Денис Егоров - Это снова они. Веселая стройка – 2

Дэн согласился скрепя сердце. Он понимал, что другого выхода нет, и платить за чужую картину (да ещё неизвестно сколько) ему не хотелось.

Возле дома загадочного художника друзья оказались в десять минут седьмого.

– Как ты думаешь, закончил он молиться? – спросил Дэн.

Андрей пожал плечами. Дэн снова посмотрел на часы и толкнул дверь подъезда…

Квартиру открыл какой-то человек в полумраке. В коридоре было темно, и посетителям молчаливым жестом предложили проследовать в комнату. Спотыкаясь о чьи-то ботинки и уронив зонтик, строители вышли на свет. Дэн с любопытством оглядел хозяина квартиры.

Перед гостями стоял молодой человек неопределённого возраста с очень печальными глазами и высоким лбом. Говоря точнее, волосы начинались где-то очень далеко, оставляя на лбу небольшой полуостров треугольной формы. «Лучше бы он сбрил это дело», – подумал Дэн и обратил внимание на чрезвычайную худобу художника. Одежда болталась как на вешалке, а на черепе почти не было мяса, и он хорошо просматривался через бледную кожу. Такие грустные и измождённые фигуры Дэн видел только на фотографиях узников концлагерей или жертв голодомора на Украине.

– Константин Пецовидин, – представился художник гулким голосом и сел на диван. Острые колени чуть не порвали джинсы.

Вся стена позади дивана была увешана иконами самых разнообразных размеров и содержания. Дэну стало неловко и он искоса глянул на Андрея. Тот изучал иконы с нелепым видом. Художник хранил молчание, устремив взор в пустоту. Дэн откашлялся и начал:

– Вы художник?

– Да. Я художник.

– И можете нарисовать картину?

– Да. Я могу нарисовать.

– Это хорошо, – сказал Дэн. Его собеседник отвечал монотонным голосом, как бездушный механизм. Разговаривать было трудно.

– Вот, посмотрите сюда, – Дэн достал фотографию банкира на фоне картины. Художник бросил тоскливый взгляд и опять задумался.

«О чём он всё время думает? И почему грустный такой?»

– Можете нарисовать?

– Этого человека на фото? Могу.

– Нет. Картину, которая за его спиной.

Художник взял снимок своими длинными пальцами и уставился на него. Снова стало тихо. Прошло пять минут.

«Может, он заснул?» – Дэн попытался украдкой посмотреть, открыты ли глаза художника. Ничего не получилось.

– Не могу. Снимок слишком маленький, – объявил тот наконец.

– А если увеличим?

– Тогда могу. Как могу, – художник обратил внимание на Андрея, таращившегося на иконы, и спросил: – Нравятся?

Тот сделал неопределённый жест головой.

– Это всё я нарисовал! – объявил художник и откинулся на диване, скрестив пальцы за головой.

Строители переглянулись. Других жанров живописи в комнате не наблюдалось, что наводило на определённую мысль. Дэн кашлянул и спросил, нет ли ещё чего посмотреть для ценителей прекрасного.

– Есть, – художник встал и двинулся в соседнюю комнату. Друзья прошли следом и застыли на пороге.

Комната была заполнена портретами женщин. Они лежали, стояли, сидели, расчёсывали волосы, вертели цветок, смотрели в окно и находились в прочих бытовых житейских ситуациях. Настораживало только одно: все женщины были голые. И какие-то… частичные, что ли. Никакая из них не была изображена полностью. Одна стояла за шторой, другая прикрывалась копной волос, третья вылезала из воды…

«Как это всё понимать? Он или иконы рисует, или голых женщин! А у нас вообще-то мужской портрет», – размышлял Дэн, внешне изображая восхищение.

К этим портретам Андрей проявил гораздо больше внимания и бродил среди картин с откровенно похотливым видом. Художник грустил в уголке.

Почтенный читатель! Здесь я прервусь ненадолго и попрошу извинения за то, что в описаниях сего живописца постоянно употребляю выражения «художник замолчал», «художник задумался» или «художник сказал грустным голосом». Но что же мне делать прикажете? Он действительно всё время грустил или был погружён в свои мысли. Из песни слов не выкинешь…

– Так, – встрепенулся Дэн. – Ты чего здесь шляешься? Андрей! Бери фотографию и дуй в ателье на соседней улице! Там максимально увеличишь изображение картины и возвращайся скорее.

Андрей взял фото и замялся.

– Что такое опять?

Андрей шёпотом объяснил, что у него нет денег. Дэн был потрясён. Они все неплохо зарабатывают, и у этого барбоса вечно нет денег??? Устраивать скандал в чужой квартире было неудобно, а потому Дэн сунул Андрею полсотни и сделал страшные глаза. Тот загромыхал зонтиком в коридоре и исчез. Снова стало тихо.

– Помолились? – спросил Дэн, чтобы нарушить молчание.

– Да, – с чувством ответил художник и поднял глаза к потолку. Выглядел он очень торжественно.

– Ну и как? Помогло? – Дэн выразился слишком прямо и поспешил добавить: – Помогло как художнику?

– Да. Это так, – художник снова уселся на диван, погрузившись в размышления.

Дэн присел на табурет и начал борьбу с собой. В этой квартире жутко хотелось спать, а потому пришлось напрягать все усилия.

«Почему эти женщины на портретах не произвели на меня никакого впечатления? Ведь они же голые! Может быть, со мной что-то не в порядке? А может, это потому, что они слишком голые и какие-то зелёные местами?»

– Что есть такое душа? – вдруг бросил в пустоту художник.

Дэн вздрогнул и напрягся.

– Что она есть? Некий энергетический сгусток внутри головного мозга или небольшой туманный силуэт в человеческом сердце?

Дэн понадеялся, что художник говорит сам с собой, но тот снова задал свой вопрос и упёрся стеклянным взглядом в лицо собеседника.

– Душа… это… это, думаю…

– Вы не верите в существование души?

На эту тему Дэн никогда не задумывался и постарался ответить крайне дипломатично:

– Душа – это некий энергетический сгусток в человеческом сердце!

Художник всплеснул руками и подошёл к открытому окну.

«Не выбросился бы с горя! Чего ж он худой-то такой? Не ест совсем и вечно думает?»

Дэн быстро попросил чаю, чтобы разрядить обстановку. Сейчас он выпил бы чего и покрепче, но опасался такое спрашивать. Художник кивнул и скрылся за какой-то дверью в коридоре.

Всё это было более чем странно. Дэну уже приходилось бывать в домах этого типа, и он готов был поклясться, что за этой дверью находится туалет, а кухня дальше и налево. К тому же странный хозяин квартиры не озаботился включить свет и находился внутри в полной темноте.

Прошло пять минут. Потом десять. Дэн не выдержал. Он подкрался к двери и прислушался. Было тихо.

«Что он там делает, чёрт побери? Чай заваривает в туалете?»

Дэн постучал. Тишина. Тогда он осторожно открыл дверь.

Художник сидел на краю ванны возле унитаза и думал. Как и следовало ожидать, в туалете было темно.