Грейс Одли - Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью

Как только меня проводил светом последний уличный фонарь, я окунулась во мрак. После освещенных дорог, в парке мне показалось сначала до того темно, что я даже не могла разглядеть свою излюбленную лавочку. Но со временем, идя дальше, мой взгляд начал улавливать хоть что – то.

Старые мусорные бачки, большой булыжник, который, возможно, вчера я приняла за нечто чрезвычайно невообразимое. Я присела на лавку и достала свои любимые соленые крекеры, ожидая «чуда».

В парке было довольно тихо. Хруст, исходящий от меня, будто разносился по всему парку и, возможно, выходил на дорогу. Становилось постепенно холоднее.

Не знаю, сколько часов я просидела там, на лавочке, жуя крекеры, может час, может два, это совсем не важно. Когда я заметила, что у меня осталось только два крекера, мое настроение тут же упало. И это вовсе не от того, что мне хотелось еще поживиться крекерами. Я потеряла надежду о появлении того, что было вчера. Хоть и не так сильно надеялась это вновь увидеть.

«Пора уходить, Кристен», – сказала я вслух самой себе и покорно встала с лавки. Меня охватывала обида. Неужели это был лишь сон? И теперь мне придется жить, как обычные люди? Учиться, работать, создать семью и… умереть? Может, такова моя судьба и от нее никуда не денешься? Может то, что происходит и происходило с нами уже не изменить?

От этих мыслей мне стало до ужаса обидно. Но не только за себя, за то, что я просто одна просидела на той лавке, а за всех людей. Вы только посмотрите, доктор, на каждого прохожего и попытайтесь предположить его жизнь, его интересы и мечты.

Это так здорово, когда у человека есть мечта! А когда ее нет, то нет и самого человека, так говорила моя мама, – Кристен взглянула на меня, замолчав на пару секунд, го снова продолжила, убрав с лица выпавший из хвоста локон.

Я еще какое – то время простояла возле той лавочки, разговаривая с собой. Я задавала только вопросы, не давая себе на них ответов. Это меня еще больше расстроило. Можно даже сказать, я была в бешенстве. Я не хотела жить как все другие люди. Я не хотела умереть, не сделав чего – то особенного, чтобы меня запомнили. Я не хотела умереть, не увидев что – то такого, что мого бы меня изменить, что повлияло бы на мою дальнейшую жизнь.

Может, мои просьбы услышал сам Бог, а может мое воображение сжалилось надо мной и снова решило добавить в мою скучную жизнь немного эмоций, но я ощутила чье – то горячее дыхание прямо у себя за спиной. Конечно, я тут же испугалась, но старалась поворачиваться медленно, без резких движений, насколько это было возможно.

Там стоял он. Снова тот же конь. Несколько секунд мы сморели друг другу в глаза. Он не двигался, и я тоже стояла без движений. Мне удалось запомнить его нежно – голубые большие глаза, которые смотрели на меня, будто бы знали, кто я и чем живу. Казалось, тот конь знал про меня абсолютно все, но только не мог сказать.

Потом он вытянул шею к лавке и достал из пачки последний крекер. Поначалу он не мог его достать, но это было выйгрышным временем для меня, чтобы все осознать. Конь резкими движениями пытался достать последний крекер, выхватывая пачку из рук. Но когда ему это, наконец, удалось, я услышала, как разлымавается печенье под натиском его зубов. И это меня радовало. Он не был моей выдумкой.

Я дотронулась до его спины. Конь слегка вздрогнул, но продолжал стоять смирно. Увидеть бы мое выражение лица в тот момент. Улыбка вытянулась, наверняка, по всему лицу, глаза блестели от счастья. Как бы мне хотелось снова попасть в тот день и снова испытать все те эмоции, – с грустью протянула Кристен и снова задумалась. Она выглядела так, будто вот – вот опять расплачется. Но в этот раз я уже не был взбешен подобным поведением Кристен. Напротив, мне стало жаль девушку. Но не потому, что тот яркий момент ее жизни бесследно ушел, а потому, что этого момента и вовсе не было.

– Мисс Раян, все когда – то кончается, но на смену старым событиям, приходят новые, – попытался успокоить я свою пациентку. Но тут же счел себя не более, чем жалким человеком, не умеющим подбадривать других.

Кристен все еще молчала, игнорируя мои слова. Я впервые почувтвовал себя глупо рядом со своей пациенткой. Мне не дано было знать, что бы такое сросить у девушки, чтобы она снова повеселела или, что дальше делать. И надо ли что – либо делать?

Но я облегченно вздохнул, когда девушка снова заговорила:

– Новыми событиями вы считаете то, что я оказалась в психбольнице, так?

– Кристен, во всем нужно видеть только положительные стороны. Все будет в порядке, правда. И подумайте сами, ведь если бы вы не оказались здесь, мы бы и не узнали друг друга. Хотя бы это вы можете считать положительной стороной во всей этой истории.

Девушка заулыбалась и опустила глаза. Видимо, ответ ей более чем просто понравился. И я был, несомненно, доволен собой.

– Мисс Раян, вы можете продолжить свое повествование, – напомнил я. Кристен замешкалась, словно забыла, о чем говорила. Очевидно, так на нее повлияли мои слова. Отчасти, мне было лестно видеть такую реакцию.

Девушка молчала. Она сначала очень долго думала, даже репетировала, еле двигая губами, прежде, чем смогла произнести:

– Я благодарна жизни за то, что встретила вас.

Я ощутила как из – под моих ног уходит земля, и я с силой вцепилась в шею этому существу. Он слегка вздрогнул, но продолжил взмахивать крыльями, неся меня ввысь. Это совсем не передать словами. Знаете, мистер Норвингтон, здесь подходит лишь одно слово – это было волшебно!

Воздух становился все холоднее, и мое тело вмиг покрылось мурашками. Мы неслись ввысь, к облакам. Я с силой вцепилась в шею животного, боясь упасть. Существо чуть встрепенулось, но не остановилось, а даже наоборот еще быстрее начало взмахивать крыльями. И вот те деревья, которые казались мне огромными великанами, превратились в крошечные кустики, которые уместились бы на ладошке. Мы все поднимались и поднимались, пока не оказались в облаках. Да, именно, оказались в облаках. Эти пушистые «подушки» окружали нас со всех сторон. Казалось, можно было протянуть руку и ощутить всю нежность их тепла.

Но тут я заметила, что мы прекратили подниматься. Животное прижало крылья к своему телу. Всего лишь миг мы «висели» в воздухе, но знаете, мистер Норвингтон, это, пожалуй, и есть самый прекрасный момент в моей жизни. Я ощутила себя свободной, не только физически, но и душевно. Да, моя душа была такой же свободной, как и тот зверь.

И вот уже через секунду мы с бешеной скоростью падали вниз.

«Почему он не летит?» – пронеслось у меня в голове, и я еще сильнее вцепилась в шею бедного животного. Земля все приближалась, и приближалась, облака остались далеко вверху, и мы вот – вот коснулись бы земли. Уже можно было разглядеть старые лавочки, «разбросанные» по всему парку, маленькие кустики и тот старый булыжник.