Юлия Келлер - Побочные

– Ты как себя чувствуешь, Марфа? – говорит Хиросима и ставит мою сумку около зеркала.

Марфа. Да, это именно моё имя. С трудом удалось его вспомнить.

Я смотрю вниз, на свои худые ноги, плотно затянутые в сиреневые колготки. Маленькие хорошенькие туфельки. Тяжёлые металлические браслеты на руках, бусы, кольца и подвески. Короткое платье. Кружева, кружева, кружева. От белизны ничего не осталось. Сплошные уродливые пятна разного происхождения. Но мне не до этого.

– Лучше, – отвечает мой голос.

– Ты давай это. Лучше завязывай с такой фигнёй.

Иногда настойчивое желание Хиросимы разыгрывать из себя мамочку меня бесит. А она тем временем запрыгивает на стойку с раковинами, вынимает две сигареты, подкуривает их и даёт мне одну. Как приятно выпустить дымок из глубины собственных лёгких. Язык покалывает вкус мяты. В этот вечер мы уже выкурили по две пачки сигарет и теперь я будто бы чувствую свои лёгкие изнутри. Но не могу остановиться. Хочу ещё. Ещё больше кайфа.

В зеркале появляются Американка и существо с внешностью демона, чьё имя Лу – «Loup» – «волчица».

Из всех Сайди только она пользуется трипсами, цепляя их за свои короткие волосы, выкрашенные под седину. Худое лицо, впалые щеки, постоянные синяки под глазами. Немного чёрных теней и пудры. Маленькие чёрные бабочки на скулах. Потрескавшиеся губы, не знающие помады. Жёлтые «кукольные» линзы. Две лабреты над верхней губой и уши, украшенные миллионом сверкающих колечек. Маленькая татуировка в форме разбитого сердца на кисти левой руки. Тёмно-синее лоли-платье. Юбка до того короткая, что стоит наклониться и все видят твоё нижнее бельё и плотные чёрные чулки с белыми лентами. Футуристические туфли на гигантской платформе. И дурацкие шнурки! Ужасные шнурки лимонного цвета. В жизни не видела ничего хуже, чем эти мерзкие шнурки!

Посетители клуба корчат рожи и тычут в нас пальцами. Пустоголовые существа, набитые трухой! Этим идиотам не понять насколько мы выше этого. Насколько мы выше их. У нас есть ответы на все вопросы мироздания, потому что сам по себе окружающий мир не так уж сложен для понимания. Достаточно просто знать определённые ходы, и ты всегда останешься победителем в этой игре. Когда у тебя есть Сайди – ты имеешь мир во все щели.

Американка о чём-то разговаривает с Хиросимой. На самом деле эта парочка просто неразлучна. Это всем известно. Даже те из Сайди, кто ни разу не видел их вживую, уже наизусть знают легенду о том, что их совершенно нельзя представить друг без друга. Они не друзья, они не враги. Уже столько лет всё сообщество Сайди пытается разгадать тайну этих отношений, больше смахивающих на какой-то садомазохизм. Ироничнее всего на свете – Хиросима и Американка. Не случайно же так вышло.

Всё же на строгие выпады моей наставницы, синеволосая красавица реагирует крайне вяло. Вид у неё уставший и в глазах читается скука. Она пьяна, впрочем, как и всегда. Большую часть времени наша Мальвина прибывает в этом состоянии. Рабочий график санитарки в краевой больнице позволяет ей по два дня выглядеть эксцентричной девицей, а всё остальное время она бодро заливает шары и долбит косяки за углом. Однако если в поле твоего зрения попадало это безупречное лицо, то ты долго ещё не можешь думать о чём-то другом. Лицо Американки: ровное, бледное, красивое и крайне скупое не эмоции. Придя в Сайди, она сбрила брови, в нижнюю губу вставила толстое серебряное кольцо, выкрасила свои длинные пушистые волосы в синий цвет и покрыла глазницы схематичным изображением двух солнц. И всё же, такое красивое лицо ничем нельзя было испортить. Что уж там более? Сказать, что она красива – ничего не сказать. Огромные глаза, идеальная форма носа, маленькие чувственные губы. Тем более что и фигура ей дана отменная: роскошная грудь, тонкая талия, красивые длинные стройные ноги. В самом деле, живая кукла Барби.

И при всём этом великом даре богов, ей на редкость удачно удаётся походить на бомжа. Её волосы в вечном беспорядке, а моет она их разве что когда идёт на работу. Поэтому неотъемлемой частью образа синеволосой куклы давно стала ковбойская шляпа. А одежда чаще всего походит на половую тряпку. Затасканные джинсы и некогда белая блузка. Она никогда не снимает своих тяжёлых чёрных ботинок на толстой подошве. Они, должно быть, весят целую тонну. А вот украшения Американка не любит. Оно и понятно – с таким образом жизни они слишком часто теряются.

Я еле успеваю прийти в себя, когда Хиросима тащит меня и остальных к выходу. На всю громкость она орёт насколько же хреновый сегодня вечер, и я ей его в конец испортила. У нас уходит много времени на то, чтобы привести в чувство запавшую Лу. Казалось, что и тело, и мозг её просто превратились в вату и уже не чувствуют ничего вокруг. И всё же, медицинские навыки Американки дают о себе знать.

– Сделай с ней уже что-нибудь, – нервно требует Хиросима, посматривая на часы.

Американка не поддаётся её психозу. Спокойно, как и всегда, она проверяет пульс и зрачки своей послушницы. Вот же будет умора, если она сейчас тут и откинется! Я бы посмотрела на то, как две великие Сайди справятся с этим!

Синеволосая кукла вынимает из своей сумки нашатырь и какими-то едва ли не колдовскими манипуляциями заставляет Лу прийти в себя.

Моё воображение работает с такой дикой скоростью. Я так живо могу представить себе, как на своей неблагодарной работе Американка с всё тем же выражением лица заставляет людей выйти из состояния полного забвения. Интересно, знают ли на работе, что она так мастерски обходится с наркошками вроде её послушницы? Я всегда подозревала, что лучшими врачами для торчков становятся только бывшие торчки.

В коридоре ужасно холодно. Я чувствую, что у меня дрожат губы от холода. Девица с пирсингом в губе, раздающая вещи в гардеробе сообщает нам, что на улице только что закончился дождь. Ненавижу этот город с его постоянной непредсказуемой погодой.

На выходе Хиросима снова закуривает. Пахнет ментолом.

– Прохладно, – говорит она.

– В Сибири же живём, – подмечает Американка, со свойственным ей хладнокровием.

Она уже успела натянуть свой синий пиджак. И только благодаря этой детали теперь чуть меньше смахивает на масленичное чучело. Лу молчит и, по всей видимости, уже мечтает добраться до кровати. У неё уставшие красные глаза. Я же просто хочу поскорее отсюда свалить. Неимоверно.

– Мне надо успеть на автобус, – сообщаю я моей псевдояпонской наставнице.

– Сейчас чтобы сразу домой! – кивает она, положив руку на моё плечо. – И, я тебя умоляю, даже и не думай принимать хоть что-то ещё! Тебе уже хватило на сегодня!

Я могу только молчать.

– Ты о чём? – спрашивает её синеволосая приятельница.