Александр Самарцев - Часть встречи

Выплеснулось впиталось но и когда нет ближе
он как вода заноет сам же себя залижет

«Границы – блеф» а вот и дошутились
с отменой виз лидирует Эйлат
любимая уже раскрашен Штирлиц
до дыр затерт рентгенный вариант

отправленный ко дну а все что метил
хрустит в капкане разрывных теней
но сам капкан остроугольно светел
а кто еще цветней

Внесла в синайский зной помол свой Истра
не колется откуда дни растут
зажмуренность подводная слоится
губами губ у выхода простуд

С утра задуло стрекотом киношки
жизнь надморская взыблена в зенит
прохладен пол балкона
суматошный
дым выдыхаясь прутья зазмеит

Сожженных красок сгущены провалы
черным-бела там щелка для ключей
живой? – разбудишь на границе алой
не выдам кто живей

И в Африке и на Обетованной
поэт погонщик свой и свой же пес
единоверно бремя каравана
плевать на лай сомнений нервов грез
Неколебимы пилка для ногтей
пуловер с капюшоном полосатый
нести свою пустыню так теплей
а внешнюю оставь для конденсата
Но сух просторный получений зал
там наш багаж просвеченный упал
точнее выпал и не наш точнее
у суеты собачий нюх качелей
пусть замкнут он конвейерной петлей
а караван стоит один одна ли
взведен мобильник прочее детали
найдется все как в Яндексе открой
за оба чемодана сам сойду я
встречает на парковке бодрый «чииз»
совпали бирки слепком с поцелуя
удобней на плечо мне ляг смягчись
в заторах в утомительных рулежках
пока рецепшен ключ не обнаружь
от лоджии от как и мы бескожих
и сумеречно средиземных луж
Ты ты поэт дотошна несекретна
чувствительна к пиявкам смс
последняя бессчетна сигаретка
песок морской но вот и он исчез
на полпути к посадочным огням
как силомер выскальзывая рыбиной
сжат Nokia его бы я отнял
от жадности к усталой ли к обыденной
…Спираль восхода стиснула балкон
ты помаши оттуда и вдогон
смешная руки взденешь низачемно
палате номер Крестный путь храня
по дому беспорядочным кочевьем
большую верность вирус выбор дня
и пишутся встречающие тропы
молчанием подолгу навсегда
для неуемной умоляльной пробы
морозную пустыню без следа
оставить за плечами капюшоном
– щепоткой неба в развороте сонном

На участке домик второй прогнил
а еще родительский не обшит
выходные в пробках остатком сил
тормоз-газ скрепило каркас обид

Поскорее с ноутом и под плед
забывай мобильный бросай теряй
от его вибраций садится свет
как на ладан раем дыша на рай

Сколько ни работай ни говори
обступила рваная но семья
электропилою от головы
сердце ходит ниша в тебе моя

Ходят по безветрию остриём
хвойные смотрители-сторожа
паутинной пустошью осквернён
воздух гарью Галича ворожа

по его лекалам Шаов Тимур
без костей трагедии бла-бла-бла
жмет на те же точки акупунктур
кровь не доливается в песнь козла

почкою двурогой уперт жасмин
бездыханно вздернутый парашют
приземленью памятник иже с ним
из анабиоза дым теплый пьют

Не зацепило не пришлось
напрасно поделом
я перетягиваю злость
я а не мы вдвоем

Жизнь говоришь вокруг тебя
не красит никого
восторг мой трезв а не беда
но и не без того

Обнять затихла оттолкнуть
в какой из клинча свет
мы против нас или отнюдь
живой живой секрет

Когда в Берлине рушили Великую
шампанским обливаясь салютуя
а у листвы подножные каникулы
еще текли помянутые всуе
предзимней мутью утром фары грезили
в московском ущемленном рваном гейзере
туман был целью рупором опорой
итогом крахом их отменой скорой
отодвигалась трещина сосущая
судьбу под нешипованной резиной
под колесом или дубинкой случая
на волю дуновений Триединой
Цвети же к ней болотная испарина
разрытых труб заподлицо сиротских
правдоподобно копия состарена
заломленные руки кляча ослик
цок-цок вжик-вжик падение сокровища
сопровождают бережным зигзагом
смычок и подбородок Ростроповича
пир камертонов жвачкой будь же задан
Ползла ли память ближний ль свет разведочно
брал в перекрестье вырванные лица
признать свое без ретуши без кепочки
как отпустить и даже не проститься

Скопом читаю кого ненавидел когда-то
он как обещано стал плодовит уязвим
два мы по-дзенски могли тусоваться неназванных брата
сыпать на раны пыльцу без уколов без мин

…В кухне пацифик на краске плохой намалёван
двум героическим айсбергам женщина шепчет «Земля!»
чуткость и риск тошнота перед часом неровным
– Можно ль ей с Вами? – Ахиллу с Аяксом нельзя.

Сдуйся пацифик сосущая травма фантомна
все поросло стихотропным где клумбы а где клевера
стерва в переднике замыслом та же Мадонна
срежет по лезвию танцы «пора брат пора»

Что ж не могу наизнанку простить не себе ли
ступор надежд безымянных тупик и облом
разворошенную пропасть тупой на пружинах постели
груз назовите хоть ревностью пять ли в одном

Он он изъял нас во всей полноте нарочито
и суетой не скрывая красуется как на войне
резче затяжка фатальнее сзади прошито
я то дышу то читаю и нравится мне

У меня была папка для перспективных гордость моя
тысячи доверялись конвертам
получая ответы-клише
дважды в неделю живьем приходил самотек
пару имен из него удалось протолкнуть случайно
перспективные самые терпеливые
их команда никогда не редела
я понимал по мимике завотделом что ни разу не ошибся
с предложением
но свято блюлась очередность печатания своего широченного круга
перспективные являлись как на биржу труда
следующая вакансия ваша
но и когда вместо парторга в кресло зава сел экс-нападающий
Саша Ткаченко
подписывающий стихи моей креатуры не глядя
бедных перспективных вечно кто-нибудь переигрывал
идя с колес

Я предам подопечных моих ради кроличьей воли в Кельне
«Юность» тощую кто теперь с придыханьем раскроет
кто как Пуханов на рынке Тишинском среди чебуреков
полубрезгливо признается «Вот и я здесь аж целой страницей
а никому не нужно»
Прибить бы на месте пухлой папкой
заслуживая клеймо «Сальери»
скольких ради него не перекрестясь отодвинул
кто сегодня Пуханов и где этот вшивый орган Совписа
транзит глория мунди сим-сим
осторожнее двери заклинило вышибло двери
если кто и рулит нет не пафосный бренд
и не выслуга брат
не кавычки цепей тиражами под три миллиона сто тысяч
сам сам процесс и рулит
врешь как запах вранья типографский
удушающим лилиям нечего рядом ловить
смерть смерть смерть
где же где твои перспективы