Юлия Келлер - Побочные

Клацаю кнопкой на телевизоре. Канал «Союз», время вечерних молитв. Глубокий мужской голос, взывающий к Господу Богу. Долгое протяжное «Аминь!» И сердце моё снова сжимается. Моё тело – это клетка, в которой бьются эти беспомощные птицы. Они желают вырваться наружу. Они хотят улететь навсегда. Свобода – их единственное желание. И тогда я понимаю всю тщетность происходящего. Я могу лишь притупить это безумие, но не в моей власти его остановить.

Я задираю край халата и снова вижу эти ровные кровавые дорожки. Они всё ещё сырые, но они уже не питают мою душу болью. Сцепив руки, я просто падаю на колени и начинаю повторять вечернюю молитву:

– Господи Боже, пусть больше не будет снов! Я устала видеть постоянные кошмары! Пусть больше не будет никаких снов! Один лишь белый шум.

– А знаешь ли ты Марфа, кто такие Сайди? – сказала Хиросима на моём посвящении два года назад.

Помниться, это было моё первое посещение колонии Бирюзы, которую все уже тогда привычно называли «Бирюзовником». Наимилейшее место в новостройках Северного микрорайона. Просторные и светлые комнаты, шикарнейший вид с балкона. Меблировка тоже на уровне. Да и сама Бирюза была человеком довольно приятным. Помимо этого там присутствовали ещё и Кола – младшая сестра Бирюзы, Американка, Мона и София – тоже довольно примечательные Сайди города. В те времена эта весёлая шестёрка составляла основной костяк нашего сообщества.

У нас был торжественный большой торт со свечками, салаты и закуски. Мы литрами вливали в себя ледяной виски. На всякий случай в холодильнике был запрятан портвейн. Этакое маленькое торжество, но посвящение – один из самых важных этапов в жизни каждой Сайди. Тот самый прекрасный день, когда все эти куклы открыто признают тебя одной из них

На мои волосы наложили столько краски, что я боялась упасть от такой тяжести. Голову мне обмотали пищевой плёнкой и сверху укутали полотенцем. Особо наряжаться никто не стал, разве что Американка натянула джинсы и любимую затасканную майку с флагом США, остальные же просто расхаживали в трусах и футболках.

Я устроилась в кресле, поджав ноги под себя, и посматривала на часы, когда был озвучен тот самый вопрос.

– Side dolls, – ответила я, глядя на Хиросиму, – Побочные куклы.

– Безусловно! Но что таиться под этим названием?

– Мы изображаем кукол.

И тут рядом со мной раздался оглушительный звук – Американка дунула в карнавальную дуделку, и её развернувшийся кончик щёлкнул меня по носу.

– Неверный ответ! – в один голос прокричали сидящие рядом Кола и Бирюза.

– Марфа такая Марфа! – засмеялась София.

Хиросима тоже смеялась. Смеялась так долго, что чуть не подавилась виски из своего стакана.

– Запомни, деточка моя, существуют простые и понятные правила. Пять заповедей Сайди, на которых строится наша философия.

И тут голоса шести старших Сайди, присутствовавших на моём торжестве вдруг слились в монотонный пугающий хор:

– Заповедь первая. «Все люди – это куклы».

Заповедь вторая. «Живи так, будто завтра не наступит».

Заповедь третья. «Бог есть, но он недостижим».

Заповедь четвёртая. «Куклы не нуждаются в чувствах».

Заповедь пятая. «Только душа может познать истинную боль».

От внезапно воцарившейся тишины у меня зазвенело в ушах. Я тут же схватила со стола свой стакан и сделала глубокий глоток. Мне перехватило дыхание.

– В чём, по-твоему, весь смысл Сайди? – обратилась ко мне Хиросима.

Но я не знала, что ей ответить.

– Свобода! – вновь произнёс монотонный хор рядом со мной.

– Свобода! – выдохнула Хиросима мне эти слова прямо в лицо. – Превосходная опьяняющая свобода! Но как куклы, которые всегда скованы рамками и законами могут быть свободны? Разве не этот вопрос напрашивается самым первым? А всё очень даже просто! Ответ лежит на поверхности, – она подняла руки ладонями вверх и развела их в разные стороны так, будто разглаживала что-то. – Если желаешь победы – прежде всего, изучи как следует своего врага. Если хочешь летать, то умей и падать. А чтобы достичь абсолютной свободы – умей подчиняться правилам. Балансируй на поверхности, – она ловко забралась на узенькую спинку дивана и стала прохаживаться по ней, точно канатоходец, – умей держать равновесие. Соблюдай гармонию между мирами. Только когда ты будешь полностью готова к этому, а твои тело и разум способны это принять, ты обретёшь свободу. Будь безропотной куклой – принимай всё, что даёт тебе мир. Не пытайся бороться с ним. Позволь ему отравить твоё естество. Просто будь куклой, – и она резко спрыгнула вниз, приземлившись ровно на обе ноги. – Не беспокойся ни о чём! Будь сильнее собственной боли! Разрушь этот мир изнутри!

– Разрушь этот мир! – тут же закричали остальные.

И тут началось полное безумие. Зазвенели стаканы. Хиросима резко подбежала к Американке и выплеснула полный стакан прямо ей в рот, от чего та чуть было не подавилась, но следом начала смеяться и из уголков её рта потекли светлые струйки, пачкая джинсы. Опустошив свои стаканы, все присутствующие в комнате подняли головы к потолку и начали выть, будто волчья стая.

Внезапно эта безумная компания из шести человек дружно подхватила меня на руки, потащив в ванную комнату. Всё это сопровождалось дикими криками, воем и яростным свистом. С моей головы сорвали полотенце и плёнку, а потом заставили нагнуться над раковиной. Несколько рук мягко водили по моим волосам, смывая с них краску. Я заворожённо смотрела прямо в сливное отверстие, куда стекались окрашенные в оранжевый цвет ручейки и всё это казалось чем-то нереальным. Я почувствовала порыв тёплого воздуха и услышала звук фена. Вскоре моя голова стала совсем сухой. И тогда в меня влили очередной стакан виски. Прежде мне ещё не приходилось пить его в чистом виде.

– Понимаешь, Марфа, – снова заговорила Хиросима, когда меня уже усадили перед большим зеркалом в одной из комнат, – мы выглядим так не для того, чтобы нас замечали. Мы делаем это потому что так никто не будет воспринимать нас всерьёз. Потому что человечеству отвратительно видеть свою «обратную сторону». Все кругом – куклы! Все – штампованные клоны из одинаковых частей! Но только мы можем так перевернуть систему, чтобы осознавать это. Часть единого целого, одна стая. У каждой свой имидж, но в итоге – все одинаковы! Понимаешь меня? Яркие и безумные… и всё же только тени на стене мира.

Перед моим лицом внезапно оказалась София со своей фирменной винтажной пудреницей. Она схватила меня за подбородок и довольно кивнула.

– Чёрные линзы – несколько банально, но тебе очень даже идёт. Ладно, приступим. Ты выбрала эти пёрышки? – спросила она, указывая на бумажки с переводными татуировками, лежащие передо мной. Я кивнула. – Смотри, потом уже поменять нельзя! Сегодня я покажу как это делать, а потом уже сама каждый раз. Ок?