Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 13-21

Раз розы только причиняют боль, раз нет возможности узреть их красоту – стало быть, надо их сорвать, превратить землю, на которой они цветут, в каменную пустошь – холодную, но не причиняющую боль – пустошь с мощными ветрами, уничтожающими все светлое, и потому такое чуждое.

Указатель «Грейсайд», изрисованный изображениями половых органов, испоганил тот притягательный мрак ночи, сквозь которую он и его верный ориентир мчались к продаваемой смерти.

Он никогда не будет любить. Он убьет в себе чувства к той самой , чтобы стать угрозой коррумпированному комфорту гриверской знати.

Дороги были неровными, мотоцикл постоянно трясло. После особенно сильной встряски Майкл услышал особенно недовольный голос Саймона:

– Дороги – это артерии, вены государства. А здесь вены, как у суицидника-неудачника.

«Мило» – подумал Майкл, чуть сбавив скорость, после чего опять вернулся к своим рассуждениям.

Он никогда не будет любить – его сущность будет одержима только разумной ненавистью, безрассудной злобой – поскольку лишь ненависть может уничтожить пред собой любые преграды. Возможно, его смерть как раз и будет связана с тем, что он зашел в своей злобе слишком далеко… Что ж… Любая жизнь оканчивается смертью – так пусть у этой смерти будет стоящая причина, причина, которую определил он сам, а не какой-нибудь нелепый случай…

«Вас наполняет лишь злоба и любовь. Злоба и любовь »

Две крайности не могут уживаться в одной, бессильной перед своими переживаниями, сущности. Только сейчас он смог принять ту двойственность своей натуры, о которой упоминала всеведущая, и оттого ненавистная ему 72372, поскольку только двойственность могла объяснить те внутренние противоречия, заставляющие его относится к себе с убийственной в своей бессмысленности скрупулезностью.

Выбор.

Выбор, который определит его дальнейшую жизнь.

Что ж, думал он, он уже понял, какой выбор стоит ему сделать. Элиас с его загадками, похитители машины времени, напряженная предвоенная обстановка в Сингрипаксе, собственное непонятное, оставшееся пылиться в 2021 году прошлое – все это сплетено в сложный для понимания узор. Порочный узел запутанных случайностей, чьи первопричины так и остались невыясненными.

Что ж… Раз узел нельзя развязать, стало быть, его нужно разрубить. Или вовсе уйти от него навстречу новым проблемам, которые он выбрал для себя сам. Проблемы, которые не стали таинственными следствиями длинной цепи случайностей. Пусть катится к чертям окружающий его хаос. Он должен разобраться с хаосом, находящимся у него внутри, это гораздо важнее. И что самое важное – он стал осознавать, что этот хаос он начинает приводить в порядок.

Выбор.

Выбор, который определит его дальнейшую жизнь.

Злоба или любовь?

Свой выбор он уже сделал. Нет смысла лишний раз его констатировать – череда его длительных рассуждений сама по себе является констатацией. Осталось лишь понять, примет ли этот выбор его биологическое время, или же оно вновь заставит его вертеться в аду своего внутреннего хаоса – аду, гораздо более страшного, чем тот ад, в котором он оказался после приема брусники синдиката…

– Скоро приедем, – услышал он за спиной голос Саймона.

Майкл обернулся и увидел озаренное луной лицо друга. Саймон смотрел на него со странной смесью пытливости и некой издевки в серых глазах, после чего спросил, перекрывая спокойный шум мотора:

– О чем ты думал всю дорогу?

Майкл не ответил. Он отвернулся и вновь стал смотреть вперед, на дорогу. Сырой горелый воздух Гриверса камнем стоял в его легких. Он с ностальгией вспомнил клубничный воздух Леклера, где двухсотлетние останки былой эпохи, были превращены в произведения искусства, где модифицированные дома и генномодифицированные люди жили под ясным небом с иллюзией человеческого счастья, дарованной им мудрым Шелтером – иллюзией, которую Паксбрайт, увы, совсем скоро потеряет…

Майкл решил ответить на вопрос Саймона. Не оборачиваясь назад, он громко произнес:

– Все разрушается. Абсолютно все окажется в забвении. Я всегда об этом знал, но только сейчас – лишь сейчас в полной мере это прочувствовал .

Он словно бы почувствовал спиной одобрительный кивок Саймона, затем услышал его голос:

– Это правда, Майк. Настоящая правда – грустная, жестокая и в какой-то степени бессмысленная. Настоящая правда и должна быть именно такой…

Майкл хотел кивнуть в ответ, но не успел. Мимо них промчался огромный квадроцикл – совсем как у Фрэнка и его банды – и, кстати, это первый и пока единственный транспорт, повстречавшийся им на пути. Квадроцикл вызвал тревожное предчувствие у Майкла. Он не успел вовремя разглядеть водителя, поэтому со страхом обернулся назад, но по дороге, успевшей лишиться лунного света, было сложно различить даже его силуэт.

– Вряд ли это похититель, – махнул рукой Саймон. – Мир, конечно, тесен, но не настолько тесен, так что успокойся.

Майкл повернулся к дороге и впереди увидел долгожданный указатель с надписью «Кенинг Хор». Он стал медленно сбавлять скорость. Они планировали объездить окрестности города в надежде, что склепы гробовщиков выдадут себя какими-нибудь отличительными признаками.

– Вот он – момент истины, – произнес за его спиной Саймон. – Еще чуть-чуть – и нам откроются врата Ада, которые сделают нас богатыми и дадут нам то, благодаря чему мы сможем договориться с абсолютно любым злом…

Майкл обернулся. Саймон широко улыбался, словно бы собирался на вечеринку.

Майкл кивнул в ответ – улыбнуться он не смог. Он понимал, что сделанный им выбор будет нелегко соотносить с собственной противоречивой натурой. Но тот факт, что рядом есть ориентир, который уже смог достичь того, что ему только предстояло достигнуть, внушало Майклу надежду, что сделанный им выбор оказался правильным.

**************

Ночной Кенинг Хор.

Одинаковые дома, сырые улицы, болотно-зеленые тени в свете редких фонарей.

Апекс медленно проезжал по окраине города. Саймон всматривался в окружающие дома, выбирая из них наиболее благоустроенные. Но благоустроенными эти дома считать невозможно, особенно на фоне куполообразных строений Леклера. Гриверские здания были невысокими, не выше двух-трех этажей. Странные наросты, вроде тех, что прилипли к куртке Майкла, находились везде и мерцали даже в отсутствии солнц.

Апекс медленно объезжал каждый закоулок. Затем выехал на проезжащую часть и едва не столкнулся с шипованной машиной, словно молния, пролетевшей перед ними. Саймон, слегка испугавшись, показал вслед машине средний палец, потом обратил внимание на указатель, висевший на уровне его глаз, после чего сказал: