Грейс Одли - Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью

– Знаете, сэр, – Грэм вздохнул, – после вчерашнего она даже и не ела. Будто, ей совсем чужд голод. Может, вы знаете в чем дело? – он удивленно посмотрел мне прямо в лицо, от чего я резко остановился. Грэм смотрел на меня так, будто знает всю правду и теперь пытается выудить ее из меня.

Я закатил глаза, словно пытался вспомнить события вчерашнего вечера для особой достоверности.

«Конечно, я знаю, что случилось!», – мысленно проговорил я, – «ведь всему виной я, и мои эмоции», – в моей голове тут же прокрутился вчерашний разговор с Кристен. И те же картинки со скоростью света пронеслись перед моими глазами, награждая я очевидные выводы. Что ж, я заслуживал этого

– Вероятно, очередной припадок, – еле выговорил я, и тут же подумал о том, насколько я отвратителен. Конечно, мисс Раян больна, но это далеко не повод, чтобы обвинять ее в моих проступках. На такое мог быть лишь способен Джим Норвингтон, самый мерзкий из всех, кого я только мог знать. К тому же, я нагло врал своему помощнику, который всегда давал ценные советы и выполнял все с такой ответственностью, с какой я завариваю себе кофе.

И тогда я поспешил скрыться от своего помошника, чтобы он не стал меня расспрашивать о чем – либо. И дело было не в его, иногда разлражающих вопросах, дело было во мне. Но от себя, как известно, не скрыться, хотя я и пытался находить всяческие выходы.

В кабинете было спокойно. Лишь капли дождя глухо стучали по окнам, пытаясь ворваться внутрь. Я без сил плюхнулся на диван, и задумчиво оперся лбом о свои руки. Меня клонило в сон. Конечно, спать на рабочем месте, было не положено, но я не смог с собой совладать. И уже через несколько минут я довольно лежал на диване, путешествия в мире Морфея.

Точно не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня стук в дверь. Грэм слегка приоткрыл ее и взглянул на меня.

– Мистер Норвингтон, вам плохо? – начал он, но я тут же встал с дивана и направляясь к нему, накинул халат:

– Что – то важное?

Грэм тут же забыл о своем вопросе и продолжил:

– Мисс Раян просила вам передать, что хочет вам кое-что сказать важное. Вероятно, хотела извиниться за произошедшее, – голос Грэма заметно снизился и он взглянул на меня.

– Хорошо, – отрезал я, – уже иду.

Я велел дежурным остаться возле двери, а сам в волнении зашел к Кристен. Она сидела в углу, как всегда, поджав под себя ноги.

Дверь с жутким скрипом захлопнулась, и девушка тут же взглянула на меня. Ее глаза уже не были опухшими, губы не были сухими. Но даже так она походила на больную.

Девушка резко подпрыгнула, встав на ноги, и поправила на себе сорочку, будто готовилась к важному выступлению:

– Доброе утро, мистер Норвингтон. Я… я хотела… в общем, прошу прощения за вчерашнее, – ей с трудом удалось это выговарить, и, наконец, произнеся это, она с шумом выдохнула.

Я улыбнулся. Кристен была похожа на маленькую девочку, которая только – только учится извиняться, хоть я и не считал, что в том ее вина. Подойдя ближе к мисс Раян, я потерял всякий страх «очередного припадка».

Я был намного выше Кристен. И чтобы посмотреть мне в глаза, ей пришлось вытянуть шею, насколько это было возможно.

– Мисс Раян, – начал, наконец, я довольно таки официально, – я предлагаю забыть случившееся. В этом виноваты мы оба.

Девушка взглянула на мою рану, а потом опустила голову и согласно закивала.

– Вот и хорошо, – снова улыбнулся я.

– Мистер Норвингтон, вам больно? – вдруг спросила Кристен. Она явно не могла так просто забыть о том, что причинила кому – то боль. Она просто не была на это способна. Хотя, тогда от чего это случилось?

Глаза девушки постепенно начали наполняться слезами.

«О, нет, только не это», – с ужасом подумал я, – «только не слезы». Мне совсем не хотел снова видеть, как Кристен плачет. Я уже достаточно насмотрелся на это. Но самое ужасное, что я начал замечать за собой, так это то, что я ненавидел практически всех. И как бы мне было тяжело и неприятно это осознавать, все же это было так. Хотя, Грэм не вызывал у меня чотрицательных чувств. Скорее, наобарот, он придавал мне хорошее настроение на целый день.

– Итак, Кристен, вам нравится дождь? – перевел я разговор и тут же заметил, как настроение девушки постепенно улучшилось. Она взглянула в окно. Дождь еще продолжал лить, стуча по крыше. Девушка долго молчала, видимо, думая, что ответить, но после заговорила:

– Я не любила дождь. Никогда. И не понимала, как люди могут любить его. Сыро. Грязно, холодно. Брр.… – девушка задрожала, изображая, как может быть гадко на улице в такую погоду, – эти «любители» дождя, определенно, нагло врут. Я не знаю ни одного человека, который бы радовался дождю. Правда. Перед моим взором никогда не появлялся человек, сидящей на лавочке, или же даже просто стоящий на дороге, подставляя свое лицо, падающим каплям. Чуть упадет хоть одна капелька, каждый открывает зонт, надевает капюшон, прячет голову в тело. И если, не дай Бог, его волосы промокнут, он тут же в бешенстве начинает мерзко выражаться по поводу непогоды. Так поступала моя тетя Люсинда. Только она зайдет в дом, когда за окном грохочет ливень, как тут же весь дом наполнялся ее безудержными ругательствами. Она с отвращением стряхивала с зонта капли дождя, с отвращением скидывала пальто и так же с отвращением ставила сапоги в угол комнаты, чтобы не запачкать индийский ковер.

Конечно, есть люди, предпочитающие, тихо сидеть возле окна, думать о своей никчемной жизни, грустно вздыхая, глядя в окно. Да, таких людей я встречала. Они вокруг меня. К ним отношусь и я. Дождь делают с людьми что – то невообразимое. Они становятся задумчеве, в этот момент к ним приходят всякого рода мысли, умные мысли, до которых они бы ни за что не додумались в ясную погоду. Наверное, это один из плюсов дождя. В дождь мы становимся мудрее.

Но не говорить о дожде плохое, это не значит его любить. В таком случае вы относитесь к нему нейтрально. Любить дождь – это при первой же капли бежать на улицу, улыбаясь во все лицо, не закрываясь и не прячась. И пусть вся ваша одежда, волосы будут насквозь сырыми. Вам же, в таком случае, это должно приносить лишь радость, ведь вы так сильно любите дождь! – Кристен, едва сдерживаясь от смеха, посмотрела на меня. Девушка ожидала от меня хоть нескольких слов по поводу ее размышлений. Да, мисс Раян любила размышлять вслух. Но она никогда это не делала, будь одна в палате. По крайней мере, за ней не было такого замечено. В этом и было наше отличие.

Я заслушался ее рассуждений по поводу дождя, и не сразу улавил взгляд Кристен на себе. Но заметив, что на меня смотрят, я тут же словно очнулся и тоже взглянул на девушку:

– Почему вы улыбаете, мисс Раян? – спросил я, и отчего – то на моем лице тоже появилась глупая усмешка. Девушка довольно долго не отвечала. Она вновь заговорила лишь после грохота грома, от которого и я, и она вздрогнули.