Тамара Злобина - Две повести. Две дороги – две судьбы

Ну, не похоже, чтобы эту девочку кто-то «крышевал» – не похоже! Взгляд открытый, честный, полный достоинства и уважения. Ни тебе заискивания, ни раболепия, ни показушности.

– Да, девочка не простая! – решил я сразу. – Такое на фантики не возмёшь

И начинал жалеть, что она – не блондинка!

Вот, что значит, когда глаза в глаза…

Сижу и злюсь мысленно:

– «Они, что её специально посадили напротив меня?! Чтобы изо дня в день лицо, это с мягкой улыбкойЮ мелькало у меня перед глазами туда-сюда?!»

Понимаю, что злюсь напрасно, что посадили девушку не специально, а на свободное место. И потом, куда бы её не посадили, она всё равно была бы в поле моего зрения.

Почему злюсь, спросите? Потому, что не обращает девушка на меня никакого внимания, словно и не главный я здесь вовсе, словно и нет меня… А ведь обещала, если будет что непонятно – непременно, обратится. Значит всё понятно? И нет никаких вопросов? Интеллектуалка, блин! Леночка с Олей первый месяц просто закидывали вопросами, на которые я еле успевал отвечать. Потом обеих перепоручил Михаилу, чтобы не доставали.

А эта просто кремень какой-то. Пыхтит и тащит. Специально поручаю ей самые трудные, не пробивные договора. Терпит, ведёт. Только улыбается в ответ.

Дружок Мишка не выдержал первым. Посмотрел на меня с видом человека вконец разочарованного и ляпнул ни много – ни мало:

– Ты, что это, Виталий Максимыч, совсем опупел? Разве можно так с девушкой? Она, что тебе – лошадь? Даже лошадь от таких нагрузок уже, наверное, отбросила бы копыта.

Я только усмехнулся ему в ответ:

– Молчит – значит нагрузка нормальная… Вот вы с Малкиным, едва на вас что-то лишнее упадёт, сразу кипиш поднимаете, хоть всех святых выноси… Да и девочки лишнего не возьмут… Уметь нужно за себя постоять. А, если не умеешь, то хотя бы учиться!

– Значится ты так, считаешь?! – взвился Михаил.

И добавил уже совсем иным тоном, как-то отстранённо:

– Не ожидал я от тебя такой подлянки…

Словно это я лично ему сделал, что-то совсем уж непотребное.

И снова я не принял это всерьёз, не задумался: а с чего это друже так за постороннюю девчонку «нервы дерёт»?

В последнее время мы с ним как-то стали отдаляться: куда не позову – всё мимо. То они с Иришкой в театр намылились, то куда-то в гости к её друзьям-подругам, то в парк – дышать свежим воздухом. Получается так: попал друг под юбку – дружбе, считай, конец. И ведь ни разу не догадался с собой позвать… Я бы тоже, например, в гости к друзьям-подругам с превеликим удовольствием.

А раньше мы с ним и на футбол вместе, и пивка когда попить, и шары в боулинг погонять. Пару лет назад даже по реке на байдарках пытались. Далеко не уплыли, конечно, но веселья было – через край.

Вот и думаю иногда с лёгкой завистью:

– «То ли самому жениться нужно, чтобы семьями дружить, то ли Мишаню разводить с Иришкой»…

Почти год живут они, а темперамент у «девушки» каким был огненным – таким и остался. И, что совсем хреново: мне в их жизни места уже нет. А так друга терять не хочется…

Видимо, самому придётся идти навстречу – иначе останусь один, как сыч.

Сначала подумал, что, может быть, Мишка боится, что я его Иришку соблазню, потому и отдаляется. Обиделся сначала на друга – почти смертельно. Можно подумать он меня не знает… Чтобы я да чужую жену? То бишь – жену друга?! Да ни в жизнь!

Потом решил: он знает это, значит дело в чём-то другом. Возможно, Иришке не совсем доверяет? Ну, это напрасно: она не Валентина – никогда ни словом, ни взглядом. Верна, как сфинкс!

* * *

Ё-моё! Не везёт сегодня с самого утра. Прямо на выходе из подъезда нарвался на «даму из Амстердама». Один глаз подкрашен по полной программе, другой подсвечен – тоже по полной, на голове «воронье гнездо» с претензией на оригинальность, грудь почти, как у дамы, бегущей по пляжу с картины Пикассо, и платье полу-вечернее – то бишь некогда бархатное с сильными потёртостями и неровной бахромой но подолу.

– Молодой человек, угостите даму сигареткой?

Вот ведь облом: и к чёрту не пошлёшь: дама сама вежливость и обаяние.

Ответил тоже вполне вежливо:

– После моих слов – не курю, видимо, последует фраза: – «Жизнь или кошелёк?»

В ответ – короткий смешок.

– Отвечу, как на исповеди, мадам: ни жизни нет, ни кошелька.

– Почто так? – вполне натурально удивилась «мадам», – бедствуем?

– Увы…

– Может дать на бедность? – продолжила любопытствовать дама, сверкнув подсвеченным глазом.

– А, что – есть? – заговорщически поинтересовался я.

Дама чуть приоткрыла видавшую виды авоську, заглянула туда и констатировала:

– Кусок колбаски, огурец… Полбулки хлеба… И всё… Ни водки, ни пива… Может сообразим?

– Ну, завтракать уже поздно, – на полном серьёзе отреагировал я, – а обедать ещё рано… В общем так: никуда не уходи – жди к ужину.

– Уже жду, дорогой! – чуть покачнувшись, ответствовала дама, прикладывая руку ко лбу козырьком.

Улепётывал от неё со всех ног, смеясь про себя:

– «Ну, дорогой, дошёл до ручки! Общаешься с дамами «приятными во всех отношениях»?

Хотя… Ирония какая-то кислая у меня выходила. Жаль всё-таки «даму из Амстердама» – так её называют в нашем дворе с её же подачи.

Некогда, она, действительно, была дамой из «высшего общества», как рассказывают наши дворовые старушки: образованная, неглупая, видная. И в Амстердаме она, действительно, жила одно время: работала секретарём в нашем посольстве.

До сих пор щеголяет в мехах, сильно побитых временем и молью. Ни семьи у неё нет, ни детей – одна живёт в двухкомнатной квартире. Что интересно, никогда и никого к себе не водит: говорит, что общества ей хватает и вне стен дома.

Сколько ей лет, как зовут, уже никто не помнит. Кажется, что все её знают со времён своего босоногого детства. Мадам, если и не раритет нашего двора, то его несомненная принадлежность, как телеграфный столб или скамейка. Без неё двор потеряет всяческую индивидуальность и шарм.

Одни её «интеллектуальные беседы» чего стоят: так, с первым встречным – за жизнь, за веру, за любовь. За то и страдает, сердечная, время от времени. Вот и сегодня один глаз сильно подсвечен. Не понимаю у кого поднимается рука на это безобидное в общем-то создание?

А на работе – снова переглядки: то я смотрю, то на меня смотрят. И, как всегда, украдкой. Так до обеда и переглядывались. Хотел отправить Машеньку в одну «неподъёмную организацию» сильно нам надоевшую, но вперёд выскочил Мишаня:

– Это же Витюхи кореши! Что вы думаете, Виталий Максимович, такой герой, как наш Малкин, с ними не справится? Что он – слабак что ли?!

Витяша нехотя поддакивал. По физиономии было видно, что он с удовольствием бы свалил сей балласт на девичьи плечи, но апломб помешал.