Татьяна Соловьева - Что сказал Бенедикто. Часть 2

– Белая лошадь, – проговорил Фердинанд. – Куда же его унесло? Машина у трактира стоит?

– Вся под снегом.

– Любовь свою хоронить поехал… И не доехал.

– Кого он поехал хоронить, Фердинанд? Тот, кого он поехал хоронить, протух давно, ваш Аланд столько времени лежит.

Абель сам не понял, как он мог его ударить, но он ударил Вебера в лицо. Вебер упрямо зажимая разбитый нос, не давал Абелю себе помочь.

– Что ты дерешься? Сам начал спрашивать… Ничего тебе не буду говорить, дурак.

Вебер размазывал по лицу кровь, стряхивал ее с руки на пол, попятился от Абеля, зашел в душ и закрылся. Пришел Гейнц, увидел пустую кровать Вебера, на полу капли крови и, медленно бледнея, спросил:

– Что у тебя тут, Абель?

– Сейчас подотру, Гейнц, не уходи. Черт с ним, – это он уже сказал про Вебера. – Сейчас я ему сладкого дам, успокоится. Не знаю, насколько это так, но то, что он сказал, вполне может быть.

Абель наклонился к полу, собирая салфеткой капли крови. Гейнц налетел на Абеля, подцепил его за рубаху, врезал Абелю кулаком, тоже в нос, кровь полилась ручьем.

– Почему ты о нем так говоришь?! Это ты его в убожество превратил!

– …А я думал, что это ты ему кишки с легкими перемешал…

Абель зажал переносицу, вид крови почему-то перестал вызывать у Гейнца дурноту, он смотрел на разбитый нос Фердинанда с удовольствием.

– Слушай, Абель, пойдем договорим.

– Гейнц, он видит Аланда. Он мне даже кое-что рассказал. Переубивать друг друга мы еще успеем, с Аландом появилась хоть какая-то зацепка. Главное, он жив, и круг поиска несколько сузился. Не скажу, что он указал точный адрес, но это уже реально найти.

Вебер вышел из душа и рассмеялся на Абеля.

– Так тебе и надо! Спасибо, Гейнц, а то он меня бьёт.

– Так ты – его?! – Гейнц снова двинулся на Абеля.

– Извини, Рудольф, – сказал Абель. – Я не хотел его ударить, Гейнц, не знаю, как это вышло. Он меня доконал.

– Тебя? А ему ничего?

– С ним не должно этого быть, я много лет занимаюсь гипнозом, этого не может быть. Аланд тоже постирал ему многое из времен его золотого детства, иначе бы он не был нормальным. Ты просто не знаешь, что над ним вытворял его отец, что с ним сейчас, я не могу понять.

– Абель, я хочу пирожное с кремом, принеси, – сказал Вебер капризно и требовательно.

– Гейнц, посмотри, в холодильнике, может, осталось?

– Сам посмотри. Хватит распоряжаться, Абель.

– Да, пусть сам принесёт, – подтвердил свою волю Вебер.

В комнату вошел Кох, разложил на столе карту.

– Фердинанд, смотри, – сказал он. – Это от Нарвы километров пятьдесят по ревельской дороге. Здесь поворот, вернешься километра три назад – указатель заметишь. Здание он описал верно. Бери документы, Гейнца, машину – поезжайте оба, машину Аланда все равно кто-то отогнать должен, его за руль не посадишь.

– Вильгельм, а с этим как? – спросил Абель, кивая на Вебера.

Гейнц во все глаза смотрел на Вебера, что-то изменилось в его взгляде.

– Рудольф, пойдешь со мной, – сказал Кох. – Поспишь сегодня у меня.

– Я не хочу, – возразил Вебер.

– А чего ты хочешь?

– Я сказал, чего я хочу.

– Что он сказал, Гейнц?

Абель уже ушел переодеваться, вышел в дорожном костюме.

– Гейнц, что ты встал? Ты не поедешь?

– Поеду, с Вебером что-то не то.

Гейнц видел в глазах Вебера слезы, но это не детские слезы каприза, это был злой и цепкий взгляд Вебера.

