Сергей Галиуллин - Наукамоль

Профессор продолжал анализ: – “Сначала идёт лёгкий юмор. Затем мы говорим о слабостях человека связанных с тематикой семинара, для того чтобы подчеркнуть важность мероприятия. Мы уделяем внимание основным ошибкам, которые слушатель допускает на пути к своей цели. Убеждаем слушателя в его неправоте. Не в лоб, не грубо, а путём рассуждений и доводов, приводя примеры чужих неудачных попыток. Затем ещё капелька юмора, человек ощущает силу, когда смеётся над собственными ошибками. Однако, это работает только в группе. Редкий человек достаточно силен духом и обладает высоким уровнем осознанности чтобы искренне смеяться над собственными косяками. В группе же, напротив, мы ощущаем единение и смеёмся над собой и одновременно над всеми присутствующими, тем самым разделяя ущерб поровну, на множество безобидных для собственной психики частей. И вот уже аудитория чувствует себя комфортно, при этом понимая всю серьёзность обсуждаемых вещей. Затем спикер даёт понять, что все же существует решение, нестандартное, эффективное, а главное доступное. Десерт уже в духовке, а зал в предвкушении. Продолжаем подогревать аппетит стандартными описаниями подтверждений успеха. Рассказываем об учёных, университетах, которые занимались разработкой или открытием решения. Приводим статистику. Затем подаём десерт. Невероятно вкусный и сбивающий с толку все наши вкусовые рецепторы. Среди прочего вставляем в контекст название бренда, выпускающего фены. Настолько мягко и непринуждённо, насколько это возможно. Фен не имеет никакого отношения к теме семинара, но при этом он намертво привязан к самой яркой и пиковой детали методики для похудения. И лектора даже не обвинишь в рекламе, ведь он сказал, что подойдёт любой бренд, а косвенное указание на конкретный бренд позже, является всего лишь примером какой—либо народной марки бытовой техники. Все именно так. Но подсознание каждого присутствующего уже ассоциирует успех с конкретной маркой фена. Ловушка захлопнута. Слушатель воодушевлён. – Затем ему предлагают забрать свои деньги. Но психика человека устроена так, что он готов быть щедрым и благодарным. А ещё человек ленивое создание и 90% людей, собирающихся заняться собой очень быстро остывают и успокаиваются, сознание ставит плюсик в графе “я забочусь о своём здоровье” и успокаивается, тем же вечером поощрив себя каким—нибудь вкуснейшим бюргером. Мы оставляет клиента добровольно одураченным, его психика никогда не признает этого, он будет защищать ваши абсурдные идеи до конца. Свобода выбора – это то, что дано нам от рождения, но вряд ли современные маркетинговые технологии согласятся с этим.”

Винсент взорвался вопросом:

– Ты говоришь о профессоре Ниле Уоллкинсе?

– Точно! Нил. Сам бы не вспомнил его имя. – Слышал о нем, Грэй?

Он ответил:

– Мы знакомы, но по большей степени заочно. Нам доводилось общаться в компании других людей. Я очень уважаю его таланты. Когда я впервые узнал о нем этот человек был моим оппонентом, он входил в штаб одной очень успешной президентской кампании и был там одной из ведущих скрипок. И все же я не считал никогда его своим врагом, как и прочих коллег. Мы маркетологи – всего на всего наёмники, сегодня мы продаём вам нового президента, а завтра продвигаем новый бренд одежды. Точнее старый под новым именем. Тоже самое случилось и с Нилом, он выполнил свою задачу и ушёл за новым вызовом. Он работал во многих сферах: создавал фастфуд бренды, оставил свой след в животноводстве, в IT индустрии, добычи полезных ископаемых, военных компаниях и даже кампаниях, в фармакологии. У него множество влиятельных друзей среди элиты. Он просто топ в маркетинге и технологиях манипуляции сознанием масс. Что и говорить, если сам президент предлагал ему любую должность на выбор. Вот я однажды не смог отказать президенту. А Нил другой человек, гений. Ему не интересны деньги и размеренная жизнь политических кругов. В своём окружении он часто любил отвечать на недоумевающие вопросы своих коллег таким образом: «Есть только два пути – прогресс и деградация, управлять миром имея самую мощную армию в мире и наслаждаться жизнью имея все деньги мира, слишком банально и скучно, это регресс. А потом в возрасте 59 лет он просто исчез, и я уже позабыл о нем. Ходили слухи, что у него рак, и он уехал куда—то в Азию на лечение. Через пару лет вернулся здоровым, но не соглашался работать на корпорации ни за какие деньги. Теперь для меня сюрприз узнать от тебя, что старина Нил преподаёт, тем более в элитном колледже. Для него это должно быть скучнейшее занятие.

