Лев Портной - Сущевский вал

Мужчина остановился напротив четыреста шестнадцатого кабинета, посмотрел сверху вниз на Морозова и, ткнув большим пальцем правой руки на дверь, спросил:

– На месте?

– Нет, отошел куда-то, – ответил Сергей. – Вот, тоже жду.

Мужчина хмыкнул, плюхнулся на банкетку рядом с Морозовым и задрал ногу на ногу.

– Давно ждешь? – спросил он.

– С полчаса, – сказал Морозов.

– А-а! Появится сейчас, должен быть на месте, – успокоился незнакомец и поинтересовался у Сергея: – Сам откуда?

– Студент, – обронил Морозов.

Он утомился от ожидания, но отчего-то не имел желания общаться.

– Студент? – с некоторым удивлением повторил мужчина и спросил, явно не ожидая ответа от собеседника: – Студент-то зачем?

Они сидели молча. Незнакомец время от времени менял позу, закидывая то одну, то другую ногу, оглядывался по сторонам, хмыкал и сопел, недовольный вынужденным ожиданием. Прошло минут десять. Вдруг он обратился к Морозову вполне дружелюбным голосом:

– А ты бывал здесь или впервые?

– Впервые, – односложно ответил Сергей.

– А ты в шкафу-то смотрел? – спросил незнакомец.

– В шкафу? – удивился Морозов.

– В шкафу! – повторил мужчина. – Он же в шкафу сидит!

– В шкафу не смотрел, – признался Сергей.

– Вот елки! – подпрыгнул незнакомец.

Он открыл дверь, прошел внутрь и распахнул дверцы стенного шкафа – они оказались дверьми в следующий кабинет.

– Вот же он! В шкафу сидит! – по-свойски сказал мужчина и жестом пригласил Морозова. – Проходи!

– Ну, может быть, вы, – Сергей решил в знак благодарности пропустить незнакомца вперед.

– Да не-е! Давай-давай! Подожду, – великодушно отказался мужчина.

#

Леонид Павлович сидел спиной к окну. Был он моложе, нежели рисовало воображение Морозова, не намного, но очевидно, что на фронт если и удирал, то мамка ловила его у калитки. Волосы у него были жидкие, а редкие проседи только прибавляли неказистости. Леонид Павлович зачесывал их назад, но они не слушались и свисали на лоб слипшимися сосульками. Смотрел он в бок, в пустое место на стене, много ниже портретов членов Политбюро.

– Вы?.. – протянул заглянувший в проем Сергей.

– А, Морозов! – откликнулся хозяин кабинета. – Проходи, садись.

В голосе не было прежней уверенности, словно между телефонным разговором и встречей Леонид Павлович лишился чего-то важного, что составляло смысл его жизни. Морозов прошел вдоль стола и сел справа от собеседника. Тот подал руку, они поздоровались.

– Сергей, ты с завтрашнего дня идешь в магазин работать, – сказал Леонид Павлович, и в его слабом голосе зазвучали доверительные нотки. – «Овощи-фрукты», на Сущевском Валу…

– Иду, – кивнул Морозов. – Но только на один месяц. Вместо «картошки».

– А что же на «картошку» не поехал? – спросил Леонид Павлович.

– Да так, дела кое-какие в Москве, вот Дмитрий Алексеевич помог…

– Дела – это хорошо, – одобрил хозяин кабинета. – Вот и у меня к тебе дело будет. Ты же в финансовом институте учишься. Значит, разберешься. К сожалению, Сережа, в торговой сфере у нас много несознательных… элементов что ли… Сам знаешь, немаленький. Нужно этих людей перевоспитывать. Иначе, – тут Леонид Павлович повысил голос, – мы коммунизм никогда не построим!

На секунду Сергей испугался, в голову пришла мысль, что ему поручат проведение политинформаций для сотрудников магазина по утрам перед началом работы. Он к стыду своему до сих пор не приучил себя к регулярному чтению газет. «Заголовки меня пугают!» – отшучивался он в ответ на упреки, что он, студент гуманитарного института, в части политграмотности хуже троглодитов из технических ВУЗов.

Прочитать с утра передовицу и пересказать несознательным теткам – дело нехитрое. Но до того ли ему, когда и без газет такое ярмо на шее – курсовая и экзамен по бухучету.

Однако отказать Леониду Павловичу Сергей не мог. В райком приглашают не каждый день и не каждого! Может, за всю жизнь другого случая отличиться не представится. В семнадцать лет на фронт он не убежал, а в восемнадцать хотя и пошел в армию, но от добровольной службы в Афганистане малодушно уклонился. Совершать подвиги хотелось исключительно в мирной жизни.

– Мне, Сережа, понадобится информация от тебя. Ты парень смышленый, разберешься там, что к чему, – продолжил Леонид Павлович. – Приметишь, как производятся нарушения, как обсчитывают покупателей, как продавцы делятся с директором, кто участвует в этих делишках, а кто и нет, – словом, кто и как расхищает социалистическую собственность? Понял?

– Я понял, Леонид Павлович. Я сделаю все, как надо, – кивнул Сергей.

#

– Нормально все? – спросил его на выходе незнакомец.

– А-а? – Сергей уже и забыл о нем.

Он с удивлением рассматривал собственное отражение в солнцезащитных очках, болтавшихся на груди собеседника, он не понимал, что этот человек здесь делает, почему так беспечен – неужели не чувствует, что ему здесь не место?

– Эй-эй! Ты чего? С тобой все нормально? – незнакомец всерьез обеспокоился.

– Нормально, – буркнул Сергей.

– Ну, давай, – выдал тот на прощание веселым голосом и, пожав плечами, исчез в «шкафу».

#

Морозов вышел на улицу и смачно сплюнул. Какой-то человек в сером костюме посмотрел на Сергея, прищурившись неодобрительно. Морозов оглянулся на окна четвертого этажа. Стекла блестели в лучах еще высокого, еще летнего солнца. Запоздалое опасение, что Леонид Павлович наблюдает за ним, оказалось напрасным.

Он направился к автобусной остановке, на душе было муторно. Получалось, что его завербовали в стукачи, и он согласился. Оправдывался Сергей тем, что его застали врасплох. Он примчался в райком партии, уверенный, что его ждет партийное поручение, пусть небольшое, пусть даже мелкое совсем, это же только начало, это же огромная честь! А тут…

Вот, если бы его вызвали на площадь Дзержинского, вот, если бы на девятый этаж института, в первый отдел! Тогда бы он не оплошал! Тогда бы он шел, заранее зная, что скажет твердое «нет»!

Было такое в его жизни, уже было! Он… о, сначала он смалодушничал, сначала спасовал. Но потом исправил ситуацию и исправил так, что теперь был уверен: не только сейчас, а и всю жизнь этот случай будет предметом его тайной гордости.

Тогда его вызвал в Ленинскую комнату старший лейтенант из особого отдела. Разговаривали с глазу на глаз. По словам офицера, выбор на него пал как на человека политически грамотного, подкованного, как-никак первый курс гуманитарного ВУЗа за плечами, уж антисоветчину сможет отличить. Сергей дрогнул, дал согласие сотрудничать.

– Давай так, – сказал старший лейтенант, – если я зайду к вам в казарму и как бы между прочим с каким-нибудь вопросом к тебе обращусь, для тебя это послужит сигналом. Ты спустишься вниз и будешь ждать, а там уж на выходе мы с тобой парой словечек перебросимся.