Пётр Михеев - Крылья ангела

– Психолог? – с интересом повторил Даниель. – Не думал, что у нас в городе есть такие люди. И как работается? Много людей приходят с жалобами?

– Достаточно, – кратко ответила девушка. Теперь ей нужно быть осторожной, потому что каждое высказанное слово, поддерживающее обман, может приблизить к его разоблачению. А её обман был совершенно спонтанный и неподготовленный.

– И неудивительно, – ничего не подозревающий Даниель уставился в потолок. – Здесь нет ни одного здорового человека, понимаешь? Все потеряли свет в своём сердце.

– Не говори так, я познакомилась с людьми…

– Это пройдёт, – Даниель цинично улыбнулся, – Я тоже раньше убеждал себя, что здесь можно выжить и остаться собой, но посмотри, куда я угодил. Если тебе показалось, что кто-то ещё верит в лучшее будущее, то это говорит об их полном отчаянии. Здесь многие живут в состоянии, когда хуже и быть не может. Но человек не может постоянно находиться в подавленном настроении, поэтому он привыкает к меланхолии и живёт так, словно не всё и плохо. На улице ты бы не узнала своих светлых людей, потому что они будут серы, как и остальные. Подобие жизни появляется только там, где нет деболистов. В общем, отчаяние и безразличие, ты, как психолог, должна это понимать. Покой и радость бывают тогда, когда тебя ничто не тревожит, а в этом городе это возможно только в отчаянии и безразличии, как я уже сказал.

– Значит, ты в отчаянии и безразличен ко всему?

– Я говорил не о себе.

– Ты рассказал мне об этих чувствах со знанием дела, как будто ты лично переживал их.

– Ты ошиблась, – Даниель вспотел. Девушка насторожилась, потому что это был признак очередного припадка, связанного с нехваткой наркотика в организме. Но она продолжила давить на парня:

– Тогда почему ты перестал верить, что можешь остаться самим собой?

– Потому что я стал наркоманом, – тяжело дыша ответил Даниель.

– Но другие не стали. Так почему же ты пришёл к выводу, что они в отчаянии? Почему они не могут быть самими собой?

– Потому что… – Даниель схватился за грудь. – Потому что… потому…

Так и не договорив, он потерял сознание и упал на пол. Леди Анетта сначала растерялась, но быстро спохватилась и, подскочив к Даниелю, с трудом уложила его на диван. Она слышала, как слабо стучится его сердце, которое навеки утратило свой ритм. Даниелю срочно нужна доза, иначе он не протянет и до вечера.

Прошло пару часов, прежде чем Даниель пришёл в себя. Всё это время леди Анетта сидела подле него. Теперь уж ей точно не избежать гнева Раку. Она ведь отлучилась совсем ненадолго, но теперь она не могла оставить Даниеля, пока не убедится в том, что с ним всё хорошо. А Раку, должно быть, места себе не находит от беспокойства и неизвестности, куда пропала леди Анетта.

– Я потерял сознание, – парень устало потрогал холодный лоб. – Прошу прощения, в последнее время со мной это часто случается.

– Тебе нужна доза, – с печалью в голосе произнесла леди Анетта.

– Ну да, нужна. И что с того? Это раньше, употребив дозу, я ловил кайф, а сейчас ничего нет. Сейчас пульс всего лишь поддерживает моё жалкое существование, насилует сердце давно окоченевшего трупа.

Что бы он ни говорил, леди Анетта видела, как заблестели его глаза. Парень знал, что скоро умрёт. Лишь вопрос времени, когда это случится. Будь у девушки горсуперия, и та не сберегла бы ему жизнь. Слишком поздно что-либо менять, его сердце уже не восстановить. Отчаяние? Да. Безразличие? Он старался не обращать внимания на смерть, тянущую к нему руки, но страх всё равно сковывал его.

Леди Анетта чувствовала его страх. Она чувствовала его злость на себя, на весь мир, на судьбу. Леди Анетта, неожиданно для парня, ласково приподняла его голову и положила себе на колени.

– Ты выбрал интересный способ борьбы, – умиротворяюще заговорила она, нежно гладя сальные волосы Даниеля, – убедить себя в том, что всё – пустяк. Но ведь это не так? У тебя есть желание жить. Так же, как и у других. Они ведь тоже хотят жить?

– Откуда я знаю, – с болью в голосе ответил Даниель. – Никто не вызвался помочь мне. Никто не заговаривал со мной, никто не смотрел на меня, они только наступали, наступали и наступали…

– Тише, тише, – девушка приложила палец к губам парня. – это в прошлом. Сейчас ты дома, и тебе больше не нужно терпеть унижения.

– Анна, кто ты на самом деле?

– Прохожий, который увидел и услышал тебя.

– Слишком хорошо, чтобы было правдой. Хотя, если бы ты была ангелом, сошедшим с небес, было бы глупее. А так, видно, жизнь и тебя потрепала. Это всё уравновешивает, понимаешь?

– Понимаю, – по-матерински улыбнулась леди Анетта, продолжая гладить Даниеля. На душе скребли кошки. – Объясни мне, как же так случилось, что ты стал употреблять пульс?

Парень опустил голову набок:

– По собственной глупости, – нехотя сказал он. – Я знал, что искать любовь в Киесроу абсурдно, но я хотел жить нормальной жизнью, взяв за пример своих родителей. Мои родители всегда жили душа в душу, они родили и вырастили меня, представляешь, здесь, в Киесроу! Я помню детство, когда мир не застилала оранжевая пелена, а этот город был другим. Но эти воспоминания похожи сон, который я вижу каждый раз, когда боль и несправедливость душат меня. Всё случилось пару лет назад, когда я ещё работал в чайном магазине. Помню этот день как вчера. Пока не было посетителей, я как всегда стоял у прилавка и собирал смеси чаёв. Это занятие поглощало моё внимание, и я редко замечал, как посетители входят в магазин. Я даже повесил колокольчик на двери, но и он не всегда помогал. Покупатели злились, начальник ругался, но она – нет, она совсем другое дело.

Она тихо подошла и с интересом стала наблюдать за моей работой. Это могло длиться больше часа, точно не могу сказать, я не помню, когда я делал перерыв, но когда сделал, то заметил, что она стоит по другую сторону прилавка и смотрит на меня, мило улыбаясь. С этого и началось наше знакомство. Каждый день после уроков – она училась в последнем классе – она заходила ко мне в магазин. Она то покупала чай, то просто общалась, то снова наблюдала за моим пристрастием собирать разные сорта. Мы часто проводили дегустации моих выдумок, и она была в восторге от них, даже называла меня гением.

Даниель закашлял, оставив на ногах леди Анетты следы крови. Его знобило, но он продолжал теряться в воспоминаниях, которые были одновременно и приятными, и болезненными:

– После нескольких недель знакомств я предложил ей встретиться за пределами магазина, – рассказывал он. – Она боялась, что это плохо кончится, ведь если мы построим надежды на возможную связь наших судеб, потом будет очень больно, если всё рухнет. Ты же знаешь, как у нас всё хрупко. Один день ты счастлив с любимой, а другой ты уже держишь её мёртвое тело на руках, и не знаешь, куда его девать, потому что хоронить мёртвых негде. Она долго плакала, потому что тоже хотела быть со мной. Но я успокоил её, сказав, что с нами ничего не случится. Если мы будем осторожны и незаметны, то сможем жить так, как захотим. Как мои родители. Она согласилась. Так мы стали вместе.