Вадим Верник - Горлица

– Что с тобой? Ты в порядке? – испуганно засуетилась она.

– Всё хорошо, милая, не волнуйся, всё хорошо – успокаивал её я, – жарко здесь очень.

Нам снова пришлось прерваться. Я пошёл в душевую, посмотреть, в чём дело. Включил свет и над раковиной прополоскал нос. Ничего серьёзного. В зеркале я увидел своё отражение. Предо мной предстал вздыбленный, мокрый, взмыленный юноша. Я вытер пот, выключил свет и вернулся назад.

– Не волнуйся, все хорошо, – с улыбкой успокаивал я и шептал ей на ушко:

– Любимая моя, ты так испугалась!

– Ужасно, Вадим, я боюсь за тебя!

– Не бойся, дорогая, всё в порядке. Я очень люблю тебя!

Я продолжил ласки, она успокоилась и поцеловала меня в нос:

– Пусть всё заживёт!

Опустившись чуть ниже я стал целовать всё: грудь, под грудью, соски, шею. Я не был искусен в искусстве любви, моя девочка тоже. Она совсем просто со мной целовалась и гладила меня по спине, по плечам, голове. Но в этой незатейливой безыскусности пробуждалась безмерная сила любви. Мы оба ощущали это. Мы стали очень близки, и так искренне и просто открыты, что неискушённость служила огромнейшим преимуществом, шаг за шагом совлекающим тайные движения сердца.

Это отвергало напрочь любую виртуозность и изощрённость в искусстве любви. Целуя её, я кусал грудь и соски – ей было больно, а она терпела, понимая, что я не могу рассчитать силу. Она же боялась прикоснуться ко мне ниже пояса. Постепенно я стал гладить рукою её плоский животик и перебрался к заветному бугорку, где меня встретили трусики. К новой заминке я уже был готов, не торопился, наслаждался моментом. Распластавшись, одною рукой обхватив её шею, целовал её нежную грудь, а другую руку запустил ей под трусики. Получилось удачно, и я прибалдел. Но она вдруг взяла мою руку, пытаясь меня остановить:

– Вадим, может, не надо?

Меня охватило волнение. Похоже, всё это время моя девочка ещё о чём-то размышляла. Не передумала ли она?

– Почему? – уверенно спросил я.

– Я просто думаю, что тебе может быть плохо потом. Не сейчас! Потом, когда не будет рядом меня. Ты же в армии будешь, а я здесь одна. Мало ли что ты накрутишь себе обо мне, начнешь терзаться сомнениями-подозрениями на мой счёт, а проверить не сможешь уже никогда. Нет, ты не подумай, что я тебя не хочу. Я люблю тебя и всегда буду только твоя! Я очень хочу, чтобы ты меня взял прямо сейчас, здесь, я этого очень желаю. Но потом… Как ты думаешь, ты сможешь мне доверять, не сомневаться, во всём верить?..

Я отвалился и прилёг с нею рядом. Пот снова выступил по всему телу, я молчал. Сексуальное напряжение было настолько велико, что я соображал медленно. Требовалось время, чтобы хоть как-то всё взвесить, понять, о чём она говорит. Видимо, вид мой в этот момент ей пришёлся по нраву. Она повернулась ко мне и поцеловала в губы. Гладила меня по груди, животу и опускаясь ниже пупка, натыкалась на моего мальчика, стойкого оловянного солдатика, и тогда убирала руку. Я лежал мокрый, в полублаженстве, чуть прикрыв глаза. Не дождавшись ответа, она продолжала:

– Вадим, милый мой, любимый мой, я не против. Возьми меня сейчас, я твоя!

Моя девочка приготовилась отдаться мне полностью. Я привстал и занял прежнюю позу. Целуя страстно горячие губы, протянул свою руку вдоль её тела и снова проник под трусики, угодив прямо в её девочку. Моя ладонь накрыла лобок, а средний палец протянулся вниз вдоль бороздки. Она слегка раздвинула бёдра. Её девочка чуть-чуть отворилась и обильно текла. Я нежно проводил средним пальцем руки вдоль, туда и обратно. Оторвавшись от губ, заглянул в её широко распахнутые глаза. Моя девочка, чуть приоткрыв рот, с придыханием смотрела прямо в меня. Она напряжённо училась понимать себя, меня, своё тело. Ей было очень приятно, я это видел по поволоке в её глазах и почти незаметным отзывчивым движениям тела.

– Любимая моя девочка, ты можешь расслабиться? – спросил ласково я, покрывая её поцелуями, – я хочу трусики снять, помоги мне, пожалуйста. Она кивнула головой и приподняла попку. Я присел и аккуратно стянул с неё трусики. Моя девочка сдвинула ноги, – видимо, ещё немного стеснялась меня. Я прилёг рядом, стараясь её успокоить.

– Милая моя, ты боишься?

– Совсем чуточку, милый мой, мне может быть больно.

Я снова поцеловал её.

– Обещаю, буду предельно нежен и осторожен, – шептал я, целуя в ушко. – Если тебе всё же будет очень больно, потерпи самую малость и прости меня.

– Вадим, милый мой, я очень хочу, чтобы ты вошёл в меня. Ты сам не волнуйся так, я же вижу, как ты собран и напряжён, весь уже взмок. Ты сам-то расслабься. Может, ты боишься последствий? Если так, то будь совершенно спокоен, спускай прямо в меня. Мне сейчас можно, я не забеременею.

Прильнув к ней, коленкой раздвинул её ноги. Она поддалась и развела их пошире, чуть согнув. Опершись руками о пол, я осторожно притянул вторую ногу и оказался нависшим над ней, у неё между ног. Я волновался, во мне всё трепетало. Теоретически я знал, как это делать, только вот практики у меня нет совсем. Решил подстраховаться, лучше сообразить, куда же мне надо. Подавшись назад, присел на колени, чтобы рассмотреть вблизи её девочку. Моя милая внимательно глядела на меня, она поняла, в чём тут дело. Шире раздвинув ноги, легонько приподняла таз, чтобы мне было удобнее всё рассмотреть.

В мерцании янтарного света предо мной открылась великая пустота, разделённая пополам, которую я запомнил с первого раза ещё тогда, двенадцать лет назад. Сахарные уста её девочки почти не изменились. Она оставалась всё такой же сладкой и нежной, только чуть подросла и красиво покрылась светло-коричневыми волосками, самую малость, на самом верху, на лобке. А всё её небольшое продольное тельце чуть-чуть распустилось, и оттуда проглядывали пара нежных розовых лепестков и тычинка. Вся композиция напоминала розочку, небольшую такую, которая на рассвете, с первыми лучами солнца, приоткрывает бутон, чтобы вдохнуть свежесть утренней росы и выдохнуть свой аромат.

Я подумал: как это славно, как здорово и необыкновенно! Казалось бы, такое хрупкое небольшое создание, а может впустить в себя извне нечто большее. И даже может принять семя в себя, сберечь его, выносить и дать новую жизнь. Опыт познания меня завораживал, но, конечно, я со школы знал, что женские половые органы более ёмки, чем мужские.

Всё внимательно разглядев и поняв, я навис над моею девочкой и приблизился к её входу. Меня затрясло, напряжение в руках нарастало, я тыкался не туда. Тогда взяв в руку своего мальчика, направил его в нужную сторону и попал прямо в цель. Мальчик мой осторожно упёрся головкой в её чуть распахнутые лепестки и, раздвинув их самую малость, кончиком вошёл на порог и остановился у входной двери.