Ольга Ахметова - Медиум. Явлинка

Пронзительный визг с улицы заставил ее забыть обо всем. Следом что-то грохнуло и враз полетели вдребезги все стекла на кухне. От испуга она упала под стол и заползла под лавку. Снаружи засвистели, какие-то мужчины громко ругались, но их тут же прервал властный женский голос. Верна Лана! Чистый голос оборвался, женщина закричала. От этого крика волосы на голове у Ивири стали дыбом. Девушка лихорадочно оглянулась и увидела белое лицо матушки Кары, машущей ей из-за огромной бочки в углу. Девушка быстро поползла к ней на четвереньках.

– Сюда! Сюда! Вот нора, под бочкой! Лезь и сиди там тихо! Быстрее!

Ивири не успела понять, каким образом она втиснулась в узкую земляную яму, вырытую под половицами. Через секунду над ней опустились деревянные доски и сверху с тяжелым стуком что-то упало, закрыв остававшиеся щелки света. Бочка. Девушка очутилась в кромешной темноте. Над головой раздался приглушенный крик. Матушка Кара! Ивири дернулась, попытавшись поднять крышку и сбросить бочку с половицами, но это было ей не под силу. Что там происходит?! А вдруг она могла бы помочь! Зачем только послушалась и полезла сюда, ведь если это грабители, каждая пара рук на счету! Ужас какой, среди бела дня!

Ивири принялась толкать ногами и руками половицы, но тяжелая бочка стояла крепко и не поддавалась. Она прислушалась. Грохот и крики едва доносились до нее, затем все стихло на какое-то время, а потом девушка уловила легкий запах дыма. Пожар?! Она задохнется тут либо сгорит заживо! Девушка что было сил лягнула упрямые половицы над головой. Никакого результата. Если уж ей суждено умереть, так лучше мгновенной смертью от ножа, чем мучительной и долгой в этой могиле. От страха и дыма в голове помутнело, она вся вспотела. Ей кажется или она уже чувствует жар кожей?! В этот самый миг половицы над ее головой вдруг разлетелись в щепки, а в лицо хлынула красная жидкость. Вино. Ивири удивленно моргала, вытираясь и кашляя. Сквозь пелену дыма она разглядела над своей головой три огромные фигуры в сверкающих доспехах.

– Тень небес, бочка взорвалась!

– Ведьма!

– Тащи ее отсюда и уходим, если не хотите поджариться!

Огромная ручища схватила ее за запястье и одним махом вытащила из ямы, словно котенка. Все вокруг дымилось и горело. Они вылезли через кухонное окно во двор и отбежали на десяток шагов от полыхающего дома. Здоровяк бросил девушку на землю. Ивири, приземлившись, зашлась в приступе удушающего кашля, растирая по лицу слезы и потеки вина. Вдоль всего забора вокруг дома стояли мужчины в таких же доспехах, как и у тех, кто вытащил ее. Их шлемы с поднятыми забралами были ярко-алого цвета. За ними на приличном расстоянии собралась толпа зевак.

Кроме треска пламени, охватившего дом целительницы Ланы, по всей округе не было слышно больше ни единого звука. Дом стоял на окраине города, вдали от остальных. Подул северный ветер, выворачивая пламя в благоприятном для города направлении, унося вдаль от городских крыш дым и копоть. Дом горел, время шло, но никто не двигался, не произносил ни слова, словно заколдованные. Лишь только глазам девушки вернулось нормальное зрение, открылась жуткая картина. Обуглившееся тучное тело, лежащее на пороге, принадлежало матушке Каре. Черные обрубки рук замерли навеки в желании дотянуться до своего сына. В нескольких метрах от нее лежал паренек Климуш с перерезанным горлом. Огонь еще не успел добраться до него.

