Елена Рябова-Березовец - Венец безбрачия. Сборник повестей об одиноких дамах

Ибо Захар, несмотря на свои слоновьи габариты, перемещался в пространстве, совершая разнообразные танцевальные па, с неожиданной для такой мощной «туши» красотой и грацией. Притом он вовсе не топал своими огромными лапами, как слон, а, наоборот, становился как будто бы чрезвычайно легким и даже невесомым. Этакое, носимое ветром музыки, рыжее пламя огромного костра. И действительно Захар не танцевал – он летал! А его крохотная партнерша Сонечка (одна рука на плече, другая – в Захаровой руке, а ножки – на выпуклости его пуза) смеялась так заразительно радостно, что Маргарита в эти хореографические минуты с легкостью прощала Захару и его ночную лень, и все три противных недостатка.

Кстати сказать, возможно, именно благодаря этим Захаровым урокам танцев Сонечка навсегда полюбила искусство телодвижений и научилась со временем под любую музыку изобретать и исполнять свои собственные музыкально-ритмические композиции.

А однажды, восхищаясь этой прелестной танцевальной парой, Маргарита вдруг остро почувствовала, как искренне Захар любит Сонечку и как ему, наверное, в жизни недостает своего собственного единокровного «наследника». Хоть сам он, может быть, и не отдает себе в этом отчета. А может быть, именно ей, Маргарите, и суждено стать матерью Захарового ребеночка?! Ведь детей (это она точно знала) во всякой порядочной семье должно быть, как минимум, двое!

Маргарита с легкостью представила себе маленькое златовласое существо с карими глазками, мгновенно вспомнила всего единожды испытанное счастье деторождения, сердце у нее приятно защемило и, едва Захар, завершив очередной танец, опустил Сонечку на пол, беззастенчиво солгала:

– А ты знаешь, у меня – задержка…

– С чего бы это? – Удивился Захар. – Ведь мы с тобой так редко занимаемся сексом.

– Когда редко, тогда и метко, – парировала Маргарита. – И что прикажешь делать?

– Ну, ты сама прекрасно знаешь, как поступить в этом случае, – спокойно ответил Захар. – Ты же взрослая женщина.

– И ты позволишь мне убить твоего первого ребеночка?! – Возмутилась Маргарита.

– Вообще-то нет, наверное, – Нерешительно ответил Захар. – Хотя я почти уверен, что детей от меня быть не может. Возможно, ты вовсе и не беременна.

– Неужели тебе не хочется прижимать к груди собственного ребенка, которого бы ты любил еще больше, чем Сонечку?

– Знаешь, о чем я мечтаю? – Согласно не писанным национальным правилам ответил Захар вопросом на вопрос. – Я мечтаю построить огромный дом. В три этажа. На первом будет большая гостиная, кухня и, например, бильярдная. На втором – комнаты для супругов и детей – двоих или троих. Да! Еще библиотека! А на третьем, поближе к солнцу – мастерская художника… В дворе – бассейн и сауна. А потом… – Тут Захар сделал длинную паузу, задумался, а Маргарита в это время сказала про себя: «А потом мы поженимся и переедем в этот дом!» Но Захар, увы, имел в виду совсем другое:

– А потом этот роскошный дом – взять да и вдуть раза в три дороже начальной стоимости!

Захар произнес эту коммерческую фразочку с такой энергичной экспрессией, что Маргарита аж вздрогнула от столь неожиданного поворота его мыслей.

– О Господи, а я-то думала, что ты для себя этот славный коттеджик построить мечтаешь, – с трудом скрыв разочарование, сказала Маргарита.

– Конечно, для себя, – ответил Захар. – Но если я сначала построю дом или два на продажу, то мой собственный тогда мне ничего не будет стоить! Это же элементарная экономика.

– А где ты возьмешь первоначальный капитал? – Поинтересовалась Маргарита. – Ведь ты же заработанные денежки проживаешь!

– Что-нибудь придумаю, – беспечно ответил Захар, – бизнес какой-нибудь затею. Менее пыльный, чем скульптурные работы, и гораздо быстрее приносящий прибыль.

Этот странно-экономический разговор имел два последствия: Маргарита решила во что ни стало доказать Захару, что у него могут быть дети; а Захар примерно через полмесяца овладел эксклюзивным искусством создания, посредством кузбасслака, картинок на металлических дощечках.

***

Было как раз начало осени. Захаровы деньги (двенадцать Маргаритиных зарплат или даже больше) к этому времени благополучно закончились, Маргарита уже вышла из отпуска, но до первого аванса было еще далеко, и материальное положение новорожденной (хоть юридически и не узаконенной) ячейки общества почти в одночасье резко пошатнулось и даже почти упало. Ибо жить теперь приходилось на жалкие останки тех денежек, которые Захар, кажется, еще совсем недавно предложил Маргарите потратить на булавки.

И тогда с Маргаритиными чувствами к Захару – пиетет плюс радостная благодарность за освобождение от необходимости считать свои копейки – произошла странная (или объективно естественная) метаморфоза!

Все три Захаровых недостатка, как три голодных зверя, вырвались из клетки и нещадно принялись грызть не обремененную ах-любовью Маргаритину душу. Ну, а поскольку сексуальный потенциал Захара теперь оказался скованным не только ленью, но и тяжкими думами о том, где взять денег, то Маргарита стала чувствовать не проходящее раздражение и даже злость на несуразного своего партнера.

И тут, как будто услышав Маргаритины терзания, ей как-то вечером, когда Захар еще не вернулся, вдруг неожиданно позвонил некто Сергей Васильевич – детский врач, который полгода назад спас Сонечку от неминуемой смерти вследствие жесточайшей пневмонии. Сергей Васильевич был слегка моложе Маргариты, высок, мрачно красив и казался очень мужественным – сильным духом и телом. Что было в общем-то неудивительно, ибо свою службу детскому здоровью он нес в отделении реанимации – на зыбкой грани между жизнью и смертью. И Маргарита, переполненная чувством благодарности, ощутила к спасителю дочери столь внятное влечение, что, выписываясь из больницы, пригласила Сергея Васильевича на домашний «праздничный ужин» и дала ему свой телефон.

Однако от ужина суровый реаниматор не то, чтобы отказался, но ответил как-то уж очень неопределенно – напряженка, ночные дежурства, семья и живет у черта на куличках… Впрочем, записочку с Маргаритиным телефоном охотно взял и, аккуратно сложив пополам, спрятал в карман белого халата. А его мрачно-суровое лицо осветилось такой приятнейшей и как будто даже заговорщической улыбкой, что Маргарита кожей почувствовала его ответное к ней влечение и, вернувшись со спасенной Сонечкой домой, стала с нетерпением ожидать звонка. Но прошел месяц другой и третий, а Сергей Васильевич так и не объявился…

Но зато, как нарочно, позвонил именно теперь, когда Маргарита была как бы замужем, раздражена безденежьем и в сексуальном смысле весьма неудовлетворительно обслужена.