Владимир Сенчихин - Уголовных дел мастер

Не обнаружив на калитке электрического звонка, Сергей открыл ее и направился по песчаной дорожке к дому. Не сделав и пяти шагов, внезапно почувствовал, что за ним кто-то внимательно наблюдает. Острое чувство опасности заставило оглянуться. Ворсин окостенел: угрюмо насупившись, на него исподлобья смотрел огромный пес с коротко обрубленными ушами. Судя по глубоко посаженным глазам, в которых клокотала желтая злоба, к незваному гостю кавказец не питал никакого почтения. Откуда он появился, оставалось загадкой, собака будто материализовалась из воздуха. «Мальчик, на место!», – услышал Сергей Антонович. На пороге дома стоял худощавый мужчина в черной футболке. Ворсин обратил внимание, что одно плечо у него выше другого. Пес, недовольно фыркнув, неторопливо прошествовал мимо Ворсина и скрылся за углом.

– Он только с виду такой свирепый, а на самом деле мухи не обидит, – весело пояснил мужчина. – Меня Василием Андреевичем кличут, – представился он. – А вы, надо полагать, не местный?

– Оперуполномоченный, – произнес Сергей. Он смутился из-за того, что испугался обыкновенной собаки. – Я два дня назад приехал.

– И сразу попали с корабля на бал. Вас, значит, Пермякова ко мне прислала? – догадался Василий. – Да вы не стесняйтесь, про меня много небылиц наплели, я привыкший. Вам уже говорили, что я малохольный и чокнутый? Когда у людей не хватает мозгов, чтобы объяснить поступки другого человека, они объявляют его полоумным, потому что им так удобно. Когда я сюда перебрался, шибко удивился: как так – соседи промеж собой не дружат, в гости друг к другу не наведываются. На кого не взгляни, каждый сам себе на уме, с хитрецой и оглядкой, ни слова по простоте душевной не выскажет. В лицо говорит одно, а за спиной другое, при этом изгаляется, языком молотит, как крупорушка. Как такое может быть? А потом понял. Народец здесь собрался пришлый, люди из разных концов Украины и России приехали, родни вокруг нет, чего им стесняться? Вот и показывают истинную натуру. Ноев ковчег, одним словом. Да вы в дом проходите, чего на улице торчать, я вас чаем из трав попотчую.

Ворсин ожидал увидеть земляной пол и срубленные при помощи топора неуклюжие столы и табуретки. Комната, в которую привел Василий, мало чем напоминала крестьянскую светлицу. Всю ее заднюю часть занимал дефицитный и дорогой шкаф, именуемый в народе «стенкой», до отказа забитый книгами. Возле окна примостился журнальный столик, сработанный из песочно-желтого полированного камня, рядом с которым вальяжно разместились два кресла. По приглашению хозяина Ворсин с удовольствием погрузился в одно из них.

Василий принес чайник, две тонкие фарфоровые чашечки и сахарницу, в которой лежал кусковой желтоватый сахар. Ловко разлив чай, Василий пояснил, что уже давно не пьет грузинский, который, на его взгляд, по вкусу напоминает обыкновенную солому.

– Когда сюда перебрался, завзятым травником заделался, – пояснил он. – В здешних местах растут ромашка, чабрец, лимонник, зверобой, горицвет, душица и десятки других лекарственных трав. Поначалу удивлялся, глядя на местных жителей: в двух шагах природная лечебница, а они, когда заболеют, антибиотиками травятся.

– Я так понимаю, в Крым вы из Сибири переехали? – поинтересовался Ворсин.

– Если точнее, то из Туры. Есть такой поселок городского типа в Красноярском крае. Считается центром Эвенкийского национального округа. Расположен на реке Нижняя Тунгуска, в том месте, где в нее впадает другая река Кочечум. Поселок маленький, всего пять тысяч жителей.

– На эвенка вы не похожи.