Ивири в ужасе закрыла рот рукой. Подул холодный, пронизывающий до костей ветер и вместе с ним наваливалась огромная усталость, кружилась голова. Нужно бежать, немедленно скрыться от этого чужого ледяного дыхания, только ноги не слушались. С трудом подняв голову, она оглянулась на толпу. В нескольких шагах от нее рядом со стражниками стоял бритоголовый мужчина в алой рясе. Его ледяные глаза пристально смотрели на девушку и источали жуткий холод.

Клина в свои девять лет уже очень хорошо умела разбираться в людях и знала, что Дерк – нехороший человек. Ее любимая Лана плачет всякий раз, когда он уезжает, а потом несколько дней не может восстановиться, наполниться энергией. «Горе иссушивает ее. Горе и разлука с любимым», – говорит Ма, а Ма тоже очень любит Лану.

«Это плохой любимый. Когда у меня будет любимый, он не станет меня бросать и заставлять плакать». Клина максимально сосредоточилась, над слегка вздернутой верхней губой выступили бисеринки пота. Она сидела в высокой траве абсолютно спокойно, не переживая, что расположившиеся неподалеку Лана и Дерк заметят ее – она умеет притаиться. Сколько раз она ловила их парочку – свою обожаемую Лану в объятиях Дерка – и оставалась невидимой для них.

Дерк был такой же, как Лана, как она сама. Лана уже объяснила ей то, что они отличаются от обычных людей, от таких, как Ма и ее брат Климуш. Они были «сверхчувствительные», «одаренные». Могли видеть и чувствовать чужую боль, например.

Почти все свое детство, сколько она себя помнила, девочка проводила время с Ланой. Она любила Ма, но ей было невыносимо скучно торчать среди сковородок и кастрюль, ее не интересовало противное, липкое, непослушное тесто и редкие разговоры молчаливого Климуша с матерью у плиты. У Ланы же творилось настоящее волшебство. Она научила Клину фокусам, от которых маленькая девочка испытывала блаженство.

Как-то раз, много лет назад, она вбежала к Лане на сияющий чистотой чердак. Лана называла эту комнату своим «кабинетом». Туда приносили больных людей. Клина тихонько садилась в углу и смотрела. В тот раз больным был мальчик, примерно ее возраста, лет пяти. Он не кричал, не плакал, посетители у Ланы вообще редко плакали, несмотря на то что им, должно быть, было очень больно. Этот мальчик часто дышал, а кожа его была белой, как зимний снег. Одна нога была замотана в тряпье и казалась намного больше другой. Они встретились глазами. Даже на расстоянии Клина чувствовала – ему жарко. Лана заметила, куда смотрит мальчик, и поманила девочку к себе.

– Это Тод, ему больно. Ты хочешь помочь?

Клина очень хотела помочь.

– Я научу тебя. Встань рядом с его головой. Вот так. А теперь положи ручки на его лоб. Так. Ему очень приятно, потому что твои ладошки прохладные, а у него жар. Температура его тела очень высокая – так бывает, когда люди болеют. Держи ладошки на его голове, а я займусь ногой. Хорошо?

Клина еще раз кивнула. Она была счастлива. На всю жизнь она запомнила то несравненное чувство, когда ее ладони тушили пламя в голове маленького Тода. Она почувствовала его расслабление, увидела, как он закрыл блестящие глаза и блаженно улыбнулся.

С того дня Клина присутствовала на приеме каждого, даже если его привозили посреди ночи. Девочка могла спать крепким сном до обеда, не слыша криков петухов и разговоров матери, но, если в дом вносили больного, невиданная внутренняя сила будила ее. Она чуяла их, ощущая чужие страдания, не как собственные, но как грозу – словно воздух вдруг становился тяжелым и густым, и именно в ее силах было вызвать спасительный дождь. Жадно наблюдая за Ланой, она всякий раз ждала того момента, когда ей разрешат приблизиться и тоже помочь. Лана попутно всегда объясняла ей что-то, направляла, помогала. Со временем она стала яснее видеть, что именно делает Лана с больными – она закрашивала плохие цвета.