– Я сам ему дам его проклятое пирожное. Иди, собирайся живо. Паспорта не забудь.

Абель принес пирожное, снизу обернутое вощеной бумагой.

– На, чудовище, объешься и лопни.

Вебер взял пирожное аккуратно за обертку, развернул получше и запустил Абелю в лицо. Абель, отплевываясь, только отвел руки в стороны – вся эта жирная грязь валилась с его лица на только что надетый костюм. Гейнц неуверенно улыбнулся, всматриваясь в глаза Вебера.

Абель пытался отряхнуть грязь.

– Сейчас пойдешь отмывать мой костюм, чтоб к моему приезду было отчищено, ясно, Вебер?

Вебер отвернулся, Абель пошел отмываться. Гейнц крепко обнял Вебера.

– Ну? Ты очнулся, Вебер? Что ты отворачиваешься?

– Потому что ты, Гейнц, тоже…

– Мозги его Аланд забирал, – сказал Кох, продолжая смотреть на карту. – Аланд в себя приходит. Этого уже отпустил. Фердинанд, да сними ты это дерьмо, китель надень – и проваливай, пижон хренов… В твоих интересах встретить Аланда до того, как он сюда вернется.

– Кох, ты умеешь так выражаться? Никогда не слышал, – сказал Гейнц с одобрением. Вебера он так и не отпускал, Вебер замер у него в руках.

Абель переоделся в форму.

– Гейнц, первым не суйся, – говорил Кох. – Посидишь в трактире, пока Абель с Аландом первый пар выпустят. Твое дело только доехать туда и отогнать назад машину Аланда, без тебя разберутся.

– Абель, у тебя деньги есть? Черт знает, сколько суток мне там в трактире сидеть придется.

– Есть, иди, собирайся.

– Мне только документы у Аланда из сейфа взять, я собран.

Гейнц пошел в кабинет Аланда, Вебер пошел за ним.

– Что, Рудольф?

– Ничего. Я тебя очень люблю, Гейнц. И Абеля тоже. Я вас всех люблю. Скажи Аланду, чтобы он меня не выгонял. Даже если я на ней женюсь.

Гейнц рассмеялся.

– Ты неподражаем, Вебер. Женись, конечно. Всё, что хочешь, только не то, что было.

– А что было?

– Ничего, Рудольф. Мы с тобой двадцать третий Моцарта играть собирались. Ты пока болел – забыл, наверное.

– Это я помню, я вас провожу …

Вебера за плечо взял Кох.

– Нет, дорогой, ты пойдешь костюм Абеля чистить, тоже мне – развоевался.

Вебер хотел вывернуться, но пальцы Коха просто корни пустили ему в плечо – бесполезно. Гейнц улыбался, видя настоящую досаду на лице Вебера.

– Гад ты, Кох, что ты в меня вцепился? – прошептал Вебер.

Гейнц засмеялся и, уходя вслед за Абелем, приобнял Вебера на ходу.

– Иди, иди, чисти, фенрих, и пол помой хорошенько, а то уж там такого дерьма наваляли, только с полу есть не начни…

– И ты, Гейнц, тоже гад.

– Главное, что ты, принц заморский. Иди, поработай, у Коха не забалуешь. Он только с виду добрый, так что лучше слушайся. Он в рожу бить не будет, он из тебя шелковую ниточку сделает и сядет вышивать, ла, Кох? То гладью, то крестиком… Давай, гладью, Кох. От крестиков уже в глазах рябит.

Глава 30. Трактир «Белая лошадь»

Странный посетитель трактира «Белая Лошадь» хозяина начинал раздражать. У трактира остановился под утро, вошел в пустой зал, сел за стол. Машина у него была хорошая – и шинель офицера Германии в высоких чинах, генерал? Вроде как просто на дверь не покажешь.

Сел за стол, уткнулся лбом в сомкнутые ладони и молчит. Официант подошел, борясь с зевотой, и только зря изображал готовность услужить посетителю, на «что-господин-будет-заказывать?» – никакой реакции. Хозяин минут пять спустя сам подошел, скрывая раздражение под профессиональной маской.