Я тоже кое—что о профессоре помнил:

– Да, он рассказывал о своём исцелении неоднократно. Он говорил, что его спасло веганство. Вся коммерческая медицина и все его миллионы долларов были бессильны. Его спасло растительное питание и тайский массаж. Теперь ему за семьдесят, и он не болел ничем уже более десяти лет, даже мигрени не было.

– С элитой не поспоришь, Джим. Мне 65, выгляжу гораздо моложе, полон сил, не болею. Я тоже пришёл к веганству уже очень давно и никогда не жалел об этом. Мой переход был аккуратным, очень степенным, а потому безболезненным и лёгким. Скажу по секрету – большинство самых влиятельных людей на нашей планете питается по принципам веганства и сыроедения. Сама мировая история может рассказать о многом. Аристотель, Пифагор, да и большинство древнегреческих философов мыслителей не употребляли в пищу мясо. Уже в те времена. А Леонардо да Винчи, Далай Лама, Индира Ганди, все это имена величайших людей человеческого рода. Билл Клинтон, Пол Маккартни и даже Бред Питт, имена из шоу—бизнеса в качестве примера для масс. Макробиотические и веганские рестораны есть во всех дорогих и престижных районах мира. Эти люди живут и правят миром по сто лет. Мясные короли не едят мясо, молочные короли не пьют молоко и так далее. На всех закрытых вечеринках, где собираются сильные мира сего вегетарианцев всегда большинство. Я ступил на этот путь по примеру близких мне людей и в течении жизни я вижу лишь подтверждения правильности своего выбора. Впрочем, никогда не поддерживал фанатично это движение и не пропагандировал за здоровый образ жизни. Управлять мыслями здорового общества гораздо сложнее, мне это никогда не было выгодно как маркетологу. Я не фанатик, но вижу, что вегетарианство – это выбор многих успешных людей.

– Тебе реально за шестьдесят, Винсент? Никаких пластических операций, одно лишь вегетарианство?

– Как видишь! Я и выпить себе позволяю и недосыпаю частенько. Вегетарианство действительно творит чудеса. Один мой приятель, бизнес партнёр, практикует периодически ещё и фриганство. Апологеты данного движения роются в помойках в поисках еды и хороших вещей, которые можно забрать к себе домой и с пользой применять. Это не бомжи и не изгои общества. От одного мусорного бака к другому они слоняются не из—за нужды, а по идеологическим убеждениям. Их философия заключается в экономии ресурсов планеты, которые используются расточительно современным капиталистическим обществом. У них даже есть свои карты и гиды по самым лакомым помойкам. Конечно, для него это игра, трудно быть фриганом будучи мультимиллионером. Однако, однажды он все—таки уговорил меня съездить с ним на помойку одного хорошего ресторана. Водитель припарковал Бентли неподалёку от чёрного входа в ресторан, и мы направились к бакам с мусором. Я до последнего думал, что это шутка. Но нет, он со знанием дела вытянул несколько пакетов из бака и начал перебирать содержимое. Он был словно хищник, он был так голоден до жизни. Никогда не видел приятеля таким живым. Он призывал присоединиться, и в какой—то момент азарт взял верх, и я тоже перебрал несколько пакетов. Приходили ещё люди, прилично одетые, это были не бомжи. Они занимались тем же, с академическим выражением на лицах изучали свои находки. Кто—то неряшливо, а кто—то явно с опытом. Мы нашли кучу едва просроченной еды, выбрали из всего многообразия упаковку хот догов в полиэтиленовой упаковке. Приятель взглядом пригласил меня разделить трапезу. Мы сидели в шикарном салоне его Бентли и жевали вкуснейшие в своей жизни хот доги, найденные в мусорных баках. И тогда он спросил меня, понимаю ли я в чем кайф. Чувствую ли я тоже, что и он. Чувствую ли я вкус жизни, давно потерянный за этими миллионами на банковских счетах!? Я молча кивнул, а потом расхохотался самым безумным смехом в своей жизни. Да, я действительно почувствовал то, о чем он говорил, но рассмешила меня ирония всей ситуации. И я спросил у него: – “Грегори, а ты в курсе что этот ресторан принадлежит финансовой группе, которой мы с тобой владеем?” Он на несколько секунд застыл словно очарованный ребёнок в магазине игрушек, а затем разразился тем же безумным смехом, что и я минуту назад. Мы смеялись всю дорогу назад, мы были просто счастливы. Всю ночь и до самого утра пили виски, бесконечно болтали, курили сигары, гоняли по двору на сигвеях, и играли в бильярд сражаясь за последний хот дог. И это парни за шестьдесят. Утром на прощанье договорились никогда и ни за какие деньги не продавать тот ресторан, даже если он будет работать в огромный минус. В следующий раз мы ужинали уже в самом ресторане, а не на его задворках. И это снова было очень забавно вспоминать.