Владимир Попов - Озеро. Филологический роман

Фотограф Александр Сизухин

Компьютерная вёрстка Андрей Васильев

Дизайн книги Юлия Архирий

© Владимир Попов, 2018

© Александр Сизухин, фотографии, 2018

ISBN 978-5-4493-2179-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иван Егорович Тихомиров.

Так зовут человека, к которому я приехал по литературным делам.

В газете «Малаховский вестник» я опубликовал очерк «Воспоминание о сосновых лесах», где я пытался приоткрыть тайну «Малаховских рассказов» Ивана Алексеевича Бунина.

И вот теперь я иду по Республиканской улице и ищу прибежище старого литератора.

Дом был старый.

В стиле «дачного» модерна

начала ХХ века.

Высокое крыльцо. Летняя терраса.

И эта ломаная крыша.

И фронтонный кокошник.

И глухая острая башенка

с длинным шпилем…

Дом-кораблик, затерянный во времени.

Я открыл калитку, и на ней зазвенел колокольчик.

Пока я шёл по дорожке до крыльца, вышел, опираясь на палку, высокий старик: серый свитер, коричневая меховая безрукавка, синие стёганые брюки, чёрные валенки…

Приветливое лицо. Цепкий взгляд. Голос громкий, с лёгким грассированием.

– Здравствуйте, здравствуйте, Владимир Николаевич! А я уж вас заждался…

– Рад вас видеть, Иван Егорович!

….А я знаю, откуда этот колокольчик: это когда сосед, господин Сван, открывает калитку в сад, то он звенит два раза.

– Совершенно справедливо! Это его приладила Елизавета Владиславовна: она большая поклонница Пруста.

Мы прошли через прихожую-кухоньку.

– Раздевайтесь! —

И переступили порог большой комнаты, вернее не комнаты, а библиотеки: полки, стеллажи, шкафы и единственный стул – всё было завалено книгами.

Он поймал мой взгляд…

– Всю жизнь еду на книгах и книгами погоняю!

Он подошёл к столу и указал на три толстых папки:

– Вам это будет интересно: я написал «Побег из Малаховки», но потом никак не мог оторваться от этой темы и стал собирать материал для большого романа. Ну, а сейчас – не то, чтобы остыл – просто время ушло, и никогда я уже за роман не возьмусь. Мне уже за восемьдесят, да и здоровье… Через неделю ложусь на обследование… Я хотел бы вас попросить посмотреть эти бумаги и то, что вам нужно для работы над бунинской темой, отобрать для себя. Быть вашим помощником уже согласилась Елизавета Владиславовна… Да и она будет при деле, а то без меня она тут останется одна…

– А Елизавета Владиславовна, кто она?

– Она живёт через два дома отсюда. Её родители – мои старые друзья – ещё с молодости уехали за границу, а её бросили здесь одну. А вы её скоро увидите: она пошла за молоком в магазин. Я варю картошку, хочу сделать пюре, а молока не оказалось… Вы любите картошку?

– Люблю, – сказал я и начал доставать из сумки круг колбасы, шпроты и баночку с клюквой.

– Как славно: зимой чай с клюквой! – воскликнул Иван Егорович.

Я достал ещё керамическую фигурку: высокий и худой ангел с опущенными крыльями стоит, опустив голову вниз. Одно крыло чуть-чуть приподнято…

– Ангел вечернего покоя, – сказал я.

– Ах, как замечательно вы выразились!

– Это не я, это Бунин.

– И где вы это откопали?

– Вы не поверите – в черновых набросках.

И мы нашли 84-й том «Литературного наследия». Иван Бунин. И на странице 228 прочитали:

«Петух на этой церкви древней

В закрытых облаках плывёт

В чудесное и неземное.

И к ангелу вечернего покоя

Могильный колокол зовёт».

19.08.1922

– Так это же набросок знаменитого стихотворения «Петух на церковном кресте»!

– Совершенно верно, но из оригинала «ангел» выпал, а мне его стало так жалко… А тут, в Люберцах, на рынке, я увидел этих ангелочков и купил парочку, – и для вас.

– Вот это подарок! Я обязательно возьму его с собой в больницу…

Я курил на крыльце.

Два раза звякнул колокольчик у калитки.

По дорожке шла высокая молодая женщина в серой меховой шубке.

– Что вы стоите? Берите сумки и открывайте дверь, – приказала она.

– Вот и моя спасительница пришла! – воскликнул Иван Егорович.

Не обращая на нас внимания, женщина разделась, сняла сапоги и надела серенькие валенки.

– А вот теперь будем знакомиться, – она протянула холодную руку. – Вета. Для чужих Лиза, для своих Вета. А вы, вероятно, свой?

– Свой, свой, – засмеялся Иван Егорович.

– Ну тогда будем делать картофельное пюре и обедать… Где-то у нас тут было молоко…

С её появлением изменилась атмосфера в доме – как будто стало больше света. Её ладная стройная фигура двигалась в пространстве бесшумно, легко и свободно… Тёмные волосы падали на белый ворот свитера и на плечи, высвечивая её как будто итальянское лицо с огромными глазами и капризным ртом.

Вета вбухала в кастрюлю полпачки сливочного масла.

– Чем больше масла, тем вкуснее, – заявила она и, как факел, подняла над головой деревянную толкушку.

– Ну всё, мои бамбины, я полетела! У меня ещё сегодня занятия по гимнастике. Ведите себя «тихомирно»! – и ушла…

Мы сели обедать. Долго пили чай…

Иван Егорович грустно заговорил:

– Мужчины рядом с ней не приживаются: разве можно ужиться рядом с такой красотой? Один спился, другой повесился, третий сбежал в Израиль, четвёртый студентик – она его превратила в раба: заявляет ему, что он в её присутствии должен стоять на коленях…

– И что, стоит? – спросил я.

– Ещё как стоит! – засмеялся Иван Егорович.

Через неделю мы сидели с Ветой у неё дома и перебирали бумаги из «бунинских папок».

Иван Егорович лежал в больнице. Мы через день ездили к нему с полным отчётом. Ангел вечернего покоя стоял на тумбочке и охранял его.

В устье реки Мезени, на правом берегу, стоит старое село Мезень, а на левом берегу рабочий посёлок Каменка с деревянными тротуарами, с деревянной главной площадью, на которой расположился клуб, пожарка, милиция, административное здание, а чуть в стороне мост и эстакада огромного, всё время ревущего и стучащего лесозавода.

В 1967 году я всё лето здесь работал – в бригаде из семи человек, которая сдавала лес Лешуконского леспромхоза на завод.

В клубе была библиотека, и я прочитал все девять томов «коричневого» издания Бунина с предисловием Твардовского.

Конечно, я работал на элеваторе и в заводе, ходил на танцы и просачивался в «Интерклуб», чтобы выпить чешского пива, поглядывал на девчонок, воровал картошку с чужих огородов, ходил за грибами, проваливался в болото и пил водку.