Валя Шопорова - Я тебя не помню

Остановившись перед перегородкой, отделяющей сцену от рабочих помещений, Дориан выглянул наружу. Толпа бушевала и волновалась, как обычно.

– Я пошёл, – кивнул Леонард и вышел на сцену – он всегда выходил первым, ему нужно было больше всего времени, чтобы устроиться за своей ударной установкой. Толпа зашумела сильнее.

Вторым пошёл Эван, а следом за перегородкой скрылся и Леон. Толпа фанатов уже бушевала так, что закладывало уши, и даже защита не спасала.

Дориан глубоко вдохнул и выдохнул, собираясь, настраиваясь на работу. В такие моменты, стоя за сценой в последние секунды перед началом концерта, его неизменно посещал страх того, что у него вдруг начнётся астматический приступ, и он не сможет петь, а будет только открывать и закрывать рот перед огромной толпой, пытаясь нормально дышать.

И хоть приступов у него действительно не было уже очень много лет, но от страха этого было никуда не деться. Он слишком любил сцену, слишком любил своё дело и музыку, чтобы не бояться потерять всё это.

Там, на сцене, Леон что-то сказал в свой микрофон – Дориан не расслышал, что именно, толпа оживилась ещё сильнее.

«Всё, пора», – подумал Дориан и шагнул на сцену, мгновенно расплываясь в широкой улыбке, маша многотысячной толпе тех, кто собрались здесь сегодня только ради них, тех, кто так любил их.

Забрав свой микрофон со стойки, он подошёл к краю сцены, где за ограждением кричали и даже рыдали от счастья их поклонницы и поклонники.

– Добрый вечер, Копенгаген! – прокричал он в микрофон.

Из-за количества посещенных городов их названия уже давно перепутались в голове, но судя по тому, как забились в истерике фанаты, он не ошибся.

– Как ваши дела?

Дориан выдержал короткую паузу и продолжил:

– Надеюсь, что отлично! И будет только лучше! Мы постараемся сделать для этого всё!

Он обернулся на друзей и улыбнулся им, сделал знак рукой, что можно начинать. Первым заиграл Леон – мелодично, немного даже меланхолично, через пятнадцать секунд к нему присоединилась бас-гитара Эвана с её чёткими мощными ритмами, а ещё через десять Дориан запел:

Поклонники кричали и бились в истерике, выкрикивали тысячи признаний в любви. Дориан ходил по сцене, бегал, исполняя одну песню за другой, товарищи играли. Это было таким привычным, но всё равно удивительным: сердце в груди разгонялось до двухсот ударов в минуту, а глаза блестели, будто в лихорадке. Да, вот она – их мания, их любовь, их страсть.

Свет софитов ослеплял, полные обожания крики толпы оглушали. Это была их жизнь, их сбывшаяся мечта, их время, в котором они были лучшими. Это была вершащаяся история двух мальчиков, которые сумели найти единомышленников и доказали всему миру, что нет ничего невозможного, если свято верить в свою мечту и не жалеть ни времени, ни сил для её исполнения.

К концу двухчасового концерта музыканты уже запыхались и взмокли, но время это всё равно пролетело, как один миг.

Обнявшись, парни поклонились своим зрителям, на что те ответили новой звуковой атакой, и после того, как Дориан ещё раз попрощался с ними, удалились за сцену, возвращаясь в гримёрную.

– Фух, – вздохнул Леон, плюхнувшись в кресло.

Он открыл банку газировки, но вместо того, чтобы сделать глоток, сначала приложил её к виску, пытаясь хоть немного охладиться. Леонард расхаживал по комнате туда-сюда, обмахиваясь руками. Ему всегда было тяжелее всех, потому что ударная установка предполагала самые активные движения, и после каждого концерта его футболку можно было буквально выжимать.

Эван удалился в туалет – прихватило живот, а Дориан, присев на край трельяжа, пытался восстановить дыхание, в крови по-прежнему бурлил адреналиновый коктейль ярчайших и прекраснейших эмоций, которые давали живые концерты перед любящей публикой.

Не успел он нормально отдышаться, когда дверь в гримёрную распахнулась, и в неё влетел поклонник. Сверкая безумным взглядом, но крикнул что-то и кинулся к Дориану, заключая его в объятия и впиваясь в губы поцелуем. Парень ошарашено распахнул глаза, пытаясь отстранить от себя взбунтовавшегося фаната.

Почуяв неладное, в комнату заглянул главный охранник – Самюэль. Легко скрутив нарушителя спокойствия подопечных, он вывел его наружу.

Несколько секунд Дориан шокировано смотрел им вслед, затем поморщился и вытер губы.

– Вот же дела, – произнёс он.

– Это точно, – согласился Леон. – Конечно, популярность – это здорово, но иногда наши поклонники переходят все границы.

В гримёрную вернулся Эван и вопросительно посмотрел на взволнованных друзей.

– Что случилось? – спросил он.

– Фанат вломился и кинулся целовать Дориана, – вздохнул Леонард.

– Именно фанат? – уточнил Эван, чеша висок.

– Ага, – ответил Леон и подошёл к брату. – Была бы фанатка, может быть, мы бы и не мешали и даже ушли. Но это определённо был парень.

Он скрестил руки на груди и взглянул на Дориана.

– Осторожнее, Ди, – произнёс Эван и прыснул смехом, – а то однажды изнасилует тебя какой-нибудь особенно ярый поклонник.

Дориан шумно выдохнул, испепеляюще смотря на друга.

– А, может быть, тебя? – ответил он. – А что? Это же всего лишь стереотип, что геи – женоподобны и выбирают соответствующих мужчин. На самом деле им больше нравятся такие, как ты.

– Откуда такие познания, братик? – с ухмылкой поинтересовался Леон и несильно ткнул Дориана локтем в бок.

Теперь уже он удостоился уничтожающим взглядом от младшего.

– Но ведь именно тебе постоянно поступают подобные предложения? – не успокаивался Эван. – И кстати, если представить, что мне нужно выбрать кого-то из нас, то я бы выбрал тебя, Дориан.

– А по морде? – на полном серьёзе спросил у него Леон.

– Лео, блин, да я же шучу! – всплеснул руками Эван. – Если бы меня на самом деле поставили перед таким выбором, то я бы не выбрал никого и лучше жил без секса.

Леон ещё несколько секунд в упор смотрел на него, затем взгляд его смягчился.

– Ладно, мир, – произнёс он.

Немного отдохнув после выступления, все тихо вышли через чёрный ход на улицу, где их уже ждал автомобиль. Из-за пробок до отеля они добирались целых сорок минут.

Приехав в отель, Леонард и Эван ушли в свои номера. Так же поступил и Дориан и, переступив порог своего очередного временного жилища, бросил сумку на стул и плюхнулся на кровать. Не прошло и минуты, когда в его номер зашёл Леон. Он присел на край кровати, выжидающе смотря на брата.