Валя Шопорова - Я тебя не помню

– Дай сигарету, – попросил Дориан и откинул руку в сторону, – я свои дел куда-то. А лучше вставь её мне в рот и подожги.

– Тебя или сигарету? – совершенно серьёзно поинтересовался Леон.

Младший толкнул его в бок.

– А сам как думаешь?

– Ой, Ди, сам знаешь, у меня фантазия тоже богатая…

Прежде, чем Дориан успел снова стукнуть его, Леон склонился над ним, упираясь руками в кровать по бокам от его головы. Так и не дождавшись от младшего реакции, Леон окончательно обнаглел и полностью лёг на него, положил руки на грудь, а на них голову, смотря брату в глаза.

– Имей совесть, – немного сдавленно произнёс Дориан, морщась. – Дышать тяжело.

– А ты меньше сигареты у меня выпрашивай и не будет таких проблем, – ухмыльнулся Леон.

Скинув его с себя, Дориан достал из его кармана сигареты и закурил. Сделав одну затяжку, он вновь упал на спину, прикрывая глаза и с удовольствием затягиваясь успокоительным дымом.

– Спать хочешь? – поинтересовался Леон и лёг рядом с ним, плечом к плечу, смотря в потолок.

– Нет. Просто хочется немного полежать и полениться.

– Если только немного, – кивнул Леон. – Через два часа у нас выезд в Нидерланды.

Дориан поморщился в ответ.

– Что за привычка постоянно напоминать мне – когда и куда мы едем? Я проблемами с памятью, вообще-то, не страдаю.

– Чего ты такой нервный? Я просто к слову сказал.

Леон повернул голову к брату. Через пару секунд так поступил и Дориан. Они лежали на спине, касаясь друг друга боками, и смотрели в глаза напротив, которые с детства привыкли видеть не только в зеркале, но и рядом. Такие разные в чём-то и такие похожие – отражения друг друга. Совершенно одинаковые, если не считать разных причёсок и стиля одежды.

От взгляда в глаза близнеца даже самые расшатанные нервы успокаивались, а тепло его тела, проникая под кожу, дарило ощущение уюта и комфорта.

В последний раз затянувшись дымом, Дориан бросил окурок в пепельницу и лёг на бок, опуская голову на плечо брата. Леон обнял его одной рукой, поглаживая по спине. Они лежали, ничего не говоря, и их сердца, бьющиеся в унисон, без участия языка обменивались самыми главными словами.

– Ладно, я пойду, – произнёс Леон и сел. – Собрать вещи ещё надо.

– Хорошо, – кивнул Дориан, тоже садясь. – Мне тоже, – он окинул взглядом просторную комнату, по которой была разбросана одежда и прочие мелочи.

2 2 *Все тексты песен, приведённые в книге в качестве творчества группы «Ноты Римана», являются авторскими работами автора книги и его интеллектуальной собственностью.

Зайдя в номер брата и найдя его в спальне, Дориан спросил:

– Ты занят сейчас?

– Нет, – пожал плечами Леон и обвёл руками пространство комнаты. – Как видишь, я один.

Дориан кивнул.

– Я тут текст набросал. Подыграешь?

– Без проблем.

Для таких случаев, когда на них снисходило вдохновение, Леон всегда брал с собой в номер гитару – самую старую и самую любимую. Для концертов она уже слабо годилась, а вот для таких кустарных репетиций подходила идеально.

Когда Леон вернулся с гитарой, Дориан сел на пол около окна, спиной к нему. Почему-то с детства у него сложилась традиция рождать новые песни именно так – сидя под подоконником на полу.

Открыв небольшой блокнот с набросками песен, Дориан начал объяснять:

– Музыка должна быть тихой, как бы приглушённой, главным должен быть мой голос, а не она.

– Я понял, – кивнул Леон, устроившись напротив брата. – Ты начинай, а я подстроюсь.

Дориан кивнул и, опустив взгляд в блокнот, негромко запел, Леон начал подбирать музыку.

– Пока это всё, – вздохнул Дориан, закончив. – Дальше припева текст не придумывается.

– Ну, у нас есть ещё время. И у нас уже достаточно наработок почти на целый альбом.

Дориан кивнул.

– И как тебе?

– Нормально, но… – Леон почесал висок, – тебе не кажется, что первый куплет уж совсем… бабский?

– В смысле?

– В том смысле, что боль, кровь на простынях… Это всё уж больно напоминает лишение девственности.

Дориан фыркнул и скрестил руки на груди.

– Лео, мысли шире, – ответил он. – Это песня о любви, о настоящей любви. Это маленькая тихая трагедия, драма в рамках двух отдельно взятых людей. И там уместна боль, она там есть, потому что настоящие чувства – это не только наслаждение, но и страдания. И кровь является отличной аллегорией этой боли.

– И всё равно мне кажется, что исполнять эту песню больше подошло бы девушке.

– Ты где-нибудь слышал в ней обращение от женского лица?

– Ладно, – сдался Леон, поднимая руки. – Пусть будет вино, простыни и кровь. В принципе, звучит очень даже неплохо, нашим поклонникам наверняка понравится. Ты только продолжение придумай.

Дориан просиял и с готовностью кивнул, снова опустил взгляд в блокнот.

– У меня ещё один набросок есть.

– Давай, – махнул рукой Леон и снова водрузил на колени гитару.

– Вот это мне больше нравится, – кивнул Леон. – В меру психоделично и мотив запоминающийся.

– Там ещё один куплет.

Показав жестом, чтобы Дориан пел, Леон вернулся к игре.

– Отлично, – заключил Леон, когда Дориан замолчал. – Что-то мне подсказывает, что эта песня станет хитом, главное, – он прыснул смехом, – чтобы никто потом в твоём психическом здоровье не усомнился.

Дориан хмуро глянул на него.

– Как остроумно, – огрызнулся он.

– А что? – Леон перебрался ближе к брату и обнял его одной рукой, второй водя в воздухе и как бы рисуя картины своих слов. – Синяя кожа, странные создания, знаки их и понимание… Кто-то недавно под «Аватара» уснул?

Дориан наигранно поморщился и показал ему средний палец. Леон опустил его руку и не отпустил, руки у младшего почему-то были холодные.