Лев Исаков - Поморский флот и Понизовое казачество. Поймите Россию Россией

Сам Богдан Фёдорович Глинский, князь и наместник Черкасский и Путивльский, никогда на Запорожье не жил, из феодалов ни в кого не переменялся, и немало бы озадачился, узнав, что осел в современных изданиях как «Атаман Божьей Милостью Запорожский Первый»…

Вряд ли стоит сомневаться, что после прохода войск всё в районе порогов вернулось на круги своя, и в той или иной мере вовлечённые и соединённые войной обыватели разошлись по своим ватагам и тоням.

…А между тем восточнее возрождалось, просыпалось, а может быть только открылось обратившемуся глазу нечто всегда тут бывшее – из под ордынской коросты редеющих улусников Золотой Орды начинает проступать древняя земля русских «бродников» в обличии донских казаков, настоящих, отвергнувших феодализм во всех формах, и овечий с беком, и пашенный с боярином; здесь, в самом центре Золотой Орды, с приросшим от рождения к руке оружием.

В 1549 году в 140 километрах выше устья Дона утверждается первая столица Донского казачества Раздоры, а когда её основали и неведомо: слои археологических культур в этом районе громоздятся друг на друга с палеолита.

Уже само появление казачьего стана в самом сердце западного отдела Великой степи, удалённого на 500—700 км. от русских земель уникально и позволяет делать очень решительные выводы.

1.Сам тип представленного хозяйственного уклада, «жизнь травой и водой», решительно разводит насельников района с окружающим их степным кочевническим миром, как и с заявляемыми от русофобов «черкесами»: ни те ни другие к лодкам пристрастия не имеют, кроме того, что горцы, по особенности физической конституции, вообще плохо держатся на воде. Т.е. из наличного этноса надо полагаться на русский;

2.По крайней удалённости этого региона от мест компактного обитания и древнерусского и великорусского этносов можно исключить и значительное участие в генезисе населения западнее Днепра и севернее Оки, т.е. источником оформления феномена Донского казачества, Старшего среди всех казачьих субъэтносов России, следует искать на местной почве…

3.А если так, то этногенез начинает выстраиваться в непрерывную последовательность едва ли не к добатыевой эпохе: если русское население уцелело после поголовной резни степи 1395 года, то оно восходит к 12 веку – очень бы хотелось искать в нём потомков легендарной «северы» Аскольда и Дира. А там… Это от лукавого или преждевременно – на наличном материале высвечивается не глубже 12 века.

Итак в районе, естественно ограниченном водоразделом Дона и его притоков Хопра, Медведицы, Иловли, Чира, Северского Донца в форме сердечка-валентинки, стягивающегося от широкого севера к точке-устью, как бы оформляется пульсирующий феномен «русскости» от 11—13 века поднесь, поджимающийся в лихолетье к северу, в дебри непроходимых лесов Верхнедонья, и возвращающийся немедленно по минованию грозы, а то и сам грозой, на юг, вплоть до Азовского Лукоморья. И сделать это предельно просто: побросать сети, рогатину да топор в лодку, и неси, тихая вода, осетры кормите… – мимо берегов, ступить на которые без меча равносильно самоубийству.

Любопытный однако народец эти т.н. «историки казачества»…В 1549 году ногайский князь Юсуф пожаловался царю Иоанну IV (Грозному): «Холопи твои, некто Сары-Азман словёт, на Дону в трёх и в четырёх местах городы поделали… да наших послов… и людей стерегут, да разбивают…», откуда гг. Савельев (слава богу, ныне аттестуется как «писатель») выводят донское казачество из мещёрских татар? татарских мещеряков? Финно-угорских тюрок? Чем меньше знаешь, тем больше болтаешь?

