Валя Шопорова - Я тебя не помню

– Это правда, – кивнул Леон.

– За что же вас так не любили, если не секрет?

Дориан пожал плечами.

– Даже не знаю. Поводов, как говорили наши одноклассники, было много, но я думаю, что мы просто не нравились им. Уже тогда мы занимались музыкой и посвящали ей всё своё свободное время, у нас была мечта. Мы были городскими детьми и, наверное, у нас не особо получалось скрывать то, что в деревне нам не очень-то нравилось. Мы никогда не любили притворяться и никогда ни к кому не подлизывались, за это нас невзлюбили. И мы всегда были вместе, мы были маленькой группкой из двух человек, маленьким миром внутри всего окружающего макропространства.

– Наши одноклассники и другие ученики даже умудрялись придираться к нашей смешанной национальности, – вставил своё слово Леон.

– О, да! – воскликнул Дориан. – Если честно, это была ужасно неприятно и несправедливо. Нас называли полукровками, всячески обзывали по этому поводу. А потом один особенно умный одноклассник вспомнил сагу о Гарри Потере и нарёк нас грязнокровками. Увы, это прижилось.

– Это ужасно, – покачала головой репортёр. – Дети бывают очень жестоки.

– Да, – кивнул Леон и расплылся в улыбке, – но зато посмотрите теперь, где мы, а где они.

– Даже удивительно, что тебе тоже попадало, Леон, – улыбнулась репортёр. – По всему видно, что за словом в карман ты никогда не лезешь.

– Увы, иногда слов недостаточно, – вздохнул парень. – Нам нередко приходилось ввязываться в драку. Но на самом деле чаще объектом нападок был Дориан.

– Да, это так, – согласился младший. – У меня всегда был свой стиль, как и у Леона, чего нельзя было сказать про наших одноклассников, но в школьные годы я искал себя особо усердно. Я красил волосы во все цвета радуги: зелёный, синий, жёлтый… Какой там ещё? – он взглянул на брата.

– Чёрный и белый, – подсказал Леон.

– Да, точно, – вставила своё слово репортёр. – Помню, что в самом начале карьеры у тебя были чёрные волосы и все ваши поклонники были, мягко говоря, шокированы, когда ты предстал перед публикой с рыжими волосами и химией.

– Может быть, – рассмеялся Дориан. – Но чёрный цвет волос очень недолго отвечал моему внутреннему состоянию. А вот с рыжим, как видите, я сроднился. Уже почти четыре года так хожу. Но что будет дальше… загадка даже для меня самого!

– Такими темпами, может быть, однажды мы увидим тебя лысым, – улыбнулась репортёр.

– Нет, это вряд ли, – поморщился Дориан.

– Ой, не зарекайся, Дориан, – протянул Эван.

– Я не зарекаюсь, – Дориан скрестил руки на груди, – я просто очень надеюсь на то, что до этого никогда не дойдёт.

– Мы уже касались в разговоре вашего тура, – снова заговорила репортёр. – Так скажите, какие же у вас планы после его окончания? Рабочие? Личные?

– Ну, в личном плане мы все планируем отлично отдохнуть, – ответил за всех Дориан. – Нам это действительно необходимо, потому что настоящий тур это – ух, как сложно!

– И долго продлится ваш отпуск?

– Недели три…

– Если уговорим Фишера, то дольше, – подметил Леон, и они с Дорианом дружно рассмеялись, друзья ограничились улыбками и покачали головой.

Близнецы, что с них взять? Они совершенно неугомонные и, если они говорят, то вставить слово кому-то третьему абсолютно невозможно.

– Да, – согласился Дориан, – если уговорим, то, может быть, погуляем и месяц.

– Уговорите на полтора, – лениво потянувшись, произнёс Эван, – так я успею и к родителям съездить, и на море.

– Так ты с нами иди уговаривать, – улыбнулся ему Дориан.

– А смысл? Лучше тебе сделать это, Дориан, потому что, если ты присядешь ему на уши, то у нашего дорогого Рональда просто не останется иных вариантов, кроме как согласиться, чтобы спастись от тебя.

– Ты не слушай его, – с улыбкой обратился Дориан к репортёру. – Все знают, что я совершенно не страшный, а Рональда просто так не пронять.

Репортёр сдержанно улыбнулась ему в ответ и, глянув в свои записи и поправив диктофон, спросила:

– Так, с личными планами мы разобрались. А что с планами рабочими? Готовите что-нибудь для поклонников?

– О, да! – воодушевлённо протянул Дориан. – Мы готовим…

Он взглянул на брата и, недолго подумав, вновь посмотрел на репортёра и продолжил:

– А не скажу я, что мы готовим, пусть будет сюрприз, – он заговорщически улыбнулся. – Но сюрприз этот, поверь мне, будет потрясающим! И очень значимым и для нас, и для наших поклонников!

– Заинтриговал, – улыбнулась репортёр. – Фанаты же ваши теперь просто умрут от любопытства…

– Ожидание чего-то хорошего считается одной из высших форм наслаждения, – вставил своё слово Леонард.

– То есть, это загадочное «что-то» наверняка будет хорошим? – сощурилась репортёр.

– Безусловно, – хором ответили Дориан, Леон и Эван, Леонард ограничился кивком.

Репортёр вновь заглянула в свои записи и, пробежавшись по ним глазами, подняла взгляд к парням.

– В таком случае, – произнесла она, – мы можем закончить. Как раз окончание на интриге очень удачно.

– Мы согласны.

Репортёр остановила запись, ещё недолго поболтала с «Нотами Римана» и сделала с ними парочку совместных фото. Собрав свои вещи, она обнялась на прощание со всеми парнями и покинула комнату.

Шутя по поводу того, что Леонарда можно было оставить там – досыпать, музыканты вывалились на улицу. Норват пытался оправдаться, что он не спал, но быстро бросил это дело.

Выйдя на крыльцо, все затормозили, потому что шёл дождь, а промокнуть никому не хотелось. Из ожидающего их автомобиля вышел глава охраны, который уже давно стал им другом, и передал парням зонты.

Поблагодарив его и раскрыв зонтики, все двинулись к машине и скрылись в её уютном и тёплом салоне. На улице остался только Дориан и, быстро выудив из кармана сигареты и зажигалку, закурил, делая отрывистые затяжки и пытаясь как можно глубже вдохнуть такой вкусный сладковатый дым.

Прошло около полуминуты, стекло на одной из дверей автомобиля опустилось, открывая лицо Рональда Фишера. Он неодобрительно смотрел на подопечного, но пока что молчал.

– Не нужно на меня так смотреть, – произнёс Дориан.

– Что ты мне обещал? – вздохнул Фишер.

Эти парни уже давно перестали быть для него просто работой, он относился к ним, как к сыновьям. И с этими «детками» были постоянные проблемы.

– Я бросаю, – с самым честным видом соврал Дориан. – И это всего четвёртая за день.

– Проще бросить сразу. Так ты можешь бесконечно оттягивать этот момент.

– Не буду.

– Рональд, а чем тебе так мешает курение Дориана? – спросил Леон.

– Мне оно не мешает, оно мешает ему, – отрезал продюсер. – Он, между прочим, певец. И курить ему крайне нежелательно.

– Господи, Рональд, – закатил глаза Леон, – даже я не пытаюсь заставить его бросить, хоть я и помню, как он задыхался, когда у него были астматические приступы.