Грейс Одли - Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью

Я стоял возле палаты с номером 115. Внутри не было признаков кого – то живого, находящегося внутри, и это заставило меня волноваться. Достав ключ, который позволил бы мне зайти в палату и поговорить с Кристен, я недоуменно уставился на него, будто видел впервый раз или же попросту не знал, что с ним дальше делать. Я был в сомнениях. Идти ли мне? А может, лучше подождать, чтобы все стихло, как буря стихает со временем? Или как стихает ветер? Много еще примеров я перебирал в своей голове, прежде чем, наконец, решился. Но не зайти внутрь, а лишь взглянуть в небольшое окошечко, находящееся в двери.

Только я бесшумно его чуть приоткрыл, как тут же мой взгляд упал на маленькое, скрученное тело девушки. Кристен лежала на кровати, поджав под себя колени. Ее черные волосы были небрежно раскиданы по подушке. Тощие пальцы сплелись в замок и так же небрежно лежали возле колен. Я понял, что ей снится, явно, что – то не совсем приятное. Она со стоном вздыхала и прерывисто выдыхала, будто ее душа рвется наружу из ее худенького тельца. Обе стороны меня в один голос проговорили: «Не ее будить. Пусть она отдахнет».

И я, так же тихо, как и открыл, закрыл окошечко, оставя Кристен снова одну. Я, почему – то тогда почувствовал стыд. Но вот за что? Может, за то, что накричал на нее? А может за то, что не помогаю ей, как обещал? Ведь я обещал Кристен помочь, и что в итоге? Мне только лишний раз удается доказывать девушке, что с ней не все в порядке, что она сумасшедшая.

Завтра на нее снова наденут смирительную рубашку, и в этом буду виноват только я. Меня передернуло, только я представил, как Кристен сидит снова в углу и жалостливо смотрит на меня. Она не может пошевелить руками, хотя так хотела обнять меня, почувствовать поддержку!

Встряхнув с силой головой, мне удалось раз и навсегда прогнать подобные мысли.

«Грэм, наверное, совсем меня заждался», – вдруг вспомнил я, и ускорил шаг, направляясь к выходу.

25 сентября 1982 года

День незадался сразу же, как я только открыл глаза. За окном лил дождь, вероятно начавшийся уже довольно – таки давно. Меня жутко клонило в сон, будто я и не спал вовсе. Хотя, как только я зашел в дом, сразу же лег в постель. Наверное, на меня так подействовало вчерашнее происшествие. Мне даже не удалось поговорить с Розалиндой. Помню, только, как она жалобно скулила, прося меня поиграть с ней, но я лишь что – то буркнул и накрылся с головой одеялом.

Я нехотя встал с кровати и первым делом подошел к зеркалу, посмотреть, что же теперь я собой представляю, и на что придется смотреть сотням прохожих.

Увидев свое отражение, я вздрогнул от неожиданности. Признаться, я несколько секунд не узнавал того человека, который стоял напротив меня. Опухшее лицо, под глазами мешки, будто этот человек не спал тысячу лет, а то и больше. На щеке красовались три кровяные полоски от ногтей, которые тут же напомнили мне о Кристен. Они уже болели не так сильно, как вчера. Точнее сказать, совсем не болели. И если бы я не посмотрелся в зеркало, то вряд ли вспомнил об этой ране.

Я вздохнул. Хотелось бы, что бы всего этого не было, ни вчерашнего дня, ни сегодняшнего. И тут я поймал себя на мысли, что, наверное, не хотел бы, что бы и Кристен появлялась в нашей больнице. Тогда бы все шло куда лучше, чем сейчас. Хотя моя жизнь не была бы полна событими, подобно этой.

В тот незадавшееся утро, я просто вывел Розалинду погулять возле дома. Хотя обычно, мы сней прогуливаемся мимо магазинов, мимо небольшого озера с мостом, мимо прарка, а затем возвращаемя домой. Однако Рози это ни сколько не огорчило. Она будто не замечала дождя, от которого прятались все прохожие, а быть может, он ей просто нравился. Глядя на то, как она скачет на задних лапах и высовывает язык, чтобы попробовать на вкус нечто, падающее сверху, я улыбнулся.

«Все не так уж плохо», – сказал я сам себе. Дождь пройдет, рана заживет, дело о Кристен рано или поздно должно закрыться, и тогда все будет, как и прежде. Никаких переживаний, никакой боли. Хотя, меня начало волновать то, что я все чаще разговаривал с собой. Тогда как раньше, мне риходилось высказывать своей любимице.

Между тем мне стало невероятно радостно, как и Розалинде, которую я с трудом затащил домой.

Все шло уже, можно сказать, прекрасно, за исключением озлобленных и напуганных взоров людей, прожигающих насквозь мое лицо. Все те люди, которые так испуганно смотрели на меня, казались мне невеждами, ибо культурный человек не будет так пялиться на другого, будто бы видел впервые. Я испытывал уже злость и бешенство по отношению к ним! Я хотел их тут же разорвать в клочья или хотя бы выкрикнуть им в след пару скорбительных фраз, чтобы они, наконец, оторвали от меня свои презрительные взгляды.

И только эти мысли со всех сторон начали меня атаковать, как вдалеке я увидел бегущего мне навстречу Грэма.

– Сэр, сэр! – кричал он, бежа по лужам. Он укрывался от дождя зонтом, который относило в разные стороны усиливающим ветром. Грэм меня рассмешил. И как только он был в метрах двух от меня, я уже не мог сдерживать смеха. Видимо, мое настроение также было переменчиво, как погода. Хотя, на погоду я не хотел жаловаться. Причем, никогда. И дождь меня вовсе не волновал, впрочем, как и Розалинду.

Мой помошник явно был не готов видеть меня безумно радостным в такую погоду, и скривил лицо до безобразия, чем еще больше развеселил меня.

– Доброе утро, сэр! – выдохнул он, продолжая кривиться, словно спрашивая причину моего безудержного смеха. Но улыбался я не долго. И как только я снова начал вспоминать о вчерашнем дне, тут же взял себя в руки, но Грэм меня опередил.

– Сэр, вас привлекает дождь? – он чуть откинул зонт. Чтобы посмотреть на небо, но тут же снова спрятался под него, как только крупная капля упала ему на нос. Я тут же снова взорвался от смеха. Мои глаза уже начали слезиться, и я понимал, что пора бы прекратить этот цирк, но не мог.

Грэм, молча, смотрел на меня. И как только я заметил, что он рассматривает мою рану, я остановился. Мужчина смотрел на нее также испуганно, как все те прохожие, которых я готов был убить прямо на месте.

Прокашлявшись, для придания голосу особой серьезности, я наконец проговорил:

– Доброе утро, Грэм. Приношу извинения за мое крайне неадкватное поведение, – я снова улыбнулся, но уже контролировал свои эмоции. Грэм улыбнулся в ответ:

– Мы все постепенно сходим с ума, – пожал он плечами и оглянулся назад, на больницу. Мы оба замолчали, думая над его словами, пусть даже сказанными в шутку. И если бы я не почувствовал как холодная вода заливается в мои ботинки, мы бы, вероятно, простояли на улице еще какое то время.

– Как чувствует себя моя пациентка? – спросил я, придавая своему голосу холода и безразличия, идя в свой кабинет. Грэм шел позади меня, снова листая, какие – то документы.