И писателю-радетелю русского языка не приходит в голову сомнения просто из ДОСЛОВНОГО ПРОЧТЕНИЯ ТЕКСТА: ПО РУССКИ ЕСЛИ КТО-ТО «СЛЫВЁТ», ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ТАКОВЫМ ЯВЛЯЕТСЯ, а и не ТАТАРСКОЕ ЛИ ЭТО ПРОЗВИЩЕ ПРОТИВНОЙ РУССКОЙ РОЖИ?…И это на фоне вполне русских – насколько это возможно – , исторических атаманов-современников: Мамин, Яковлев, Павлов, Ляпун, Андрей Шадра (т.е. рябой – вдруг откроют половецкий омоним?), Ермак (ой, опасно: толи русский Ермолай, толи татарский «ермак-Котёл» /обжора что ли?/; а иные, что просто Васька Анкудинов)…

В целом Раздоры означают важный итоговый результат саморазвития казачье – этнографической инаковости, который уже не мог не проявиться во внешнем обозрении, и это произошло почти немедленно: в 1552 году от 7 до 12 тыс. казаков самым активным образом участвуют в наступлении и взятии Казани и отражении набега Девлет-Гирея на Тулу. В первом эпизоде они сыграли заметную роль, отмеченную даже пристрастно-боярским летописцем, как участники молодецких сшибок с отборной конницей царевича Япанчи, и лучшие стрелки из пищалей по бойницам Казани, во втором они оказались едва ли не определяющими, отманив татар на сильно укреплённую Тулу от прямого следования в тыл армии Ивана Грозного к Казани. Имена атаманов остались неизвестны, в народной традиции выпеваются «Ермак со товарищи», что невозможно, ему в ту пору было не более 18 лет: «молод больно – молоко не обсохло»… Иногда атамана под Казанью называют Павловым.

Самым выдающимся образом донские казаки проявили себя при покорении Астрахани в 1554 году: являясь авангардом армии князей Пронского-Шемякина и Вяземского, они внезапным появлением с челнов разгромили армию хана Ямгурчея сначала у Чёрного острова, потом параллельным преследованием не дали войти в Астрахань, и последующей атакой довершили разгром. Ямгурчей спасся бегством в Азов «Сам-20», в числе огромной добычи казакам достался и его гарем: Пронскому-Шемякину и Вяземскому осталось только принять капитуляцию города и привести население к присяге русскому ставленнику Дербышу. В 1555 году казаки пресекают попытку Ямгурчея прорваться в Астрахань через степи; в 1557 году разгромили мятеж Дербыша, который сбежал в Азов.

…Опасное прямое столкновение с Турцией стало неизбежным (1-я Русско-Турецкая война).

В определённой степени эти события отражались и на судьбе Запорожья. В 1554 староста Черкасский и Каневский Великого княжества Литовского Дмитрий Михайлович Вишневецкий, лично ненавидевший турок и татар за мучительства своего дяди в турецком плену, которого вызволил за неслыханный выкуп в1553 году, осуществил предложенную ещё Евстафием Дашкевичем (1470—1536) идею построить крепость ниже порогов, перехватывающую выходы татар в набеги из Крыма, гарнизон которой набрать из вольных «казаков». На острове Малая Хортица был построен острожек с пушками, число казаков было доведено до 5000. С этими силами он произвёл в 1556 году два смелых нападения на Крым (Иски-Кермен) и Турцию (Очаков, с 1526 года принят у татар), дважды отражал нападения Девлет-Гирея на свой лагерь, но в 1557 году вынужден был отступить назад к порогам на Монастырский остров перед объединёнными турецко-татарскими войсками с артиллерией. Король Сигизмунд-Август запретил ему походы на Крым и Турцию – тогда в 1558 году он переходит на службу к Ивану 4-му «со своими казаками», т.е. с теми, кто перешли с ним на Монастырский остров после падения «Первой Сечи» (их было уже немного) … Знай знатнейший князь из рода Корибутов, что будет избран своей боевой челядью в «кошевые атаманы Войска Запорожского», он бы посмеялся, а если бы увидел своё имя 3-м в ныне канонизированном списке «кошевых» – обиделся…