– Я чистокровный украинец, родом из Бобровицы Черниговской области. А в Туру попал случайно. После службы в армии за длинным рублем на Север подался. Мечтал устроиться на золотые прииски, а попал в леспромхоз. Поскольку служил в танковых войсках, с трактором справился без труда. Думал пару лет отпахать, на «Москвича» заработать и свалить на историческую родину. А вместо этого десять лет отмотал. Как говорят зэки, от звонка до звонка. Большие деньги человека развращают. Это я понял, когда в первый раз в отпуск собрался. Сначала на пару недель в Крым подался, в санатории «Узбекистан» отдыхал, а потом на побывку домой съездил. Бывшие одноклассники к тому времени все переженились, детьми обзавелись. Посмотрел я, как они за сто десять рублей в месяц вкалывают, каждую копейку считают, и понял, что такая жизнь не по мне. Да вы пейте, пейте, а то чай остынет, – спохватился Василий.

Ворсин оценил приятный аромат и тонкий вяжущий привкус травяного чая.

В институте во время сдачи экзаменов приходилось не спать ночами, спасал только черный, как антрацит, чифирь. Метод заварки немудреный, но действенный: в большой чайник с только что вскипевшей водой высыпалась пачка грузинского чая, а затем посудина укрывалась какой-нибудь дерюгой на полчаса, чтобы напиток настоялся. Чифирь, правда, изрядно сажал сердце, но зато начисто лишал сна.

– Вы заметили, что многие заболевания сегодня стали агрессивнее, чем последние полста лет назад? Люди с упорством, достойным лучшего применения, денно и нощно сами себе роют большую-пребольшую яму. Вместо того чтобы пользоваться проверенными рецептами, которым тысячи лет, они ударились в химию, изобретают новые все более мощные лекарства.

– И что же вы предлагаете?

– Ничего нового. Нужно возвратиться к собственным истокам: вспомнить забытые старинные рецепты, возродить народное целительство, которое официальная медицина, по моему мнению, совершенно несправедливо преследует. Я вот на Севере наблюдал, как врачуют шаманы. Поучительный процесс. Они воздействуют, прежде всего, на подсознание больного, вызывая у него нужные для исцеления ассоциации. Вас в институте наверняка учили, что материя первична, а сознание вторично. Знахари придерживаются прямо противоположной точки зрения, считают, что для того, чтобы поставить на ноги больного человека, нужно изменить его сознание, пробудить в нем те внутренние силы, о которых он даже не догадывается. Приведу пример из личных наблюдений. Все приезжие на крайнем Севере страдают от недостатка витаминов, а эвенки придумали гениально простой способ восполнения этих веществ – едят сырую оленью печень. Эвенков иногда называют тунгусами, что в переводе на русский язык означает «идущие поперек хребтов». И это точное определение, потому что тяга к жизни у этого народа сумасшедшая. Подумайте сами, в каких условиях им приходится жить. Зимой температура иной раз доходит до пятидесяти градусов, причем морозы длятся по восемь-девять месяцев в году. Лето нежаркое, самый теплый месяц – июль, хотя и в это время года природа иногда устраивает фокусы, днем пятнадцать градусов, а вечером снег повалил. По-научному этот край называют экстремально дискомфортной зоной. Европеец без соответствующей подготовки и амуниции тамошнюю зиму не переживет. Да и эвенки, честно говоря, давным-давно вымерли, если бы не олени. Эти славные животные, по сути, сытная еда, теплое одеяло и вездеход повышенной проходимости в одной упаковке. Эвенки истинные дети природы. Пользоваться железом они стали не так давно, после того, как по Нижней Тунгуске к ним приплыли первые русские купцы. Они тысячу лет кипятили воду в деревянных чанах, бросая туда раскаленные камни, а мясо жарили на углях. Из соболиных шкур делали одеяла и подбивали ими лыжи. За простой медный котел заезжим купцам отдавали столько собольих шкурок, сколько в него влезало. И при этом называли русских глупыми людьми, потому что котел мог прослужить целый век, а любой мех лишь несколько сезонов. Еще чаю хотите? – спросил Василий, заметив, что гость поставил на столик пустую чашку.