Что такое Рождественское чудо?» О чём мне написать?

Мама подошла ближе, присела и взяла меня за подбородок. От неё пахло духами, и я практически задыхалась от этого запаха.

– Так напиши правду, Лилиан, – со злостью произнесла она. Мне ещё больше захотелось расплакаться. – Напиши, что никаких чудес не бывает.

– Может, это только у тебя в жизни их не было? – с обидой спросила я, повысив голос. – Это не значит, что их не существует!

Неожиданно мама дала мне пощёчину и усмехнулась. Неожиданно? Нет, это не так. Я давно к подобному привыкла.

– Чудом будет, если ты вырастешь хоть кем-то, отдалённо напоминающим нормального человека, – сказала мама и встала. – А теперь – доделай домашнее задание, вымой посуду и ложись спать.

Мама собралась уже выйти из комнаты, как я её остановила.

– Я снова останусь одна на всю ночь?

Мама обернулась, и в её глазах я увидела свою погибель. К моему удивлению, она промолчала и ограничилась лишь злобным взглядом. Видимо, лимит на пощёчины в тот момент был исчерпан.

На следующий день в школе учительница попросила меня задержаться после уроков. Думала, дело в тесте по математике, который я завалила. Знала, что ничего хорошего не стоит ждать по этому поводу ни от учителя, ни от мамы.

Я сидела за первой партой и ждала лекции о старательности или чём-то подобном, но учительница поставила свой стул рядом и села. Это меня насторожило.

– Лили, можно поговорить с тобой? – спросила миссис Роуз. Я лишь утвердительно кивнула. – Как у тебя дела?

Вопрос показался мне странным.

– Нормально, – только и пробубнила я. Надеялась, что на этом разговор закончится, но учительница не собиралась уходить.

На самом деле миссис Роуз мне всегда нравилась. Она была доброй и весёлой, могла помочь и очень редко ругала. Именно она хвалила все мои рисунки и постоянно твердила, что я молодец.

– Скажи, мама часто тебя ругает? – спросила учительница и я занервничала ещё больше. Можно ли мне отвечать на такие вопросы?

Пару раз подобный разговор происходил ещё два года назад, когда я пришла в школу с разбитой губой, а через неделю – с обожжённой ладонью. Пришлось врать всем про велосипед и про то, что сама обожглась утюгом, ведь мама строго-настрого запретила что-то рассказывать. Мне было страшно, только и всего. Потом разговоры прекратились, но я не знала, стало ли мне легче. В душе я всегда надеялась, что кто-то сможет повлиять на маму, изменить её. Что кто-то сможет спасти меня.

– Лили, – позвала меня миссис Роуз, и я поняла, что задумалась. Отрицательно покачала головой.

– Нет, – произнесла я тихо и опустила голову. – Иногда. Вы же знаете, какая я.

– Знаю, дорогая, – ласково сказала учительница. – Ты замечательная. Очень умная и красивая девочка. Разве ты думаешь иначе?

– Да, – с дрожью в голосе ответила я. – Я совсем не умная. Всегда всё порчу и ломаю. И задаю много вопросов. И делаю всё не так. И плохо учусь. И…

Я поняла, что начинаю плакать, и поспешила остановиться. Нельзя было делать этого. Мама придёт в ярость, если узнает о сегодняшнем разговоре. Боюсь представить, что она сделает.

– Мама часто тебя бьёт? – тихо спросила миссис Роуз. Её голос прозвучал странно, словно она сама собралась плакать.

Я вздрогнула от вопроса и долго молчала. Учительница на секунду прикоснулась к моему плечу, и я вздрогнула снова.

– Я не скажу твоей маме, договорились? – сказала она. – Просто ответь мне. Если тебе нужно с кем-то поговорить, я ведь всегда тебе помогу. Ты это знаешь.

Я продолжала молчать, хотя внутри всё разрывалось. Мне хотелось рассказать о каждой пощёчине, ударе любым подвернувшимся предметом, о ночах в подвале, о неделях в одиночестве практически без еды. Обо всех моих страхах и слезах.

– Бывает такое, что мама бьёт тебя? – спросила миссис Роуз.

Я лишь утвердительно кивнула. Было очень страшно.

– Часто?

Снова кивок. Не могла произнести даже слова.

– Хочешь, чтобы мама перестала это делать?

И снова кивок.

Миссис Роуз приобняла меня за плечи. На пару секунд стало неуютно, но после я почувствовала, что мне это нравится. Мама никогда меня не обнимала.

– Чудеса бывают, Лили, – произнесла она тихо. – И у тебя всё будет хорошо.

Тогда, в восемь лет, я не знала, что своим сочинением спровоцировала кардинальные перемены в жизни. Что именно с того дня начнётся пристальный контроль со стороны учительницы, психолога. Что однажды миссис Роуз найдёт меня на пороге дома с разбитым носом. Что всего через полгода меня заберут от матери навсегда.

Но если бы я знала, что всё так обернётся, то написала бы это сочинение намного раньше и, возможно, выиграла для себя ещё несколько лет жизни в другой семье, которая стала для меня настоящей.

Воспоминания не дают мне уснуть. Они переплетаются со страхами в настоящем, и голова просто лопается.

Утром мне вставать на работу, но об этом я думаю меньше всего. Только и могу метаться по комнатам, предпринимать жалкие попытки успокоиться и заснуть.

Говорю себе, что полиция во всём разберётся, что они найдут Эйвери, и моей сестре не придётся больше провести с матерью ни одного дня в своей жизни.

Проклинаю себя за то, что не поехала с Этаном, но это было правильным решением. С точки зрения закона, эта девочка мне никто, и я ничего о ней не знаю. От меня не было бы толку. На слёзы и переживания у полиции просто не будет времени.

Часы тянутся медленно. Я то и дело проверяю мобильный, но никаких звонков не обнаруживаю. Мне хочется выпить, но я каждый раз себя останавливаю. Сейчас для этого не время. Нужно научиться успокаиваться без алкоголя и бессмысленных звонков Ивлину. Для Эйвери мне нужно стать лучше. Если, конечно, она найдётся.

Около часа ночи я предпринимаю ещё одну безуспешную попытку уснуть, как вдруг в дверь стучат. Я открываю, наверное, за пару секунд.

На пороге стоит Этан. Он измучен и взволнован одновременно. Эйвери с ним нет, и это очень плохой знак.

– Не хотел тебя будить, – только и произносит он. Его голос непривычно сломленный.

– Я всё равно не спала, – отвечаю я. – Входи.

Этан проходит в квартиру и останавливается посреди комнаты, как и в прошлый свой визит неделю назад. Тогда всё вышло глупо и сложно. Но сейчас не время говорить об обидах.

– Какие новости? – спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие. Сделать это практически невозможно.

– Дома их нет. Они даже не взяли никакие вещи. Я звонил много раз, но Шерил не берёт трубку, – произносит Этан. Заметно, что он просто разбит. Глаза блестят, но он не плачет. Он действительно любит эту девочку. Мне не стоило сомневаться.