Юлия Келлер - Побочные

Я снова кивнула. Мою решимость уже вряд ли можно было пошатнуть. Тогда София улыбнулась и принялась размачивать бумажки в тарелке с водой, чтобы после перевести их на мои скулы.

– Пять заповедей! – вдруг продолжила своё повествование Хиросима, – Пять принципов, установленные законы и правила. И когда ты способен жить ими, соблюдать их неосознанно, то ты и становишься тем, кем должна быть – истинной Сайди! Всегда будь куклой, помни об этом, живи этой мыслью каждую секунду. С этого момента ты больше не можешь считать себя человеком. Забудь о том, что было с тобой прежде и не задумывайся о будущем. Потому что твоя жизнь – это здесь и сейчас. Живи так, будто завтра ты не проснёшься. Делай всё в тот самый момент, когда это мелькнуло в твоей голове. Не раздумывай, не планируй, не мечтай. Просто сразу бери и делай! Если не можешь сделать сейчас, то оно того и не стоит. Бесполезно требовать чего-то от высших сил. Не обязывай себя. Не требуй ни от мира, ни от себя чего-то большего. Принимай то, что дадут. Этого вполне достаточно, чтобы существовать.

Я слушала слова моей наставницы и при этом не переставала любоваться происходящим. Как аккуратно пальцы Софии наносили маленькие пёрышки на моё лицо. Всего несколько минут и вот я уже увидела их на том месте, где они теперь должны были остаться навсегда. Розоволосая Сайди немного поколдовала с пудрой и румянами, а следом схватила упаковку теней.

– Запомни их! – сказала она, демонстрируя мне упаковку. – Только такие и никаких других! Все остальные – чистейшая чепуха и вечера не протянут.

Мягкая кисточка несколько раз прошлась по моим векам, окрасив их в чёрный цвет. От радости у меня даже руки немного дрожали. Наконец-то в зеркале отражалось не моё привычное усталое лицо, а прекрасная кукольная маска. Эта маска была до того хороша, что я не могла оторваться от своего отражения.

Но мои мысли вновь были прерваны очередным призывом опрокинуть в себя ещё один стакан, что я послушно и исполнила. Хотя меня уже начинало подташнивать от этого дикого пойла. На всех же остальных оно будто и не действовало вовсе.

– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! – громко закричали очумевшие куклы.

Где-то к середине вечера у нас закончилась выпивка и большая часть присутствующих удалилась на поиски новой партии. Я осталась наедине с Моной, которая без лишних раздумий согласилась сделать мне мой первый прокол.

– А тебе известно почему Сайди прокалывают губы? – спросила она, вынимая из сумочки всё необходимое.

– Могу только предположить, что это как-то связано с пятой заповедью.

– Ну не без этого, – хихикнула она, – но когда ты говоришь о Сайди и каких-либо их примочках, то это никогда не является вопросом одной лишь определённой заповеди. Всё в нас: поведение, стандарты, внешность, имена и философия – одно единое целое. Мы сбриваем брови не только потому что это соответствует нашим кукольным стандартам, но и потому что так сложнее разгадать наши эмоции. Ведь куклы в них не нуждаются. Ни в любви, ни в привязанности, ни даже в ненависти и презрении.

– И в чём тогда смысл вообще продолжать такое безвкусное существование?

– Если ты этого не понимаешь, то до тебя пока не дошла вся наша философия. Технодекадансовый мир, в котором нам суждено существовать. Все его рамки, запреты и условия. А мы – всего лишь побочный продукт этого общества. Знаешь, Сайди будто существуют за гранью нормального, понятного и даже реального. Для того чтобы понять всю эту кукольную философию не нужно слишком много усилий, нужно просто уметь переворачивать своё мировоззрение вверх дном, уметь видеть то, что не дано всем тем, кто находиться по другую сторону стеклянной границы.

– И причём теперь проколотые губы?

– Разве я сейчас не объяснила?

– На мой взгляд – ни капли.

– Ну, тогда тебе ещё рано это понимать, – засмеялась она, – и всё же – однажды ты осознаешь, что вся философия Сайди умещается в одном только слове.

– И каком же?

– Свобода.

Я заметила в её руке катетер.

– Готова? – спросила она у меня.

Я с упоением наблюдала за тем, как она зубами срывает прозрачную упаковку и подходит ко мне.

– Без анестезии? – спросила я.

– Боли что ли боишься? – усмехнулась Мона, протирая мою губу и ставя маркером точку на том месте, где планировала колоть.

– Ну не то что бы. Боль всегда неприятна.

– А ты об этом не думай. Бывает боль намного хуже физической. До того поганая, что помереть хочется. И при этом телу ни малейшего вреда. Снаружи цела и невредима, а внутри всё уже истерзано, избито, доведено до полного краха. А уж от физической боли можно легко отказаться, просто перестать чувствовать её.

– И как же это сделать? Заставить себя не чувствовать боли.

– Проще чем кажется, – улыбнулась Мона, приставляя иглу к моей губе, – нужно только подумать об этом. Закрыть глаза и представить, что этой боли не существует, что она ненастоящая, что ты её не чувствуешь и всё это один большой обман.

Хорошо. Всё отлично. Я закрыла глаза и подумала, что боли больше для меня не существует. В этот момент катетер уже проткнул насквозь мою губу. Мона ловко вынула иглу и вставила лабрету. Одно аккуратное движение и металлическое украшение было на месте. Оставалось только закрутить шарик. Я с интересом вытянула язык и потрогала гладкую поверхность украшения. Это было довольно непривычно.

Однако уже спустя несколько секунд я почувствовала, что мой рот наполняется кровью и тут же сорвалась с места.

В коридоре я столкнулась с остальными участницами торжества.

– Ого! – воскликнула Хиросима. – Когда это вы успели?!

Я не стала ей отвечать и сразу забежала в ванную. Мой рот открылся и оттуда просочилась вязкая смесь из слюны и ярко-красной крови.

В три часа дня Хиросима возникает на пороге моей квартиры. На ней чёрные штаны и красное платье в китайском стиле. Она с ног до головы вся чёрно-красная. В руке большая сумка с вещами.

– Выдвигаемся! – говорит она мне. – Нам ещё нужно заскочить в Бирюзовник.

Я киваю. Мне немного не по себе. Без какой-либо причины, просто такое ощущение. С самого утра чудилось, будто кто-то наблюдает за мной из угла комнаты.

На улице настоящее пекло, а я ещё и натянула на себя эти радужные колготки. Дико жарко, невыносимо просто. И это даже с учётом того, что мы идём по району, где много тени. От сильной жары поднимается смог и даже дышать становится невозможно. Каждое лето здесь – это одно лето в аду.

Всю дорогу до дома Бирюзы мы только курим и молчим. Нет тем для разговора. Я не хочу с ней разговаривать. Однако это довольно занимательно наблюдать. Такая худая и хрупкая Хиросима тащит на себе эту сумищу с ловкостью и силой муравья.