Грейс Одли - Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью

– Наверное, это большая массивная собака? – высказалась она, – вам подходит собака крупных размеров.

– Да, это так, – согласился я, – вы знаете, как выглядит Эштрельская овчарка?

Девушка покачала головой:

– Может, вы мне ее покажете?

Я тут же смутился. Наверное, зря я сказал ей про собаку. Нужно было ответить, что у меня никого нет, тогда бы и проблем не было. Но что – то менять было поздно.

– Да, конечно, я могу ее сфотографировать, если вы хотите.

Девушка запрыгала от счастья, как маленький ребенок. Конечно, сидя в четырех стенах целыми днями будешь радоваться каждой мелочи, происходящей за день. И как вообще пациенты выживают тут? День тянется за днем, с тобой рядом лишь кровать и окно, на которой наставлена решетка. Однообразие. Тошнота. Сумасшествие. Как можно еще выразить словами день пациента психиатрической больницы?

– А вы можете ее привести сюда, ко мне? – неожиданно спросила девушка и многозначительно взглянула на меня. Она вообразила, будто я волшебник, который исполняет все ее желания. Меня это слегка разозлило. Нужно срочно было перейти снова к ее истории.

– Итак, мисс Раян, что было на следующий день? – перевел разговор я и сделал серьезное лицо, прищурив глаза. Кристен, видимо, сразу распознала мой уход от темы и рассмеялась:

– Мистер Норвингтон, вы не умеете переводить разговоры. Ну, ни капельки, – девушка снова расхохоталась, – вам срочно нужно этому научиться, иначе из вас не получится никакого доктора, – Кристен продолжала смеяться и тоже сщурила глаза, изображая своего доктора. Лицо девушки раззадорило меня, и я тоже чуть посмеялся.

– И как же, по – вашему, я должен уходить от темы? – проговорил я, и тут же понял, что меня развели. Кристен еще громче рассмеялась.

– Вот вы и ушли от темы, доктор, – сквозь смех выговорила девушка, держась за живот. Она смеялась еще несколько минут, пока на ее глазах не стали появляться слезы, – учитесь у меня, – гордо произнесла она.

Я почувствовал, как краснеют мои щеки, и как можно незаметнее закрыл их руками, будто старательно наблюдаю за Кристен. Она, наконец, успокоилась и сделала глубокий выдох.

– Вы меня здорово рассмешили! Я не смеялась так уже достаточно давно, – Кристен снова заулыбалась, но не была намерена снова смеяться во весь голос. Это меня успокаивало.

– Так, вы можете привести Розалинду и познакомить со мной? – еще раз спросила девушка, но более серьезно. Она точно была намерена услышать краткий, но ясный ответ: «да» или «нет».

– Вы должны знать, Кристен, что это не позволено, – как можно мягче сказал я, чтобы не обидеть девушку, – так что нет, – я виновато вздохнул и взглянул на нее.

Кристен сидела, спрятав ладошки под ноги, голова была опущена до самого живота. Свисающие к полу волосы, подобно мелким змеям старательно закрывали глаза девушки. Но я прекрасно видел ее надутые губы. Так она давала знать, что обижена.

– Кристен, – начал я, но девушка не дала мне договорить:

– Я понимаю, мистер Норвингтон, можете не объяснять, – она печально улыбнулась. Не знаю, играла ли Кристен со мной в очередную ее «игру», или действительно была огорчена все этим. Но не мог же я привести собаку в клинику. Это просто не возможно! Меня тут же выгонят с работы. Нет, Розалинда там точно не появилась бы. И пусть мне было больно смотреть на расстроенную девушку, я четко знал, чего делать можно, а чего нельзя, дабы не вредить и без того нарушенной психике пациентов. К тому же, я ни как не хотел, чтобы этот самый вред причинили Розалинде сами пациенты.

– Кристен, вы намерены сегодня еще что – то рассказать или отложим это на завтра?

Я чувствовал свою вину перед девушкой. Мне ее было так жаль! Я прекрасно понимал ее желания, но ничего не мог с этим сделать. Во всяком случае, я не был ей кем – то, кто исполнял ее капризы. Я всего лишь доктор, и моя обязанность лечить больных.

Мисс Раян покачала головой, сидя все в том же положении.

– Тогда, до завтра, – бодро сказал я, пытаясь развеселить девушку. Но она лишь повторила свою огорченную улыбку. Я не решился ничего больше ей сказать, чтобы не дай бог, сделать хуже.

Настроение было просто ужасным. Я весь вечер думал о Кристен, о ее небольшой просьбе. Она ведь была самой молодой пациенткой в нашей клинике. Неудивительно, что ей хочется многое увидеть в своей жизни, но она вынуждена сидеть в четырех стенах. Но, ведь это был ее выбор! Она сама себя затащила в клинику, значит там ей и место.

«В этом нет твоей вины, Джим», – сказал я сам себе, – «ты не виноват, что люди, окружающие тебя сумасшедшие. Это твоя работа», – пытался хоть как то успокоить себя я. Но все было напрасно. Мне не хотелось видеть Кристен расстроенной. Она словно ребенок, такой маленький и наивный. Верит всему, что ему скажут взрослые и обижается по пустякам.

Думая о Кристен, я впервые заметил за собой, что улыбаюсь, словно ненормальный. Розалинда спокойно лежала возле меня, иногда виляя хвостом.

«Рози», – я почесал собаке за ухом, и она вскочила на лапы, – «ты хочешь встретиться с Кристен?» Но Розалинда лишь наслаждалась моей лаской, довольно выпустив язык наружу. Я снова улыбнулся, представляя их встречу: лицо Кристен полно радости и счастья, она гладит Розалинду по ее жестковатой шерсти и крепко прижимает к себе, будто родную. А Рози также вытащит довольно язык и будет изредка поскуливать от наслаждения.

Я, отчего – то решил, что это моя обязанность – показать Розалинду Кристен. И поэтому мне было не по себе, что я не могу это осуществить. Пора бы уже было успокоиться и не думать об этом. Но я не мог. Мысли захватили мой разум, не давая мне уснуть. Розалинда давно храпела у меня в ногах, а я так и лежал, открыв глаза и глупо улыбаясь.

27 сентября 1982 года

Не помню, как мне удалось заснуть, но было похоже, будто я лишь на секнуду закрыл глаза и тут же зазвонил будильник. Сначала даже я подумал, что он сломан и сейчас глубокая ночь. Но будильник был исправен. Пора было снова идти на работу.

Не могу сказать, хотелось ли мне снова встречи с Кристен или нет. Я просто боялся снова ее обидеть.

Прогулявшись с Розалиндой, я буквально бегом помчался на работу. У входа меня как всегда ждал Грэм:

– Доброе утро, мистер Норвингтон! Как вам погода? – он сказал это со скрытой радостью, будто боялся, что за это я могу на него разозлиться. Погода и впрямь была теплой. Солнце светило так, ярко, что я еле смог взглянуть на своего помошника.

Наконец, я мог немного постоять и полюбоваться природой. Ведь это я делал не так часто, как бы хотелось. Обочины были усыпаны разноцветными опавшими листьями и были похожи на картинку из книги. Кое – где на деревьях еще осталось несколько особо «сильных» листьев, усердно не хотевших ложиться на землю. И я мог бы еще долго описывать, насколько была хороша погода того дня, но меня отвлек назойливый голос Грэма: