Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 13-21

Он станет грабителем. Он будет воровать у гробовщиков, электромагнатов, простых богачей, просто у тех, чьи рожи хоть на мгновение покажутся ему отвратными. Оппозиционер Престон не был случайностью или порывом, решил Майкл. Он был первой жертвой.

Лучше оставить рожи богачей в стороне – потому что в Гриверсе отвратительных рож хватало и среди бедняков. Сама себя ненавидящая чернь, готовая нырять с головой в дерьмо по первому же указанию своего правителя всегда вызывала у Майкла особенно сладкую ненависть. Одной короткой прогулки по Лоудауну хватило Майклу в полной мере осознать сладость своей ненависти. Вонючая внешность, рваные штаны, страшные проститутки, полуголые наркоманы с пустыми глазницами, длинноухие и близорукие мужики, от которых воняло смесью дерьма и дешевого курева… При всем при этом Майкл не мог оценить общую, словно по сговору, мизантропию, что витала в лоудауновском воздухе. Все жители этого паршивого города ненавидели друг друга по определению – за свою нищету, за свою вонь, за сам факт своего существования. Чтобы не выделяться из гриверской толпы, просто достаточно ненавидеть все живое и неживое, что окружает тебя. Мизантропичное население Гриверса, был уверен Майкл, ненавидит его и Саймона за их выделяющуюся из общей картины, не загаженную, а по меркам лоудауновца и вовсе роскошную одежду. Но Майкл и Саймон были рады с процентами вернуть местному населению все их ненавистные взгляды.

«Пусть меня ненавидят все на свете» – думал Майкл с некой странной гордостью в своей походке. – «Лишь ненависть одной, той самой , станет для меня убийственной…»

Кроме населения, неприятным впечатлением для Майкла стали ползучие большие насекомые – странные, пятнистые, вызывающие болезненное сжатие в желудке… «Если наш мир – матрица, то она чересчур извращенная» – сказал про насекомых Саймон и раздавил одного из них ногой.

По обоюдному желанию они решили опробовать местный общественный транспорт, а именно – фиолетовые автобусы с роботами-водителями, чьи лица выглядели еще тупее, чем пропитые рожи лоудауновских мужиков, так что Майкл и Саймон нисколько не удивились, что автобус дважды врезался в один и тот же столб. Водитель казался новичком, впервые севшим за гоночный симулятор – так что нечего удивляться, что кроме них двоих в автобусе никого не было. Грязные полы ржавых автобусов не то, чтобы удивили, зато удивили разбросанные на полу использованные шипастые презервативы – что невероятно обрадовало Саймона.

– Если мне удастся заполучить Литовку – а я знаю, что ее заполучу – то я трахну ее прямо на этом полу. Превращу ее в чайлдёртку 1 1 Чайлдаст (childdust) дословно означает «детская пыль» В разговоре о грязном поле Саймон проводил аналогию с childdurt, что означает «детская грязь» , так сказать.

Тут же им бросилась в глаза надпись, выведенная, судя по всему, кровью – «Грид сосёт».

Майкл и Саймон переглянулись. Саймон презрительно процедил:

– Как же это отвратительно!

– Что? Это же Грид, он наш враг.

– Это само собой. Он явно мразь, равно как и остальные политики. Но отвращает меня не Грид, не кровь, которой его имя было выведено, а эта надпись, сама по себе. Это, своего рода, его антипропаганда. А я ненавижу любую пропаганду. Любые лозунги. «Пусть все пропагандисты сдохнут» – вот мой лозунг.

«Деструктивное мнение от деструктивно мыслящего в деструктивном мире» – подумал Майкл, но ничего не сказал – он, почти как и всегда, был полностью солидарен с мнением Саймона.

Характерным знаком, показывающим Майклу, насколько деструктив укоренился в парадигме существования Гриверса, стали объявления от наемных убийц, появляющиеся буквально повсюду – в газетах, на стендах возле остановок, на телевидении – они предлагали самые разнообразные способы осуществления своей профессиональной деятельности. Некое одобрение от Майкла и Саймона получила листовка, чаще других встречающаяся в городе. На ней был изображен мужчина, примерно лет тридцати, с надменной, совсем у Саймона, ухмылкой. При всем при этом у Майкла создавалось ощущение, что он видит перед собой мессию – насколько одухотворенным было лицо на листовке. Под ликом мессии шла фиолетовая подпись: «Вражеский агент, занимающийся разведывательной деятельностью, подрывающей экономику и безопасность Гриверса. Известен под псевдонимом Джейсон. Разыскивается живым или мертвым» . А еще ниже шла цитата Джейсона, явно указанная для того, чтобы вызвать ненависть у тех, кто ее читает:

«Живые люди – самые что ни на есть податливые животные на свете. Мертвецами манипулировать нельзя»

А чуть ниже:

«Лишь в смерти вы найдете от меня спасение»

Но у Майкла эта надпись не вызвала никакой ненависти к разыскиваемому Джейсону. Напротив – любой мизантропический выпад вызывал у Майкла невольный отклик согласия в его, по всей видимости, темной душе. Он мысленно поддерживал Джейсона в борьбе против режима Грида. Майкл повернулся к Саймону и не удивился, что Саймон считает также.

– Любой, кто встает против авторитета, автоматически заслуживает уважение, – сказал Саймон.

– Но, судя по листовке, этот Джейсон ненавидит людей, – с притворным негодованием возразил Майкл.

Саймон хмыкнул.

– Кто сказал, что написанные на листовке слова в действительности принадлежат Джейсону? И даже если допустить, что они действительно принадлежат ему, так что это меняет? Люди, проживающие здесь, ненавидят друг друга и без Джейсона. Я думаю, ты и сам это заметил.

– Это правда, – кивнул Майкл.

– К тому же подумай – какое другое чувство, кроме ненависти, может вызывать их нищета, необразованность и безвыходность их положения?

– Жалость? – предположил Майкл.

Саймон вновь хмыкнул и помахал указательным пальцем перед носом Майкла:

– Нет, нет и нет. Жалость лишь уподобит нас тем, кого мы жалеем. Мы можем лишь заставить этих людей попробовать вынырнуть из дерьма, в котором они вязнут. А энергию для этого они смогут найти только в ненависти – и уж точно не в жалости.

После своей речи Саймон многозначительно покивал головой. Майкл в душе согласился с ним, но никак свое согласие не показал. Он молча пришел к выводу, что лишь ненависть способна сдвинуть горы и открыть перед ним все дороги. Майкл махнул рукой вперед.

– Пойдем уже.

– Обратно?

– Да.

– Ладно.

Оба отвернулись от листовки с Джейсоном и пошли в обратную сторону.

Лоудаун являлся сравнительно небольшим городом, лишь ненамного превосходящим в размерах Леклер. Поэтому для Майкла стали удивлением бульдозеры, постоянно роющие землю, используемые, насколько он мог судить по идущим от ковша бульдозера искрам, для установки очередного блока электроэнергии. Электромагнаты, понятное дело, хотели развития исключительно своего бизнеса, и удобство горожан, особенно таких убогих, как лоудауновцы, заботило их в последнюю очередь.